Все, что пережито и прошло, становится приключением
Название: История Келебримбора, сына Куруфина из рода Феанора. Трудный путь
Задание: "Зло, как и добро, имеет своих героев" (Франсуа де Ларошфуко)
Размер: 4550 слов
Жанр/категория: драма, агнст, джен
Рейтинг: PG-13 (12+)
Персонажи/Пейринги: Келебримбор, Гил-Галад, Аннатар (Саурон), Ниенна, упоминается Галадриэль, феаноринги, другие персонажи
Предупреждение: смерть основного персонажа
Примечание: История Келебримбора от расставания с отцом. Часть пятая. Заключительная.
читать дальшеМастер из мастеров
Обратный путь к Синим горам занял у Келебримбора куда меньше времени, чем дорога к Водам Пробуждения, потому что на этот раз он нигде не задерживался дольше, чем было необходимо, чтобы отдохнуть и пополнить запасы провизии, и тщательно избегал земель известных ему племен авари. По особенно широкой дуге обошел хвенти, потому что, если бы, к примеру, пенни вновь пожелали бросить его в свой расчудесный овраг, Келебримбор это, может, еще и пережил бы, но вот если бы Мельдир сделал вид, что не знает его, это он уже пережил бы вряд ли.
Кроме того, Келебримбора, конечно, гнало вперед желание узнать, что же произошло в Белерианде за время его, не столь уж длительного по меркам эльдар, отсутствия. И мысли о доме.
"Возвращайся в земли своего рождения".
Ульмо не сказал бы такого, если бы вернуться в Валинор не было возможно. Так что теперь все, о чем Келебримбор долгие годы запрещал себе думать как о совершенно недостижимом, то и дело приходило на ум: Эльдамар, Тирион, мама... Потом, конечно, другие родичи и друзья, оставшиеся на Западе... неоконченные работы, брошенные задумки... вся его исковерканная Непокоем и оборванная Исходом жизнь. Можно ли возвратиться к этому? Успокоиться, наконец?
Келебримбор понимал, что не стоит мечтать слишком о многом. Но не мог остановиться. И сны его теперь были сладостными, а дни пути, какие бы препятствия ему не встречались, легкими.
Через Синие горы он не перешел - перелетел. Ему даже показалось, что сами горы стали ниже. Или не показалось?
Точно, не показалось. Да от них вообще мало что осталось, от Синих гор. И почему в Таргелионе дыхание моря чувствуется, как на побережье? Чего еще он не знает, но должен будет узнать? Впервые с тех пор, как Келебримбору явился Ульмо, сердце его болезненно сжалось и заныло, а потом уже просто не могло перестать болеть. Ни днем, ни ночью.
Счастливые грезы растаяли так же быстро, как появились. Теперь к Келебримбору одна за другой приходили тревожные и мрачные мысли. Он братоубийца из рода братоубийц. Мятежник из рода мятежников. Как он сможет просто возвратиться и жить, как прежде? Невозможно, совершенно немыслимо.
К такому неутешительному выводу Келебримбор пришел даже раньше, чем добрался до большего строящегося эльфийского поселения, которое в те дни еще не носило, но скоро должно было получить имя - Форлонд. Город короля Гил-Галада, где он собирал под своей рукой нолдор-изгнанников.
Келебримбор никогда не встречал Гил-Галада, и мысль о короле нолдор всего двухсот солнечных лет от роду поневоле скорее смешила его, чем внушала почтение. Пока он не увидел Гил-Галада. А когда увидел, едва не лишился чувств от потрясения. Настолько Гил-Галад был похож на Финвэ. Больше, чем Финголфин или Феанор, или еще кто-нибудь из многочисленных потомков первого короля нолдор. И сходство не ограничивалось только лишь внешностью, достаточно было один раз встретить его взгляд, чтобы понять, почему он король и его власть над собой признают эльдар, во много раз старше него возрастом.
Келебримбор тоже почтительно склонился перед ним и просил позволения остаться на время в его городе, чтобы выяснить для себя, что происходило в Белерианде и с Белериандом, пока он странствовал в иных краях.
Гил-Галад посмотрел на Келебримбора долгим изучающим взглядом, после чего без промедления позволил оставаться в его городе столько, сколько Келебримбор пожелает, и выразил готовность лично поведать все, что Келебримбору будет угодно узнать.
Так и получилось, что именно от Гил-Галада Келебримбор выслушал повесть обо всех минувших событиях, и горестных, и радостных. Начиная падения Гаваней Сириона, столь же и даже более ужасного, как представлял себе Келебримбор: Амрод и Амрас... и еще так многие... И судьба Эльвинг… Теперь, по крайней мере стало ясно, откуда новая звезда в небе. Звезду Келебримбор, конечно, видел на востоке и там же слышал несколько предположений о ее появлении, некоторые из которых, как ни странно, были еще невероятнее, чем правда.
Затем Гил-Галад рассказал о появлении многочисленного и сильного войска из Валинора: ваниар и нолдор под предводительством герольда Манвэ на кораблях телери - история точно более неправдоподобная, чем любая легенда авари. Но так все и было, и это войско десятки лет жило и сражалось в Белерианде, прежде чем Ангбанд был разрушен, а Моргот повержен и закован, и Сильмарилли освобождены из его венца.
Но и Белерианд не уцелел. Стоило только силе Моргота уйти из него, как он, на глазах своих изумленных обитателей и защитников, вместо того чтобы ожить и расцвести, как в пору своей Весны, стал погружаться в море. Теперь остались Таргелион и Оссириад, да еще острова кое-где, а более ничего. Эта история потрясла Келебримбора едва ли не сильнее, чем рассказ о Войне Гнева.
- А почему ты думаешь, что все оставшееся не может так же затонуть, через день или через год? - спросил он у Гил-Галада.
Гил-Галад ответил:
- Когда, к нашему огромному удивлению и ужасу, затонул Балар, который не был осквернен тварями Моргота, Кирдану во сне явился владыка Ульмо и заверил, что это последняя потеря. Земли, которые еще над водой, над водой и останутся.
- О, Ульмо, видимо, был очень занят в последнее время, - хмыкнул Келебримбор, вспоминая, как ему самому явился во сне вала Вод.
- О да, и представить страшно, - откликнулся Гил-Галад с живейшим сочувствием к Ульмо. - Мы, правда, тоже не отдыхаем, - он вздохнул. - Сначала постоянные переселения с одного места на другое. Теперь вот строительство. Не только здесь. Южнее у Кирдана и у Келеборна с Галадриэль то же самое.
"У Келеборна с Галадриэль" - повторил про себя Келебримбор.
Последнее, что он слышал о них, еще в Гаванях Сириона, - они отправились на восток. Намного раньше, чем он. Очевидно, и вернулись раньше, и уже решили прочно обосноваться здесь. Как-то сложились их странствия на востоке... Очень хотелось спросить об этом тоже. Но нельзя было спрашивать, потому что тогда Гил-Галад может спросить и о его путешествии. А Келебримбор вовсе не собирался ничего рассказывать.
Да и в событиях к западу от Синих гор еще оставались белые пятна. Вот только Келебримбору не хотелось о них расспрашивать, а Гил-Галаду - говорить... Но все же неизбежное нельзя было оттягивать вечно. И в конце концов Келебримбор все узнал. Об убитых часовых у шатра, о взятых Сильмариллях, о том, как Эонвэ отпустил двух последних оставшихся в живых сыновей Феанора из лагеря и как один из них кинулся в пропасть вместе с камнем, а другой бежал к морю и бросил камень в волны, и сам никогда не вернулся.
Маэдрос. Маглор. Они всегда были сильнее и тверже прочих сыновей Феанора. Даже обожая отца, а из всех дядей больше других общаясь с Келегормом, Амродом и Амрасом, Келебримбор всегда хорошо это понимал. Но и они пали под натиском Клятвы. И теперь останутся в памяти народов Эндорэ не как отважные воины и талантливые полководцы, самоотверженные борцы с Морготом, а как убийцы и вконец отчаявшиеся эльдар. Их будут сначала ненавидеть, потом станут презирать, наконец, начнут жалеть. Может, ненавидеть, презирать и жалеть сразу.
И никогда уже, никогда об эльдар рода Феанаро не вспомнят с уважением и восхищением, а ведь они заслужили и того и другого многими своими делами. Но последняя память вытеснит все остальное, а в том, чего не вытеснит, затенит хорошее, а плохое - подчеркнет.
Эти мысли так опаляли нутро Келебримбора, словно он один выпил все отравленные Воды Пробуждения. Борясь с этим ощущением, Келебримбор понял, что просто не может допустить, чтобы последняя память о роде Феанора была такой.
Он должен остаться и создать новую память. Должен совершить нечто, что искупит все ошибки и преступления и заставит память о них поблекнуть.
Келебримбор пока понятия не имел, что это могло бы быть. Но решение уже принял. И обратился к Гил-Галаду с вопросом:
- Не станешь ли ты возражать, если я поселюсь в твоем городе надолго?
- Я уже сказал, живи сколько хочешь, - ответил Гил-Галад. - Но разве ты не собираешься возвратиться в Валинор?
- Нет, - твердо ответил Келебримбор. - По крайней мере, не сейчас.
Мечта о доме в последний раз блеснула перед его мысленным взором и померкла. Он выбрал иной путь. Да, очевидно, более трудный. Но необходимый.
- Я бы вернулся, если бы мог, - вдруг сказал Гил-Галад и тут же рассмеялся: - Даже при том, что я никогда там не был.
На мгновение он стал похож на мальчишку, которым, по сути, и должен был еще быть, но только на мгновение.
- Однако я не могу, - он вздохнул.
- Почему? - спросил Келебримбор.
- Нолдор, - отозвался Гил-Галад. - Многие из них хотят остаться, и они считают меня своим королем, доверяют мне. Я не могу их бросить, это было бы неправильно.
Келебримбор не нашелся, что сказать на это.
А Гил-Галад продолжал:
- Так что подумай хорошенько, может, все-таки стоит отплыть, пока кто-нибудь не возложил на тебя какие-нибудь надежды. Или обязанности.
На этот раз вздохнул Келебримбор.
Насчет надежд он ничего определенного не мог сказать, а вот обязанности у него точно уже были.
Так Келебримбор остался в городе Гил-Галада в Таргелионе. Город стал называться Форлондом, земли - Линдоном, а Келебримбор снова - мастером. Он не возражал. Это было одно из немногих имен, которые неизменно ему нравились.
Работа закипела. Полетели годы. Полетела слава об искусстве Келебримбора, привлекая всех, кто хотел бы увидеть его работу, работать с ним или учиться у него.
В Форлонд сначала зачастили гномы из Туманных гор, потом стали стекаться нолдор, кто прежде не собирался жить здесь. В основном это были последователи рода Феанора. Некоторые из них - и довольно многие - помнили еще самого Феанора, учились у него. А значит, ушли за ним из Амана и участвовали в трех братоубийствах... Гил-Галад ни словом не упоминал об этих обстоятельствах и всех принимал благосклонно.
Они были ему за это благодарны, но тоже не упоминали об этом словами. Однако без устали трудились, чтобы сделать Форлонд еще прекраснее, а славу королевства нолдор - громче.
Но никакие самые дивные и искусные творения не могли служить настоящим искуплением за пролитую кровь и разрушенное доверие. Чем дальше, тем отчетливее Келебримбор это понимал. Нужно было что-то совершенно особенное, небывалое и вечное.
Только вот что?
Ответа на этот вопрос по-прежнему не было.
Келебримбор начинал впадать в уныние и злиться на себя. Что за бесполезный глупец!
Вот Феанор, если бы захотел, придумал бы, чем все исправить. Непременно придумал бы. И Келебримбор отчаянно старался найти в себе сходство с дедом, большее, чем облик или даже некоторые общие черты характера. Искру того огня, который позволял Феанору раз за разом являть миру самые невероятные и впечатляющие творения.
Она должна была быть где-то в нем. Непременно должна. В конце концов, сам Феанор говорил:
- Смотрите! Вот тот, кто сможет сравниться со мной!
Правда, это было очень давно. Когда Келебримбор был еще юн, а Феанору еще не стало безразлично все, кроме его камней, его отца и сыновей. Потом для Келебримбора уже не находилось места в чрезвычайно ограниченном кругу дедовых привязанностей.
Но слова звучали! Что-то же они значили?!
Или великий мастер просто ошибся в этом, как ошибался во многом другом.
Келебримбор гадал и изводил себя. Пробовал и разочаровывался. Снова пробовал и снова разочаровывался. И опять пробовал. И пробовал. И пробовал. Раз за разом.
В процессе своих изысканий Келебримбор в какой-то момент увлекся работой с митрилом, и гномы Туманных гор, с которыми он уже тогда был дружен, как никогда прежде эльф не был дружен с гномами, открыли ему, что нашли в своих горах большие залежи этого металла и готовы по-дружески разделить его с эльфами.
Так, почти случайно, Келебримбор и большинство работавших с ним нолдор решили покинуть Форлонд и перебраться к Туманным горам. Гномы предложили им поселиться в своем подгорном королевстве Казад-дум, и эльфы действительно жили и трудились там какое-то время, но потом все-таки основали свое собственное королевство у подножья Туманных гор, в краю остролистов, и потому это королевство стало зваться Эрегионом.
А Келебримбор стал владыкой Эрегиона. Хотя королевская власть его никогда не прельщала, а теперь и вовсе была нужна ему меньше всего на свете, отвертеться возможным не представлялось. Так что пришлось смириться.
Гил-Галад, чувствуя настроение Келебримбора, в письмах посмеивался над ним: "А я предупреждал, надо отправляться в Валинор, пока тебя не сделали королем чего-нибудь. Но теперь мне хоть не так одиноко. Благодарю, мой благородный родич!"
Келебримбор отвечал в тон:
"Надо было точнее облекать свои мысли в слова, о мой умудренный опытом родич! Ты, случаем, не забыл о Галадриэль в своем бесконечном одиночестве?!"
И читал в очередном письме:
"Прости, не догадался! А о Галадриэль невозможно забыть! Но у нее другая история, которую я едва ли вправе тебе рассказывать".
Вот как, интересно... Впрочем, не слишком. Келебримбор уважал Галадриэль за ее мудрость, слава о которой разносилась по всей земле так же, как слава о его собственном мастерстве, но никогда не был ей близким другом и не стремился им стать. А значит, и незачем ему узнавать о ее тайнах.
Забот и без того хватало.
Теперь, когда он был и мастером, и королем... но все еще не мог найти ответа на свой главный вопрос. А время шло. Вторая эпоха длилась тысячу с лишним лет. И вполовину не так долго, как Предначальная, но уже вдвое дольше, чем Первая.
Пора бы что-то найти. Или бросить все мысли об этом. Но бросать Келебримбор все еще не хотел. Продолжал пробовать. Пытаться. Вглядываться и вслушиваться в мир вокруг, стараясь понять, что может быть нужно Эндорэ... Небывалое. Вечное.
Келебримбор все размышлял. А его мастера и помощники медленно, но верно начинали сдаваться. Просили отпустить их в Гавани, чтобы оттуда отправиться за Море.
И почти все как один говорили:
- Прости, государь, но этот мир меняется слишком быстро. Не успеешь воплотить какой-нибудь замысел, а то, что вдохновило на него - уже исчезло, и ни следа не осталось, ни памяти. Время течет, как быстрый ручей. Слишком быстрый. Я чувствую, что у меня больше нет сил, чтобы творить или бороться. Я хочу возвратиться домой, что бы ни ждало меня там.
Келебримбор никого не отговаривал и не пытался удержать, хотя каждое расставание печалило его. Но именно такие разговоры в конце концов натолкнули его на верную мысль.
Эндорэ нужно было... время! Возможность хотя бы отчасти замедлить увядание и жить не торопясь, не рискуя сразу же потерять что-то, что едва успел обрести. Всего лишь отсвет блаженства Бессмертных земель, и этот край стал бы счастлив и прекрасен. А имя и род мастера, который сумел совершить такое, стали бы прославлены и почитаемы навечно.
Теперь Келебримбор понял, что должен сделать. И это было уже счастье! Но по мере того, как он искал возможность осуществить свой смутный еще замысел, все яснее становилось, как будет непросто, и все острее Келебримбор чувствовал, как нуждается в совете.
Но никто не мог дать ему совета. Эльфы, гномы и люди, с которыми Келебримбор обсуждал свои идеи, восхищались его смелостью, желали удачи и сулили любую помощь, какая ему только потребуется.
Но Келебримбору не слишком требовалась помощь в том, чего он просто не знал, как достичь, поэтому их благие намерение год за годом пропадали втуне.
Пока в Ост-ин-Эдиль, главный город Эрегиона, где жил Келебримбор, не пришел странный путник. Его обличье было благородно и прекрасно, а пронзительно ясный - больше, чем у любого калаквэндо - взгляд и слишком высокий для любого Дитя Эру рост выдавали в нем одного из айнур. Майя кого-то из владык. И не последнего по силе майя.
Нолдор Эрегиона, которые не видели воплощенных майяр очень давно, а те, кто родился уже в Эндорэ и вообще никогда - прислужники Моргота не в счет, смотрели на пришельца в великом изумлении.
А он прошел прямо к Келебримбору, который в этот час работал в своей мастерской, и сказал:
- Приветствую тебя, Келебримбор, владыка этой земли и мастер из мастеров! Я Аннатар - майя из народа Ауле. Великой любовью полюбил я в давние времена земли Эндорэ, а потому не смог покинуть их и отправиться за своим господином в Валинор. И много ейни, счастливых и горестных, прожил я здесь, и все еще не могу найти в себе сил проститься с этой землей, и больно мне смотреть, как она дряхлеет со временем. А потому, когда я услышал, что ты задумал исцелить старость Эндорэ, я устремился сюда, чтобы предложить тебе свои знания и помощь, и дружбу, ибо нам дорого одно.
Келебримбор слушал его совершенно ошеломленный. Что это? Ответ на его великую нужду или странное наваждение? Может, он просто работал слишком много и не отдыхал слишком долго, и теперь странный майя ему только кажется?
С трудом Келебримбор взял себя в руки и ответил так спокойно, как мог:
- Что ж, приветствую тебя в моей земле и в моей мастерской, майя Аннатар! Ни с одним мастером я не отказываюсь работать вместе, не откажусь и с тобой.
Так Келебримбор и Аннатар в первый раз работали вместе. Аннатар был майя Ауле без сомнений, в каждом его движении у горна слышалась эхо песни Кузнеца Земли, и делить с ним работу было чистым удовольствием, так точно и легко он подхватывал каждое движение мысли своего напарника.
Знания же Аннатара, как тоже очень скоро убедился Келебримбор, были огромны, и он щедро делился ими, находя в этом огромную, какую-то почти детскую радость.
Дружба их родилась быстро и крепла день ото дня.
Келебримбор с головой погрузился в работу, которая теперь, с помощью Аннатара, обещала наконец стать выполнимой… и скоро выполнимой.
Но через несколько месяцев в Эрегион один за другим стали прибывать гонцы с письмами. Письмо от Гил-Галада Келебримбора не удивило, но тут же за ним последовало письмо от Галадриэль, с которой Келебримбор не поддерживал никакой переписки, от Элронда, с которым он также не поддерживал переписки, да и в Форлиндоне общался не то чтобы часто, и наконец, от Кирдана, которого вообще не знал.
Все письма были полны беспокойства и советов не принимать дружбы и помощи от сомнительного незнакомца. Оказалось, Аннатар успел уже везде побывать и всех насторожить. Надо сказать, не без причины.
Его история, складная на первый взгляд, при ближайшем рассмотрении вызывала много вопросов. Валар помнили своих родичей-майяр, оставшихся в Эндорэ и передали эльфам истории о них. Но никого, похожего на Аннатара, в этих историях не было.
Откуда же он взялся? Уж не служил ли все это время Врагу? О майяр, перешедших в войнах валар на сторону Мелькора в Валиноре рассказывать было не принято.
Обо всем этом Келебримбору напоминала Галадриэль. А остальные говорили в основном о дурных предчувствиях и странностях в повадках Аннатара, которые и правда существовали.
Письмо отрезвили Келебримбора. Он не был глуп и не считал глупцами ни одного из эльдар, написавших ему. А Аннатар был в самом деле странным и, вероятно, опасным незнакомцем.
Даже если Келебримбор успел уже привязаться к нему.
Все же, прежде чем велеть ему покинуть Эрегион, как советовали решительно все, Келебримбор решил еще раз поговорить с Аннатаром, чтобы окончательно убедиться.
Если бы тот снова повторил свою гладкую историю о великой любви к Эндорэ, Келебримбор, не колеблясь, прогнал бы его с глаз. Но тот вдруг весь как-то съежился и, не глядя на Келебримбора, очень тихо сказал:
- Все твои мудрые родичи правы, я действительно служил Врагу. Я творил ужасные вещи, повинуясь его воле. Я предал своего истинного господина, Ауле, и раз за разом предавал его снова, а теперь меня страшит даже мысль предстать однажды перед его взором. После всех ошибок. И всех преступлений. Я не нахожу в себе сил. Иное дело было бы, если б я смог хоть что-то исправить. Может, тогда мой господин простил бы меня и снова взглянул, если не благосклонно, то хоть без гнева. О большем я не мечтаю.
В голосе его послышались слезы, и слезы побежали по лицу. Тут же щеки вспыхнули от стыда, и некоторое время он ничего не говорил, отчаянно борясь с собой. Но потом продолжил:
- Пожалуйста, позволь мне остаться и помочь в твоих трудах. Да, я не сказал тебе правды, боясь, что ты прогонишь меня. Но теперь я говорю правду и молю о прощении. Пожалуйста.
Аннатар сделал движение, словно собирался опуститься на колени. Но Келебримбор остановил его резким окриком:
- Нет, не делай этого! Стой.
Аннатар послушно замер.
- Как пожелаешь, - кротко ответил он.
Воцарилось молчание. Аннатар смотрел в пол. Келебримбор смотрел на Аннатара, не представляя, что предпринять. Майя, прислужник Врага, скрывающийся от валар и солгавший сразу, как только явился в Эрегион... Казалось, куда уж яснее. Выгнать. Немедленно выгнать и забыть.
Но он уже так помог. А сейчас выглядел таким одиноким, несчастным и жалким. И Келебримбор хорошо, слишком хорошо понимал желание искупить вину... так что у него не осталось ни малейшего шанса заметить, что Аннатар - Саурон - играет на сокровенных стремлениях его души, словно на простейшей арфе.
Если б только в тот момент Келебримбор меньше думал о себе и об Аннатаре, а вспомнил о Морготе, каким тот был в Тирионе, когда ему только-только позволили приходить туда: весь кротость и раскаяние и желание помочь.
Аннатар многое взял от своего истинного господина и учителя, которому поклонялся как величайшему кумиру даже и после падения.
Но Келебримбор не думал об этом. Не видел этого. А потому сказал:
- Хорошо. Я даю тебе позволение остаться в Эрегионе. Надеюсь, никакая ложь больше не встанет между нами.
- Благодарю, - сказал Аннатар и низко, но изящно поклонился. - Я стану усердно трудиться здесь и в работе однажды явлю миру свою истинную сущность.
В этих, последних, словах Келебримбор тогда не разгадал угрозы, приняв их, напротив, за обещание оправдать доверие, и их работа с Аннатаром продолжилась.
Гил-Галаду и остальным Келебримбор написал, что благодарен за беспокойство, заботу и советы, но доверяет Аннатару и не собирается изгонять его из своих земель, и на другие письма об этом уже не отвечал.
А письма были. Гил-Галад написал еще трижды, а после совсем прекратил переписку с Келебримбором, то ли оскорбившись его молчанием, то ли не желая болтать о пустяках, когда в вещах важных их мнения так очевидно расходились.
Галадриэль прислала целых полдюжины писем, и Келебримбор уже начал всерьез задаваться вопросом, что станет делать, если решительная леди сама явится в Эрегион, чтобы выставить Аннатара вон. Но она все же не приехала.
Келебримбор чувствовал себя несколько неловко из-за этой размолвки с родичами, но работа радовала и отвлекала от мрачных мыслей. Вдвоем с Аннатаром они придумали, как брать силу из окружающего мира и собирать ее самоцветах и металле, а затем делать кольца, которые позволили бы выпускать эту силу обратно в мир по воле владельца и на благо мира.
Они научились использовать силу солнечного и лунного света, и света звезд, и камня, и огня... и научили тому же других. Каждый мастер в Эрегионе создал, с помощью их открытий, хотя бы одно кольцо, большинство - намного больше.
Сильнее других эльфам нравились кольца с лунным и звездным светом. Солнечные хорошо подходили людям, каменные и огненные - гномам.
Казалось, самые смелые мечты Келебримбора воплощаются в жизнь. Оставалось совсем немного. Келебримбор хотел еще научиться заключать в кольца силу воды и воздуха, но Аннатар даже разговоры об этом поддерживал неохотно, словно его что-то пугало.
Так что, в конце концов, Келебримбор решил заняться этим один, без Аннатара. Тем более, что и возможности для этого были, потому что Аннатар, раньше не покидавший Эрегиона, стал надолго отлучаться, говоря, что работа отнимает у него много сил и ему нужно иногда отдохнуть на просторе, без телесного облика, чтобы восстановить их.
Келебримбор не возражал, полагая, что длительное служение Морготу подточило силы Аннатара и теперь уже с этим ничего не поделаешь. За время отсутствия майя Келебримбор создал Ненью, кольцо воды, и Вилью, кольцо воздуха, а кроме того, испробовал иной метод взаимодействия с огненной стихией и создал Нарью, кольцо огня.
Эти три кольца получились такими сильными, прекрасными и совершенными, что Келебримбору захотелось тут же уничтожить все остальные кольца, которые на их фоне обречены были казаться грубыми подделками. Но из уважения к чужой работе Келебримбор не попытался сделать ничего подобного.
Вместо этого он соединил три своих кольца с шестнадцатью другими, самыми сильными из созданных прежде, чтобы эльфы, гномы и люди могли изменять и хранить этот мир в дружбе и гармонии, ибо носившие кольца обретали возможность на расстоянии читать мысли друг друга, советоваться и объединять усилия.
Но в то время как Келебримбор в Эрегионе закончил свой тайный труд, Аннатар в Мордоре закончил свой. Он создал Единое кольцо, с целью подчинить себя все другие Сильные кольца, а вместе с ними и волю их владельцев. Каждый, кто в тот день носил на руке сильное кольцо, услышал, как Аннатар произносит заклятие на Черном наречии, но Аннатар уже не страшился разоблачения и, поняв, что его слышат, он лишь рассмеялся и закричал:
- Узри же мою истинную сущность в моей работе, Келебримбор!
В этот миг Келебримбор разглядел, наконец, за благородным обличьем Аннатара Саурона Ужасного и проклял час, когда поверил его ложному раскаянию.
Но Саурона проклинали так давно и так долго, что еще одно проклятие, конечно, не могло ничего изменить, и Келебримбор принялся действовать. Сначала он попытался уничтожить кольца, но из-за влияния на них Саурона они уже сделались неуничтожимы, пока существовало Единое. Неизменны и вечны гораздо больше, чем хотел Келебримбор.
Потом Келебримбор отдал Ненью, кольцо воды, Галадриэль, а Вилью и Нарью - Гал-Галаду. Остальные кольца укрыл в тайниках в Эрегионе. А сам стал готовиться к войне.
И война не заставила себя долго ждать. А проиграна была еще быстрее, потому что Саурон, которого обуяла безумная алчность к кольцам Власти, особенно к тем трем, которых его рука не касалась, рвался вперед, сметая все преграды на своем пути.
Так что в конце концов Келебримбор и Саурон снова встретились лицом к лицу на ступенях Дома Мастеров в Ост-ин-Эдиль. Саурон посмотрел Келебримбору в глаза и попытался накинуть на него колдовскую сеть, которая давила свинцовой тяжестью и не давала поднять меч, заставляла склонить голову, сдаться без боя.
Но Келебримбор, глядя на знакомый облик Аннатара и вновь переживая в памяти его обман и предательство, воспылал таким безудержным гневом, что колдовская сеть сгорела, как обычная паутина, и эльда бросился на майя в стремительной атаке.
На миг в глазах Саурона мелькнуло удивление и непритворный ужас, а потом он поднял собственный меч, и поединок начался.
Тень среди теней
Все, что случилось после, Келебримбор помнил уже очень смутно. Кажется, когда он, израненный и обессиленный упал на ступени, Саурон топтал его ногами, то ли давая выход ярости и запоздалому страху, то ли считая, что так подобает великим властилинам заканчивать поединки с эрухини.
Келебримбору было беспредельно больно, но странно легко. Тогда он верил, что скоро умрет и все кончится. Но, к несчастью, этого не случилось. Он был еще жив и способен чувствовать боль, когда его оттащили в подземелья. И боль была всем, что он чувствовал до самого конца своей жизни.
Кажется, кто-то говорил с ним. Кажется, Саурон. Кажется, задавал вопросы, и, кажется, что-то Келебримбор ему сказал… Правду? Только ее часть? Или что-то совершенно другое? И о чем? Все терялось в болезненном тумане.
Одно Келебримбор знал точно - он не выдал Саурону трех колец, своего величайшего творения. Хотя Саурон спрашивал снова и снова. Причинял ему боль снова и снова. И наконец, в порыве бессильного гнева Саурон приказал расстрелять Келебримбора из луков. Может быть, он рассчитывал захватить дух Келебримбора и владеть им вечно, но это не удалось.
Зов Мандоса был очень громким и ясным, Келебримбор устремился на этот зов, не замечая более ничего вокруг. И скоро достиг Чертогов Ожидания на самом дальнем Западе.
Здесь не было больше ни боли, ни страданий. Ничего. Только покой. И... сон, пожалуй, хотя Келебримбор не знал, как бестелесные духи могут спать. Но Келебримбор спал. И каждый раз, когда просыпался в ужасе от событий своей жизни и смерти и готов был закричать, рядом оказывалась женщина с очень добрыми глазами, имени которой Келебримбор не помнил, но знал, что ей можно доверять. И стоило ему только посмотреть ей в глаза, как ужас уходил, а Келебримбор засыпал снова.
Пока однажды, вместо того, чтобы заснуть, Келебримбор не вспомнил вдруг ее имя и не сказал:
- Приветствую тебя, Скорбящая.
- Здравствуй и ты, Келебримбор, - ответила валиэ Ниенна. - С возвращением домой.
- Надо было вернуться раньше, - горько сказал он. - Я хотел все исправить, а сделал только хуже.
- Но намерения у тебя были добрые, - напомнила Ниеннна.
- Какая разница, какими были мои намерения, если все обернулось ужасом и кровью? - все так же горько спросил он.
- Есть разница, - спокойно и твердо ответила она. - Всегда есть разница. Теперь не изводи себя сожалениями о том, что могло бы быть. Да и о том, что было тоже. Все уже совершилось. А ты скоро исцелишься и сможешь снова жить.
- Возможно, для мира лучше, если я не буду, - вздохнул Келебримбор.
- Никто на самом деле не знает точно, что лучше для мира, даже мой добрый... – она помедлила мгновение. - О, конечно, я хотела сказать, суровый и непоколебимый, брат Намо. Но, если хочешь знать мое мнение, всегда лучше попробовать, чем не попробовать.
С этими словами Ниенна улыбнулась.
И Келебримбор улыбнулся в ответ.
Задание: "Зло, как и добро, имеет своих героев" (Франсуа де Ларошфуко)
Размер: 4550 слов
Жанр/категория: драма, агнст, джен
Рейтинг: PG-13 (12+)
Персонажи/Пейринги: Келебримбор, Гил-Галад, Аннатар (Саурон), Ниенна, упоминается Галадриэль, феаноринги, другие персонажи
Предупреждение: смерть основного персонажа
Примечание: История Келебримбора от расставания с отцом. Часть пятая. Заключительная.
читать дальшеМастер из мастеров
Обратный путь к Синим горам занял у Келебримбора куда меньше времени, чем дорога к Водам Пробуждения, потому что на этот раз он нигде не задерживался дольше, чем было необходимо, чтобы отдохнуть и пополнить запасы провизии, и тщательно избегал земель известных ему племен авари. По особенно широкой дуге обошел хвенти, потому что, если бы, к примеру, пенни вновь пожелали бросить его в свой расчудесный овраг, Келебримбор это, может, еще и пережил бы, но вот если бы Мельдир сделал вид, что не знает его, это он уже пережил бы вряд ли.
Кроме того, Келебримбора, конечно, гнало вперед желание узнать, что же произошло в Белерианде за время его, не столь уж длительного по меркам эльдар, отсутствия. И мысли о доме.
"Возвращайся в земли своего рождения".
Ульмо не сказал бы такого, если бы вернуться в Валинор не было возможно. Так что теперь все, о чем Келебримбор долгие годы запрещал себе думать как о совершенно недостижимом, то и дело приходило на ум: Эльдамар, Тирион, мама... Потом, конечно, другие родичи и друзья, оставшиеся на Западе... неоконченные работы, брошенные задумки... вся его исковерканная Непокоем и оборванная Исходом жизнь. Можно ли возвратиться к этому? Успокоиться, наконец?
Келебримбор понимал, что не стоит мечтать слишком о многом. Но не мог остановиться. И сны его теперь были сладостными, а дни пути, какие бы препятствия ему не встречались, легкими.
Через Синие горы он не перешел - перелетел. Ему даже показалось, что сами горы стали ниже. Или не показалось?
Точно, не показалось. Да от них вообще мало что осталось, от Синих гор. И почему в Таргелионе дыхание моря чувствуется, как на побережье? Чего еще он не знает, но должен будет узнать? Впервые с тех пор, как Келебримбору явился Ульмо, сердце его болезненно сжалось и заныло, а потом уже просто не могло перестать болеть. Ни днем, ни ночью.
Счастливые грезы растаяли так же быстро, как появились. Теперь к Келебримбору одна за другой приходили тревожные и мрачные мысли. Он братоубийца из рода братоубийц. Мятежник из рода мятежников. Как он сможет просто возвратиться и жить, как прежде? Невозможно, совершенно немыслимо.
К такому неутешительному выводу Келебримбор пришел даже раньше, чем добрался до большего строящегося эльфийского поселения, которое в те дни еще не носило, но скоро должно было получить имя - Форлонд. Город короля Гил-Галада, где он собирал под своей рукой нолдор-изгнанников.
Келебримбор никогда не встречал Гил-Галада, и мысль о короле нолдор всего двухсот солнечных лет от роду поневоле скорее смешила его, чем внушала почтение. Пока он не увидел Гил-Галада. А когда увидел, едва не лишился чувств от потрясения. Настолько Гил-Галад был похож на Финвэ. Больше, чем Финголфин или Феанор, или еще кто-нибудь из многочисленных потомков первого короля нолдор. И сходство не ограничивалось только лишь внешностью, достаточно было один раз встретить его взгляд, чтобы понять, почему он король и его власть над собой признают эльдар, во много раз старше него возрастом.
Келебримбор тоже почтительно склонился перед ним и просил позволения остаться на время в его городе, чтобы выяснить для себя, что происходило в Белерианде и с Белериандом, пока он странствовал в иных краях.
Гил-Галад посмотрел на Келебримбора долгим изучающим взглядом, после чего без промедления позволил оставаться в его городе столько, сколько Келебримбор пожелает, и выразил готовность лично поведать все, что Келебримбору будет угодно узнать.
Так и получилось, что именно от Гил-Галада Келебримбор выслушал повесть обо всех минувших событиях, и горестных, и радостных. Начиная падения Гаваней Сириона, столь же и даже более ужасного, как представлял себе Келебримбор: Амрод и Амрас... и еще так многие... И судьба Эльвинг… Теперь, по крайней мере стало ясно, откуда новая звезда в небе. Звезду Келебримбор, конечно, видел на востоке и там же слышал несколько предположений о ее появлении, некоторые из которых, как ни странно, были еще невероятнее, чем правда.
Затем Гил-Галад рассказал о появлении многочисленного и сильного войска из Валинора: ваниар и нолдор под предводительством герольда Манвэ на кораблях телери - история точно более неправдоподобная, чем любая легенда авари. Но так все и было, и это войско десятки лет жило и сражалось в Белерианде, прежде чем Ангбанд был разрушен, а Моргот повержен и закован, и Сильмарилли освобождены из его венца.
Но и Белерианд не уцелел. Стоило только силе Моргота уйти из него, как он, на глазах своих изумленных обитателей и защитников, вместо того чтобы ожить и расцвести, как в пору своей Весны, стал погружаться в море. Теперь остались Таргелион и Оссириад, да еще острова кое-где, а более ничего. Эта история потрясла Келебримбора едва ли не сильнее, чем рассказ о Войне Гнева.
- А почему ты думаешь, что все оставшееся не может так же затонуть, через день или через год? - спросил он у Гил-Галада.
Гил-Галад ответил:
- Когда, к нашему огромному удивлению и ужасу, затонул Балар, который не был осквернен тварями Моргота, Кирдану во сне явился владыка Ульмо и заверил, что это последняя потеря. Земли, которые еще над водой, над водой и останутся.
- О, Ульмо, видимо, был очень занят в последнее время, - хмыкнул Келебримбор, вспоминая, как ему самому явился во сне вала Вод.
- О да, и представить страшно, - откликнулся Гил-Галад с живейшим сочувствием к Ульмо. - Мы, правда, тоже не отдыхаем, - он вздохнул. - Сначала постоянные переселения с одного места на другое. Теперь вот строительство. Не только здесь. Южнее у Кирдана и у Келеборна с Галадриэль то же самое.
"У Келеборна с Галадриэль" - повторил про себя Келебримбор.
Последнее, что он слышал о них, еще в Гаванях Сириона, - они отправились на восток. Намного раньше, чем он. Очевидно, и вернулись раньше, и уже решили прочно обосноваться здесь. Как-то сложились их странствия на востоке... Очень хотелось спросить об этом тоже. Но нельзя было спрашивать, потому что тогда Гил-Галад может спросить и о его путешествии. А Келебримбор вовсе не собирался ничего рассказывать.
Да и в событиях к западу от Синих гор еще оставались белые пятна. Вот только Келебримбору не хотелось о них расспрашивать, а Гил-Галаду - говорить... Но все же неизбежное нельзя было оттягивать вечно. И в конце концов Келебримбор все узнал. Об убитых часовых у шатра, о взятых Сильмариллях, о том, как Эонвэ отпустил двух последних оставшихся в живых сыновей Феанора из лагеря и как один из них кинулся в пропасть вместе с камнем, а другой бежал к морю и бросил камень в волны, и сам никогда не вернулся.
Маэдрос. Маглор. Они всегда были сильнее и тверже прочих сыновей Феанора. Даже обожая отца, а из всех дядей больше других общаясь с Келегормом, Амродом и Амрасом, Келебримбор всегда хорошо это понимал. Но и они пали под натиском Клятвы. И теперь останутся в памяти народов Эндорэ не как отважные воины и талантливые полководцы, самоотверженные борцы с Морготом, а как убийцы и вконец отчаявшиеся эльдар. Их будут сначала ненавидеть, потом станут презирать, наконец, начнут жалеть. Может, ненавидеть, презирать и жалеть сразу.
И никогда уже, никогда об эльдар рода Феанаро не вспомнят с уважением и восхищением, а ведь они заслужили и того и другого многими своими делами. Но последняя память вытеснит все остальное, а в том, чего не вытеснит, затенит хорошее, а плохое - подчеркнет.
Эти мысли так опаляли нутро Келебримбора, словно он один выпил все отравленные Воды Пробуждения. Борясь с этим ощущением, Келебримбор понял, что просто не может допустить, чтобы последняя память о роде Феанора была такой.
Он должен остаться и создать новую память. Должен совершить нечто, что искупит все ошибки и преступления и заставит память о них поблекнуть.
Келебримбор пока понятия не имел, что это могло бы быть. Но решение уже принял. И обратился к Гил-Галаду с вопросом:
- Не станешь ли ты возражать, если я поселюсь в твоем городе надолго?
- Я уже сказал, живи сколько хочешь, - ответил Гил-Галад. - Но разве ты не собираешься возвратиться в Валинор?
- Нет, - твердо ответил Келебримбор. - По крайней мере, не сейчас.
Мечта о доме в последний раз блеснула перед его мысленным взором и померкла. Он выбрал иной путь. Да, очевидно, более трудный. Но необходимый.
- Я бы вернулся, если бы мог, - вдруг сказал Гил-Галад и тут же рассмеялся: - Даже при том, что я никогда там не был.
На мгновение он стал похож на мальчишку, которым, по сути, и должен был еще быть, но только на мгновение.
- Однако я не могу, - он вздохнул.
- Почему? - спросил Келебримбор.
- Нолдор, - отозвался Гил-Галад. - Многие из них хотят остаться, и они считают меня своим королем, доверяют мне. Я не могу их бросить, это было бы неправильно.
Келебримбор не нашелся, что сказать на это.
А Гил-Галад продолжал:
- Так что подумай хорошенько, может, все-таки стоит отплыть, пока кто-нибудь не возложил на тебя какие-нибудь надежды. Или обязанности.
На этот раз вздохнул Келебримбор.
Насчет надежд он ничего определенного не мог сказать, а вот обязанности у него точно уже были.
Так Келебримбор остался в городе Гил-Галада в Таргелионе. Город стал называться Форлондом, земли - Линдоном, а Келебримбор снова - мастером. Он не возражал. Это было одно из немногих имен, которые неизменно ему нравились.
Работа закипела. Полетели годы. Полетела слава об искусстве Келебримбора, привлекая всех, кто хотел бы увидеть его работу, работать с ним или учиться у него.
В Форлонд сначала зачастили гномы из Туманных гор, потом стали стекаться нолдор, кто прежде не собирался жить здесь. В основном это были последователи рода Феанора. Некоторые из них - и довольно многие - помнили еще самого Феанора, учились у него. А значит, ушли за ним из Амана и участвовали в трех братоубийствах... Гил-Галад ни словом не упоминал об этих обстоятельствах и всех принимал благосклонно.
Они были ему за это благодарны, но тоже не упоминали об этом словами. Однако без устали трудились, чтобы сделать Форлонд еще прекраснее, а славу королевства нолдор - громче.
Но никакие самые дивные и искусные творения не могли служить настоящим искуплением за пролитую кровь и разрушенное доверие. Чем дальше, тем отчетливее Келебримбор это понимал. Нужно было что-то совершенно особенное, небывалое и вечное.
Только вот что?
Ответа на этот вопрос по-прежнему не было.
Келебримбор начинал впадать в уныние и злиться на себя. Что за бесполезный глупец!
Вот Феанор, если бы захотел, придумал бы, чем все исправить. Непременно придумал бы. И Келебримбор отчаянно старался найти в себе сходство с дедом, большее, чем облик или даже некоторые общие черты характера. Искру того огня, который позволял Феанору раз за разом являть миру самые невероятные и впечатляющие творения.
Она должна была быть где-то в нем. Непременно должна. В конце концов, сам Феанор говорил:
- Смотрите! Вот тот, кто сможет сравниться со мной!
Правда, это было очень давно. Когда Келебримбор был еще юн, а Феанору еще не стало безразлично все, кроме его камней, его отца и сыновей. Потом для Келебримбора уже не находилось места в чрезвычайно ограниченном кругу дедовых привязанностей.
Но слова звучали! Что-то же они значили?!
Или великий мастер просто ошибся в этом, как ошибался во многом другом.
Келебримбор гадал и изводил себя. Пробовал и разочаровывался. Снова пробовал и снова разочаровывался. И опять пробовал. И пробовал. И пробовал. Раз за разом.
В процессе своих изысканий Келебримбор в какой-то момент увлекся работой с митрилом, и гномы Туманных гор, с которыми он уже тогда был дружен, как никогда прежде эльф не был дружен с гномами, открыли ему, что нашли в своих горах большие залежи этого металла и готовы по-дружески разделить его с эльфами.
Так, почти случайно, Келебримбор и большинство работавших с ним нолдор решили покинуть Форлонд и перебраться к Туманным горам. Гномы предложили им поселиться в своем подгорном королевстве Казад-дум, и эльфы действительно жили и трудились там какое-то время, но потом все-таки основали свое собственное королевство у подножья Туманных гор, в краю остролистов, и потому это королевство стало зваться Эрегионом.
А Келебримбор стал владыкой Эрегиона. Хотя королевская власть его никогда не прельщала, а теперь и вовсе была нужна ему меньше всего на свете, отвертеться возможным не представлялось. Так что пришлось смириться.
Гил-Галад, чувствуя настроение Келебримбора, в письмах посмеивался над ним: "А я предупреждал, надо отправляться в Валинор, пока тебя не сделали королем чего-нибудь. Но теперь мне хоть не так одиноко. Благодарю, мой благородный родич!"
Келебримбор отвечал в тон:
"Надо было точнее облекать свои мысли в слова, о мой умудренный опытом родич! Ты, случаем, не забыл о Галадриэль в своем бесконечном одиночестве?!"
И читал в очередном письме:
"Прости, не догадался! А о Галадриэль невозможно забыть! Но у нее другая история, которую я едва ли вправе тебе рассказывать".
Вот как, интересно... Впрочем, не слишком. Келебримбор уважал Галадриэль за ее мудрость, слава о которой разносилась по всей земле так же, как слава о его собственном мастерстве, но никогда не был ей близким другом и не стремился им стать. А значит, и незачем ему узнавать о ее тайнах.
Забот и без того хватало.
Теперь, когда он был и мастером, и королем... но все еще не мог найти ответа на свой главный вопрос. А время шло. Вторая эпоха длилась тысячу с лишним лет. И вполовину не так долго, как Предначальная, но уже вдвое дольше, чем Первая.
Пора бы что-то найти. Или бросить все мысли об этом. Но бросать Келебримбор все еще не хотел. Продолжал пробовать. Пытаться. Вглядываться и вслушиваться в мир вокруг, стараясь понять, что может быть нужно Эндорэ... Небывалое. Вечное.
Келебримбор все размышлял. А его мастера и помощники медленно, но верно начинали сдаваться. Просили отпустить их в Гавани, чтобы оттуда отправиться за Море.
И почти все как один говорили:
- Прости, государь, но этот мир меняется слишком быстро. Не успеешь воплотить какой-нибудь замысел, а то, что вдохновило на него - уже исчезло, и ни следа не осталось, ни памяти. Время течет, как быстрый ручей. Слишком быстрый. Я чувствую, что у меня больше нет сил, чтобы творить или бороться. Я хочу возвратиться домой, что бы ни ждало меня там.
Келебримбор никого не отговаривал и не пытался удержать, хотя каждое расставание печалило его. Но именно такие разговоры в конце концов натолкнули его на верную мысль.
Эндорэ нужно было... время! Возможность хотя бы отчасти замедлить увядание и жить не торопясь, не рискуя сразу же потерять что-то, что едва успел обрести. Всего лишь отсвет блаженства Бессмертных земель, и этот край стал бы счастлив и прекрасен. А имя и род мастера, который сумел совершить такое, стали бы прославлены и почитаемы навечно.
Теперь Келебримбор понял, что должен сделать. И это было уже счастье! Но по мере того, как он искал возможность осуществить свой смутный еще замысел, все яснее становилось, как будет непросто, и все острее Келебримбор чувствовал, как нуждается в совете.
Но никто не мог дать ему совета. Эльфы, гномы и люди, с которыми Келебримбор обсуждал свои идеи, восхищались его смелостью, желали удачи и сулили любую помощь, какая ему только потребуется.
Но Келебримбору не слишком требовалась помощь в том, чего он просто не знал, как достичь, поэтому их благие намерение год за годом пропадали втуне.
Пока в Ост-ин-Эдиль, главный город Эрегиона, где жил Келебримбор, не пришел странный путник. Его обличье было благородно и прекрасно, а пронзительно ясный - больше, чем у любого калаквэндо - взгляд и слишком высокий для любого Дитя Эру рост выдавали в нем одного из айнур. Майя кого-то из владык. И не последнего по силе майя.
Нолдор Эрегиона, которые не видели воплощенных майяр очень давно, а те, кто родился уже в Эндорэ и вообще никогда - прислужники Моргота не в счет, смотрели на пришельца в великом изумлении.
А он прошел прямо к Келебримбору, который в этот час работал в своей мастерской, и сказал:
- Приветствую тебя, Келебримбор, владыка этой земли и мастер из мастеров! Я Аннатар - майя из народа Ауле. Великой любовью полюбил я в давние времена земли Эндорэ, а потому не смог покинуть их и отправиться за своим господином в Валинор. И много ейни, счастливых и горестных, прожил я здесь, и все еще не могу найти в себе сил проститься с этой землей, и больно мне смотреть, как она дряхлеет со временем. А потому, когда я услышал, что ты задумал исцелить старость Эндорэ, я устремился сюда, чтобы предложить тебе свои знания и помощь, и дружбу, ибо нам дорого одно.
Келебримбор слушал его совершенно ошеломленный. Что это? Ответ на его великую нужду или странное наваждение? Может, он просто работал слишком много и не отдыхал слишком долго, и теперь странный майя ему только кажется?
С трудом Келебримбор взял себя в руки и ответил так спокойно, как мог:
- Что ж, приветствую тебя в моей земле и в моей мастерской, майя Аннатар! Ни с одним мастером я не отказываюсь работать вместе, не откажусь и с тобой.
Так Келебримбор и Аннатар в первый раз работали вместе. Аннатар был майя Ауле без сомнений, в каждом его движении у горна слышалась эхо песни Кузнеца Земли, и делить с ним работу было чистым удовольствием, так точно и легко он подхватывал каждое движение мысли своего напарника.
Знания же Аннатара, как тоже очень скоро убедился Келебримбор, были огромны, и он щедро делился ими, находя в этом огромную, какую-то почти детскую радость.
Дружба их родилась быстро и крепла день ото дня.
Келебримбор с головой погрузился в работу, которая теперь, с помощью Аннатара, обещала наконец стать выполнимой… и скоро выполнимой.
Но через несколько месяцев в Эрегион один за другим стали прибывать гонцы с письмами. Письмо от Гил-Галада Келебримбора не удивило, но тут же за ним последовало письмо от Галадриэль, с которой Келебримбор не поддерживал никакой переписки, от Элронда, с которым он также не поддерживал переписки, да и в Форлиндоне общался не то чтобы часто, и наконец, от Кирдана, которого вообще не знал.
Все письма были полны беспокойства и советов не принимать дружбы и помощи от сомнительного незнакомца. Оказалось, Аннатар успел уже везде побывать и всех насторожить. Надо сказать, не без причины.
Его история, складная на первый взгляд, при ближайшем рассмотрении вызывала много вопросов. Валар помнили своих родичей-майяр, оставшихся в Эндорэ и передали эльфам истории о них. Но никого, похожего на Аннатара, в этих историях не было.
Откуда же он взялся? Уж не служил ли все это время Врагу? О майяр, перешедших в войнах валар на сторону Мелькора в Валиноре рассказывать было не принято.
Обо всем этом Келебримбору напоминала Галадриэль. А остальные говорили в основном о дурных предчувствиях и странностях в повадках Аннатара, которые и правда существовали.
Письмо отрезвили Келебримбора. Он не был глуп и не считал глупцами ни одного из эльдар, написавших ему. А Аннатар был в самом деле странным и, вероятно, опасным незнакомцем.
Даже если Келебримбор успел уже привязаться к нему.
Все же, прежде чем велеть ему покинуть Эрегион, как советовали решительно все, Келебримбор решил еще раз поговорить с Аннатаром, чтобы окончательно убедиться.
Если бы тот снова повторил свою гладкую историю о великой любви к Эндорэ, Келебримбор, не колеблясь, прогнал бы его с глаз. Но тот вдруг весь как-то съежился и, не глядя на Келебримбора, очень тихо сказал:
- Все твои мудрые родичи правы, я действительно служил Врагу. Я творил ужасные вещи, повинуясь его воле. Я предал своего истинного господина, Ауле, и раз за разом предавал его снова, а теперь меня страшит даже мысль предстать однажды перед его взором. После всех ошибок. И всех преступлений. Я не нахожу в себе сил. Иное дело было бы, если б я смог хоть что-то исправить. Может, тогда мой господин простил бы меня и снова взглянул, если не благосклонно, то хоть без гнева. О большем я не мечтаю.
В голосе его послышались слезы, и слезы побежали по лицу. Тут же щеки вспыхнули от стыда, и некоторое время он ничего не говорил, отчаянно борясь с собой. Но потом продолжил:
- Пожалуйста, позволь мне остаться и помочь в твоих трудах. Да, я не сказал тебе правды, боясь, что ты прогонишь меня. Но теперь я говорю правду и молю о прощении. Пожалуйста.
Аннатар сделал движение, словно собирался опуститься на колени. Но Келебримбор остановил его резким окриком:
- Нет, не делай этого! Стой.
Аннатар послушно замер.
- Как пожелаешь, - кротко ответил он.
Воцарилось молчание. Аннатар смотрел в пол. Келебримбор смотрел на Аннатара, не представляя, что предпринять. Майя, прислужник Врага, скрывающийся от валар и солгавший сразу, как только явился в Эрегион... Казалось, куда уж яснее. Выгнать. Немедленно выгнать и забыть.
Но он уже так помог. А сейчас выглядел таким одиноким, несчастным и жалким. И Келебримбор хорошо, слишком хорошо понимал желание искупить вину... так что у него не осталось ни малейшего шанса заметить, что Аннатар - Саурон - играет на сокровенных стремлениях его души, словно на простейшей арфе.
Если б только в тот момент Келебримбор меньше думал о себе и об Аннатаре, а вспомнил о Морготе, каким тот был в Тирионе, когда ему только-только позволили приходить туда: весь кротость и раскаяние и желание помочь.
Аннатар многое взял от своего истинного господина и учителя, которому поклонялся как величайшему кумиру даже и после падения.
Но Келебримбор не думал об этом. Не видел этого. А потому сказал:
- Хорошо. Я даю тебе позволение остаться в Эрегионе. Надеюсь, никакая ложь больше не встанет между нами.
- Благодарю, - сказал Аннатар и низко, но изящно поклонился. - Я стану усердно трудиться здесь и в работе однажды явлю миру свою истинную сущность.
В этих, последних, словах Келебримбор тогда не разгадал угрозы, приняв их, напротив, за обещание оправдать доверие, и их работа с Аннатаром продолжилась.
Гил-Галаду и остальным Келебримбор написал, что благодарен за беспокойство, заботу и советы, но доверяет Аннатару и не собирается изгонять его из своих земель, и на другие письма об этом уже не отвечал.
А письма были. Гил-Галад написал еще трижды, а после совсем прекратил переписку с Келебримбором, то ли оскорбившись его молчанием, то ли не желая болтать о пустяках, когда в вещах важных их мнения так очевидно расходились.
Галадриэль прислала целых полдюжины писем, и Келебримбор уже начал всерьез задаваться вопросом, что станет делать, если решительная леди сама явится в Эрегион, чтобы выставить Аннатара вон. Но она все же не приехала.
Келебримбор чувствовал себя несколько неловко из-за этой размолвки с родичами, но работа радовала и отвлекала от мрачных мыслей. Вдвоем с Аннатаром они придумали, как брать силу из окружающего мира и собирать ее самоцветах и металле, а затем делать кольца, которые позволили бы выпускать эту силу обратно в мир по воле владельца и на благо мира.
Они научились использовать силу солнечного и лунного света, и света звезд, и камня, и огня... и научили тому же других. Каждый мастер в Эрегионе создал, с помощью их открытий, хотя бы одно кольцо, большинство - намного больше.
Сильнее других эльфам нравились кольца с лунным и звездным светом. Солнечные хорошо подходили людям, каменные и огненные - гномам.
Казалось, самые смелые мечты Келебримбора воплощаются в жизнь. Оставалось совсем немного. Келебримбор хотел еще научиться заключать в кольца силу воды и воздуха, но Аннатар даже разговоры об этом поддерживал неохотно, словно его что-то пугало.
Так что, в конце концов, Келебримбор решил заняться этим один, без Аннатара. Тем более, что и возможности для этого были, потому что Аннатар, раньше не покидавший Эрегиона, стал надолго отлучаться, говоря, что работа отнимает у него много сил и ему нужно иногда отдохнуть на просторе, без телесного облика, чтобы восстановить их.
Келебримбор не возражал, полагая, что длительное служение Морготу подточило силы Аннатара и теперь уже с этим ничего не поделаешь. За время отсутствия майя Келебримбор создал Ненью, кольцо воды, и Вилью, кольцо воздуха, а кроме того, испробовал иной метод взаимодействия с огненной стихией и создал Нарью, кольцо огня.
Эти три кольца получились такими сильными, прекрасными и совершенными, что Келебримбору захотелось тут же уничтожить все остальные кольца, которые на их фоне обречены были казаться грубыми подделками. Но из уважения к чужой работе Келебримбор не попытался сделать ничего подобного.
Вместо этого он соединил три своих кольца с шестнадцатью другими, самыми сильными из созданных прежде, чтобы эльфы, гномы и люди могли изменять и хранить этот мир в дружбе и гармонии, ибо носившие кольца обретали возможность на расстоянии читать мысли друг друга, советоваться и объединять усилия.
Но в то время как Келебримбор в Эрегионе закончил свой тайный труд, Аннатар в Мордоре закончил свой. Он создал Единое кольцо, с целью подчинить себя все другие Сильные кольца, а вместе с ними и волю их владельцев. Каждый, кто в тот день носил на руке сильное кольцо, услышал, как Аннатар произносит заклятие на Черном наречии, но Аннатар уже не страшился разоблачения и, поняв, что его слышат, он лишь рассмеялся и закричал:
- Узри же мою истинную сущность в моей работе, Келебримбор!
В этот миг Келебримбор разглядел, наконец, за благородным обличьем Аннатара Саурона Ужасного и проклял час, когда поверил его ложному раскаянию.
Но Саурона проклинали так давно и так долго, что еще одно проклятие, конечно, не могло ничего изменить, и Келебримбор принялся действовать. Сначала он попытался уничтожить кольца, но из-за влияния на них Саурона они уже сделались неуничтожимы, пока существовало Единое. Неизменны и вечны гораздо больше, чем хотел Келебримбор.
Потом Келебримбор отдал Ненью, кольцо воды, Галадриэль, а Вилью и Нарью - Гал-Галаду. Остальные кольца укрыл в тайниках в Эрегионе. А сам стал готовиться к войне.
И война не заставила себя долго ждать. А проиграна была еще быстрее, потому что Саурон, которого обуяла безумная алчность к кольцам Власти, особенно к тем трем, которых его рука не касалась, рвался вперед, сметая все преграды на своем пути.
Так что в конце концов Келебримбор и Саурон снова встретились лицом к лицу на ступенях Дома Мастеров в Ост-ин-Эдиль. Саурон посмотрел Келебримбору в глаза и попытался накинуть на него колдовскую сеть, которая давила свинцовой тяжестью и не давала поднять меч, заставляла склонить голову, сдаться без боя.
Но Келебримбор, глядя на знакомый облик Аннатара и вновь переживая в памяти его обман и предательство, воспылал таким безудержным гневом, что колдовская сеть сгорела, как обычная паутина, и эльда бросился на майя в стремительной атаке.
На миг в глазах Саурона мелькнуло удивление и непритворный ужас, а потом он поднял собственный меч, и поединок начался.
Тень среди теней
Все, что случилось после, Келебримбор помнил уже очень смутно. Кажется, когда он, израненный и обессиленный упал на ступени, Саурон топтал его ногами, то ли давая выход ярости и запоздалому страху, то ли считая, что так подобает великим властилинам заканчивать поединки с эрухини.
Келебримбору было беспредельно больно, но странно легко. Тогда он верил, что скоро умрет и все кончится. Но, к несчастью, этого не случилось. Он был еще жив и способен чувствовать боль, когда его оттащили в подземелья. И боль была всем, что он чувствовал до самого конца своей жизни.
Кажется, кто-то говорил с ним. Кажется, Саурон. Кажется, задавал вопросы, и, кажется, что-то Келебримбор ему сказал… Правду? Только ее часть? Или что-то совершенно другое? И о чем? Все терялось в болезненном тумане.
Одно Келебримбор знал точно - он не выдал Саурону трех колец, своего величайшего творения. Хотя Саурон спрашивал снова и снова. Причинял ему боль снова и снова. И наконец, в порыве бессильного гнева Саурон приказал расстрелять Келебримбора из луков. Может быть, он рассчитывал захватить дух Келебримбора и владеть им вечно, но это не удалось.
Зов Мандоса был очень громким и ясным, Келебримбор устремился на этот зов, не замечая более ничего вокруг. И скоро достиг Чертогов Ожидания на самом дальнем Западе.
Здесь не было больше ни боли, ни страданий. Ничего. Только покой. И... сон, пожалуй, хотя Келебримбор не знал, как бестелесные духи могут спать. Но Келебримбор спал. И каждый раз, когда просыпался в ужасе от событий своей жизни и смерти и готов был закричать, рядом оказывалась женщина с очень добрыми глазами, имени которой Келебримбор не помнил, но знал, что ей можно доверять. И стоило ему только посмотреть ей в глаза, как ужас уходил, а Келебримбор засыпал снова.
Пока однажды, вместо того, чтобы заснуть, Келебримбор не вспомнил вдруг ее имя и не сказал:
- Приветствую тебя, Скорбящая.
- Здравствуй и ты, Келебримбор, - ответила валиэ Ниенна. - С возвращением домой.
- Надо было вернуться раньше, - горько сказал он. - Я хотел все исправить, а сделал только хуже.
- Но намерения у тебя были добрые, - напомнила Ниеннна.
- Какая разница, какими были мои намерения, если все обернулось ужасом и кровью? - все так же горько спросил он.
- Есть разница, - спокойно и твердо ответила она. - Всегда есть разница. Теперь не изводи себя сожалениями о том, что могло бы быть. Да и о том, что было тоже. Все уже совершилось. А ты скоро исцелишься и сможешь снова жить.
- Возможно, для мира лучше, если я не буду, - вздохнул Келебримбор.
- Никто на самом деле не знает точно, что лучше для мира, даже мой добрый... – она помедлила мгновение. - О, конечно, я хотела сказать, суровый и непоколебимый, брат Намо. Но, если хочешь знать мое мнение, всегда лучше попробовать, чем не попробовать.
С этими словами Ниенна улыбнулась.
И Келебримбор улыбнулся в ответ.
@темы: Пятая отметка, БПВ: "Осенний заплыв"
-
-
20.11.2017 в 00:58-
-
20.11.2017 в 12:33А с Намо... вот у автора были сильные сомнения, оставлять ли это в тексте, когда оно случайно написалось, но просто рука не поднялась убрать)))
Спасибо за отзыв!
автор
-
-
20.11.2017 в 20:40читать дальше
-
-
20.11.2017 в 20:51Гость, все-таки Келебримбор принял (только в этой части) два серьезных решения - не поплыл в Валинор, хотя все звали, а решил реабилитировать дом Феанора в глазах всего света. Довольно много на себя взял, между прочим. И - согласился работать с Сауроном уже зная кто он такой. Это тоже масштабное и нестандартное решение (немного граничащее с глупостью, но намерения-то были самые лучшие, а это, как нам сказала Ниенна, важно).
Очень понравился "добрый Намо" ))
-
-
20.11.2017 в 20:54-
-
20.11.2017 в 21:29Потому что, конечно, по мнению автора, в Келебримборе нет ничего инфантильного или нерешительного. Он сильный эльда, и руководствуется он своим мнением. Но его жизнь, к сожалению, полна ситуаций, где хорошего выбора просто нет вообще.
От отца Келебримбор не отказался, он отказался уходить с ним и участвовать в его делах - разные вещи. И не с перепугу. Испугался он потом. И это объяснимо, он следовал за отцом всю жизнь до этого.
В остальном Келебримбора брали, переставляли и переносили с места на место как мебель
Кто его брал и переставлял? Он все выбирал и делал сам, и большую часть времени еще кого-то вел за собой.
и в конце концов сделали владыкой Эрегиона (насильно связали и короновали, а то однажды уже сбежал от ответственности, не иначе
А это уже классическое - больше всех достоин власти тот, кто не желает власти.
jasper-cat, спасибо и вам за отзыв!
Жалко, что часть показалась не такой яркой, как предыдущие, тоже есть над чем подумать.
И - согласился работать с Сауроном уже зная кто он такой. Это тоже масштабное и нестандартное решение (немного граничащее с глупостью
Ну, так и Манвэ когда-то лохонулся, Келебримбор не одинок, и компания у него хорошая.
Очень понравился "добрый Намо" ))
Спасибо!)))
П.С. Хотя да, я тоже хочу Келеримбора - переговорщика в Гаванях.
ИМХО, никакие переговоры там бы не удались, и Келебримбору пришлось бы либо сражаться, либо смотреть, как вокруг него свои убивают своих (для него, в смысле). И какое-то время (история Келебримбора задумывалась очень давно и вынашивалась очень долго), была версия, что он все-таки сражался в Гаванях, но не пошло что-то.
автор
-
-
20.11.2017 в 22:25Текст, на две трети состоящий из пересказа канона, читать просто неинтересно. Есть отдельные моменты и детали, но пересказ - это пересказ. Очень много всего, но ничего яркого, оригинального, интересного не происходит. Ну почти. Есть один отличный момент, сильно испорченный пояснениями. То, как Саурон поймал Келебримбора раскаянием. Это идеальный ход, и не надо было ничего уточнять. Авторский голос за кадром зазвучал избыточно и занудно. Второй эпизод, раскрашивающий то, что мы уже знали по канону, это мандосовский финал. Но он такой трагично-слащавый, что кажется несерьезным. Особенно после того, как по сути была опущена трагическая развязка. Я читаю и понимаю, что мне героя не жалко, он мне вообще равнодушен в этой истории.
Очень разочаровывающая концовка.
Теперь о целом.
Я не соглашусь с выше высказанным подробным мнением в деталях и экспрессивности, но в общем - соглашусь. Главный герой совсем дошел до ручки и всю дорогу плыл по течению. Даже когда принимал какие-то решения, этим решениям не хватало решительности. Парадокс. Он всю жизнь преимущественно сожалел, и по сути эти сожаления и привели его к финалу.
Странно дело, событийно это укладывается в мой фанон почти полностью. Характер плюс-минус, хотя и с какими-то расхождениями, которые я не могу уловить. Отрадно, что здесь нет намека на вИдение из другого обсуждения, где Келебримбора видят вставшим на сторону Эльвинг против своей семьи. Ну ладно, не всем же бить феанорингов об дно.
Т.е я ко всему происходящему должна быть расположена, но в итоге не понравилось. Мне не симпатичен и неинтересен герой, я не увидела в истории интересных подробностей в достаточном объеме, сама история далека от увлекательности.
Увы, хотелось бы сказать в адрес такой большой работы хорошее, но не получается. Извините, автор.
-
-
20.11.2017 в 22:56Над остальным, что вы сказали, обязательно подумаю.
автор
-
-
25.11.2017 в 15:57Хотя вообще Келебримбор мне понравился. Такой рефлексирующий
за всех остальных феаноринговинтеллигент с желанием "всех осчастливить". Но, ожидаемо, не вышло.-
-
25.11.2017 в 18:25Автор рад, что Келебримбор понравился. Автору он тоже нравится, хотя он, конечно, больше, чем любой рефлексирующий интеллигент). А осчастливить всех, действительно не вышло
получилось как обычноА вы прочитали четвертую часть? Про странствия Келебримбора на востоке, среди авари? Спрашиваю на всякий случай, потому что другие части вы все комментировали, а четвертую нет, а уже был случай, когда ту часть просто не заметили, и от третьей перешли сразу к этой вот, последней.
автор
-
-
25.11.2017 в 19:11-
-
25.11.2017 в 19:35автор
-
-
25.11.2017 в 19:42