Название: Третья фаза
Задание: Этап V (персонаж — «Подкидыш»)
Размер: 1000 слов
Жанр/категория: джен, кроссовер (с произведениями братьев Стругацких)
Рейтинг: PG-13
Персонажи/Пейринги: НЖП, Саруман
Предупреждение: возможны AU и OOC
Примечания 1. Читатели могут попробовать угадать, с какими конкретно произведениями Стругацких осуществлен кроссовер (произведений минимум два). 2. По мнению автора в Рохане действует англо-саксонская система местного самоуправления (для этой системы характерна большая самостоятельность общины в решении вопросов местного значения). 3. Название деревни Бэри переводится с древнеанглийского (а, стало быть, и с роханского) как «Ягода».
— Я знаю, дорогой месье,
С кем я имею честь.
Я расскажу вам о себе
Правдиво, все как есть.
Итак, я жил тогда один,
Совсем один, как перст,
И все по замку я бродил...
— И ждал своих невест!
Ю. Ким
На сельском сходе в роханской деревеньке Бэри было шумно и суетно. Наверное, еще ни один вопрос не обсуждали так активно, но и повод был весьма серьезным. Шутка ли, ранним утром прямо главной площади нашли большую повозку. А в повозке рядком лежали двенадцать новорожденных девочек. В довершение ко всему, девочки-подкидыши выглядели странновато: кожа смуглая, черты лица грубоватые, слишком взрослые, и уже начали прорезаться зубы, хотя вроде как рано.
В общем, неудивительно, что каждый житель Бэри счел нужным как-нибудь себя проявить в такой непростой ситуации. Предложения сыпались и сыпались:
— Дайте мне всех девочек, я их воспитаю!
— Их надо еще покормить, им мало.
— Вот Идис — вдова бездетная, пусть она воспитывает. Или...
— Надо срочно писать конунгу!
— Сами разберемся! До Бему высоко, до конунга далеко!
В общем хаосе вел себя спокойно только один человек: древняя старуха. Она сидела на лавке в углу и переводила взгляд то на одного, то на другого земляка.
Когда все, наконец, высказались, слово взял староста:
— Вопрос будем решать самостоятельно. Девчонок раздадим разным семьям. Есть у нас бездетные пары, есть вдовы, есть бобыли, есть те, у кого детей не так много. Да вы об этом сами знаете. В общем, всем хватит. Никто не в обиде.
И тут раздался голос старухи, сидевшей в углу:
— Ошибаешься!
— Что? — изумился староста.
— Эти девчонки — орки! Истинно говорю вам! Они повзрослеют и произведут на свет еще более сильных орков! И мы все еще наплачемся, если возьмемся воспитывать девчонок! Их нужно отвести в лес и оставить там!
Впрочем, на решение старосты эти слова никак не повлияли. Все знали, что старуха давно выжила из ума, поэтому следовать ее советам было бы странно. Сердобольные женщины отвели упирающуюся старуху домой и уложили в кровать.
Дневник научных наблюдений Курумо, запись 215:
«В соответствии с программой третьей фазы эксперимента (см. соответствующую программу в записи 164), двенадцать объектов с измененной структурой внедрены в человеческое общество.
Переходим к следующему пункту программы — шестнадцатилетнему наблюдению за объектами через палантир».
После того, как для каждой девочки-подкидыша нашли подходящую приемную семью, ничего необычного в Бэри не происходило. Девочки почти ничем не отличались от других детей. Ну, зубы у них появились чуть раньше, но это сразу было видно. Ну, бегали чуть-чуть быстрее, но ведь в этом нет ничего страшного.
В общем, приемные родители были девочками вполне довольны, да и остальным жителям деревни они полюбились. Только древняя старуха бросала на девчонок полные ужаса и ненависти взгляды. Но на нее никто не обращал особого внимания, тем более, что она довольно скоро тихо преставилась.
Девочки подрастали. Стало ясно, что они не очень любят солнечный свет. Кроме того, они оказались сильнее своих сверстниц: например, каждая из них могла наносить воды едва ли не больше, чем парень того же возраста.
Девочки любили играть все вместе. Наверное, потому что другие дети дразнили их за темную кожу, острые зубы и необычные черты лица. Дразнить потом перестали: девочки крепко давали сдачи, но в компании их тоже не приглашали.
Приемные матери видели, что дружба не завязывается, и, тем не менее, надеялись, что сумеют выдать своих воспитанниц замуж. Лицом, девушки, может, и не вышли, зато вон как по хозяйству справляется. Если муж будет постарше, он это оценит.
Да и некоторые парни нет-нет да заглядывались на подкидышей, хоть и стеснялись своих предпочтений. И ждали, что станут постарше, когда друзья не будут стоять над душой, да и предложат подкидышам руку и сердце...
Дневник научных наблюдений Курумо, запись 466:
«Необходимо сформулировать краткие выводы по результатам шестнадцатилетнего наблюдения за объектами:
1. Физические характеристики объектов соответствуют ожидаемым.
2. Поведение объектов соответствует ожидаемому.
3. Психологические особенности объектов также, скорее всего, соответствуют ожидаемым, однако это необходимо проверить.
Для продолжения эксперимента требуется личное вмешательство в процесс (см. программу третьей фазы эксперимента в записи 164)».
— Все-таки нам нужно поговорить.
— Говорить нам больше не о чем!
— Но ведь раньше мы с тобой садились рядом и...
— То было раньше. А теперь я знаю правду.
— Да? И что же это за правда такая?
— Правда в том, что мы другие. Все двенадцать девочек, ты же знаешь. Другие. Мы не ваши дети. Мы — подкидыши. Мы вообще не люди! И я не могу называть тебя мамой, хотя ты и растила меня почти с рождения.
— О чем ты?
— Ты знаешь, о чем.
— Но это же не имеет значения.
— Это имеет огромное значение.
— Мы все равно любим вас, как родных.
— Может быть, и любите. Но раз уж мы не люди, значит, никакое человеческое счастье для нас не подойдет.
— Что ты имеешь в виду?
— Наше счастье не здесь!
— А где же?
— Где-то там. Когда-нибудь мы придем к нему.
— Я все поняла. Это тот белый старик во всем виноват! Это он внушает вам такие глупые мысли. Он всего-то две недели в деревне, а уже дюжину девочек сбил с толку! Не зря я не хотела, чтобы вы ходили к нему на посиделки!
— А мы ходим. И будем ходить, даже если бы нам запретите. Белый старик хотя бы рассказал нам правду, в отличие от вас!
— Но он же...
— И слушать ничего не хочу!
— Но он...
— Он приведет нас к нашему счастью. Все, разговор окончен.
— Подожди!
— Отстань! Я иду спать!
Дневник научных наблюдений Курумо, запись 501:
«Третья фаза идет к завершению еще быстрее, чем ожидалось. Ориентированность на особенности подростковой психологии оказалась верной».
Ранним осенним утром все девочки, которых шестнадцать лет назад обнаружили в повозке на главной площади, исчезли. Жители Бэри искали их по всем окрестностям, но тщетно. Никаких следов.
Однажды в соседней деревне разыскали доярку. Она утверждала, что как-то на заре мимо нее прошла группа смугловатых девушек во главе с седобородым стариком. Но ничего больше доярка не сообщила. Да к тому же неизвестно, говорила она правду, или брехала, чтобы только о ней и судачили.
Приемные матери тихо плакали по вечерам, приемные отцы топили горе в браге. И те и другие порой присаживались возле окон, опустив седеющие головы, смотрели вдаль и ждали, что их девочки вернутся. Но те так и не вернулись.
Дневник научных наблюдений Курумо, запись 503:
«Третья фаза эксперимента полностью завершена: объекты выведены из человеческого общества без всякого насилия.
Следует переходить к четвертой фазе эксперимента: к спариванию (см. обобщенную программу эксперимента в записи 161)».
Название: Достойный своего имени
Задание: Этап V (персонаж — «Подкидыш»)
Размер: 1205 слов
Жанр/категория: драма, джен
Рейтинг: PG-13
Персонажи: НМП-нолдо, Нерданель, упоминаются много других НП-нолдор, Феанаро, феаноринги.
Он сидел на крыльце, сжавшись под темным плащом, и Нерданель едва успела заметить его, чтобы не ударить с размаху дверью. Пораженная, она остановилась, а он, тоже пораженный ее появлением, вскочил на ноги.
И Нерданель увидела, что это ребенок.
На вид ему было года два Древ или, может быть, три, но не больше.
— Леди Нерданель! — воскликнул мальчик. И тут же очень вежливо поздоровался: — Звезды сияют в час нашей встречи, госпожа.
— Звезды сияют в час нашей встречи, — откликнулась она, размышляя, кто это может быть и что он делает здесь.
По всему выходило, что этого ребенка она не знает и никогда прежде не видела, но в то же время лицо его казалось смутно знакомым.
— Мои родители умерли в Альквалондэ, — безо всякого перехода сказал мальчик.
Нерданель вздрогнула и схватилась за дверь.
— О, — только и сказала она. Никакие слова не шли с языка.
— И я захотел вернуться домой, — продолжал мальчик. — Ведь они возвратятся из Мандоса и будут здесь. Так бывает с теми, кто умрет, я знаю. Но когда я сказал об этом, дедушка ответил, что они никогда не вернутся, потому что валар уж не дадут воли тем, кто снова угодил под их власть, а мы были бы глупцами, если б решили повернуть обратно, и, если я этого не понимаю, то я просто дурак и трус и не достоин своего имени. Тогда прадедушка сказал, чтобы он замолчал и не смел так говорить со мной, и они стали кричать друг на друга, — мальчик тяжело вздохнул. — Но потом прадедушка сказал мне, что ему очень жаль, но мы правда не можем возвратиться домой. Но я-то знал, что мы можем. Я сам слышал, как тот, на скале, сказал это. Все говорили, он страшный, а я совсем не испугался...
Уловить суть его рассказа было непросто: кто? где? что сказал? кого напугал? и чем?
Впрочем, Нерданель уже слышала, что сам вала Мандос говорил с ушедшими нолдор, призывая их вернуться, пока не стало слишком поздно.
Ее эти слухи интересовали мало. Она знала, что нет возвращения ни для ее мужа, ни для сыновей.
Да и никакие речи не могли бы вразумить их. Она ли не убеждала! Она ли не умоляла! Теперь горько становилось от мысли, что сыновья навечно запомнят ее такой: жалкой, униженной, растоптанной. Если вообще станут вспоминать.
Еще когда она жила под одной крышей с мужем, они, как и он, в совершенстве овладели искусством пропускать мимо ушей ее слова, а потом и смотреть на нее как на пустое место...Так зачем же теперь им думать о ней?..
Нерданель стиснула дверь так, что пальцы побелели, и уже привычным усилием воли запретила мыслям течь по этому пути. Что толку? Лучше сосредоточиться на словах ее юного нечаянного собеседника.
— ...и все равно это сделаю, даже если больше никто не захочет. Я вернулся на корабль вместе с дядей Андаормо, так что все это видели, а потом обратно на берег, так что этого не видел никто. Дядя не заметил. Он в последнее время ничего не замечает, только смотрит на воду или на огонь и молчит. На берегу я вышел из лагеря и побежал, чтобы догнать тех, кто ушел с лордом Арафинвэ. И догнал, потому что их было много, и они шли медленно, а я один и бежал быстро. Там были двое эльдар, муж и жена, они спросили меня, где моя мама, я сказал, что возвращаюсь к ней. Они спросили, где мой папа, я сказал, что он умер. Я сказал им правду, только не всю.
Да уж, с этим трудно было поспорить, действительно правду и определенно не всю. Теперь это умели делать и дети. А когда-то, не так уж давно, даже ученый диспут о такого рода искусстве показался бы по меньшей мере странным.
— А они переглянулись, потом посмотрели на застежку моего плаща и больше ни о чем не спрашивали.
Нерданель тоже посмотрела на застежку. Серебро искрилось в звездном свете, и можно было ясно разглядеть светлую горную гряду на темном фоне. Родовой герб известных и давних сторонников Феанаро. Стоит увидеть герб, и в самом деле, уже не о чем спрашивать.
Впрочем, Нерданель все поняла, еще услышав имя дяди мальчика. Андаормо... В воспоминаниях Нерданель это был очень живой и на редкость любознательный юноша... а теперь он все время молчит и смотрит на воду или огонь... А брат его, Миндаормо, и вовсе отправился в Чертоги Мандоса... и жена Миндаормо. Хелилоктэ была очень спокойной, тихой даже, на оружие она, кажется, и смотреть-то боялась, в отличие от родичей и возлюбленного... Как же она могла погибнуть в Альквалондэ?
Мысли летели одна за другой, не задерживаясь надолго. Едва успев подумать о странной судьбе Хелилоктэ, Нерданель вдруг как наяву увидела Тараормо, отца Мирдаормо и Андаормо. Он был учеником отца Нерданель в то же время, что и Феанаро. Тогда они и сдружились. Не было, пожалуй, ни одного эльда, который учился у Махтана в то время и не сдружился бы с Феанаро...
— ... шел с ними, иначе я потеряюсь, и со мной случится что-нибудь плохое, — продолжал тем временем мальчик. — Они делились со мной лембасом, давали погреться у костра. Когда все останавливались, чтобы недолго побыть на Дороге Грез, они позволяли мне садиться между ними, потому что так теплее. А когда мы вернулись в Тирион, они сказали, что проводят меня до дома. Я ответил, что и сам могу дойти, но они настаивали. Тогда мне пришлось согласиться. Я думал, может, их что-то отвлечет по дороге, и я смогу улизнуть. Но не получилось. А когда мы дошли до дома, и стало ясно, что там давно никто не живет, мне пришлось сказать всю правду. Совсем всю. Тогда мужчина очень разозлился, сказал... — мальчик нахмурился. — Нехорошо сказал про моего дедушку и про лорда Феанаро тоже. Сказал, что не надо было вообще им со мной связываться. А женщина сказала: "Что ты говоришь! Он же только ребенок!" Я не люблю, когда про меня так говорят, но не стал возражать. Я знаю, что, когда взрослые так кричат друг на друга, они все равно ничего не слышат.
У Нерданель почему-то именно от этих слов до боли сжалось сердце.
— Потом женщина сказала, что они не могут меня там оставить. Хотя, наверное, они могли бы. И я мог бы остаться, не идти с ними. Но там было так пусто. Дома. К тому же, это не настоящий дом. Настоящий дом был в Форменосе... Так что я пошел с ними. А женщина спросила, знаю ли я тебя, леди. Я ответил, что видел. Тогда они привели меня к этой двери, сказали ждать, пока она откроется, и ушли. Не знаю, почему они подумали, что ты мне поможешь. Но я устал и решил посидеть здесь немного. Все равно я не знаю, куда теперь мне идти. Но я придумаю, не беспокойся, госпожа.
Он выпрямился, явно стараясь казаться старше и увереннее. Получилось не очень. И это окончательно вывело Нерданель из оцепенения.
— Нет, — сказала она. — Не надо ничего больше придумывать. Проходи в дом.
В глазах мальчика читалось заметное облегчение.
— Спасибо! — сказал он.
И тут же шагнул через порог.
— Как тебя зовут? — спросила Нерданель.
— Равьо, — ответил он и тут же поправился: — Раваормо.
Да уж. "Дикий", "неукротимый" и "вспыльчивый". Хотя второй корень в имени, конечно, был родовым и означал не только "вспыльчивость", но и "гребень горы". И все же одно никогда не мешало другому.
Такого имени непросто быть достойным, когда тебе два года Древ. Но у этого паренька явно получалось.
Нерданель покачала головой и закрыла дверь.
По крайней мере, теперь рядом будет кто-то, кому она нужна. Кто-то, чье присутствие больше не позволит ей только сидеть и смотреть на огонь.
Название: Это намек
Задание: Этап V (персонаж — «Подкидыш»)
Размер: 3771 слово
Жанр/категория: АУ, драма, гет
Рейтинг: PG-13
Персонажи: Куруфинвэ/Тириннис (его жена), валар, совсем чуть-чуть Нерданель, упоминаются Тьелперинквар, Эру Илуватар.
Тириннис с раннего утра пребывала в непривычно хорошем настроении. Дурные предчувствия, которые долго не давали ей покоя, вдруг исчезли без следа. Так что она напевала вслух и даже слегка пританцовывала на ходу, что случалось с ней крайне редко.
Может быть, делать этого и вовсе не следовало, потому что, едва шагнув за порог, Тириннис споткнулась и чуть было не упала. Впрочем, виной тому стала не ее неловкость, а... эльда, который спал прямо у двери. Не просто грезил, а именно спал, словно раненый или безгранично усталый.
Поглядев на него внимательнее, Тириннис невольно вскрикнула. Это лицо она знала лучше, чем свое. Сколько раз любовалась им, гладила его, целовала... Но сейчас на ум больше шло время перед расставанием, когда она уже не могла смотреть на него без гнева.
Внезапно очень захотелось вернуться в дом, затворить дверь покрепче и сделать вид, что ничего такого она не находила. Но игнорировать очевидное — глупо. А Тириннис была женщиной разумной.
Да к тому же она давно уже не чаяла снова увидеть мужа, и теперь, говоря по правде, даже ради спасения собственной жизни не могла бы отвести взгляд.
А между тем от крика ли ее или от взгляда, он начал просыпаться. Поднял голову, посмотрел шальными со сна глазами. Сказал:
— Тебя только сегодня не хватало.
И отвернулся, оставив Тириннис стоять в полнейшей растерянности.
Правда, растерянность эта быстро начала перерождаться в гнев. Старые обиды закипели, словно и не было пятисот с лишнем лет разлуки.
Да как он смеет появляться вот так, когда она с таким трудом привыкла жить без него? Как он смеет появляться один, когда увел с собой сына?
Кровь застучала в висках. На глаза очень кстати попалось принесенное еще вечером ведро воды. Тириннис схватила его и все до капли вылила на спящего, хотя теперь скорее притворяющегося спящим, супруга.
Неожиданно обрушившийся сверху поток воды заставил эльда подскочить. Но он не встал, только резко сел и потряс головой, так что с мокрых волос полетели брызги.
Снова посмотрел на Тириннис и поморщился.
— Уйди, добром прошу, уйди. Мне спать осталось совсем ничего, а потом в бой. После как-нибудь мне приснишься, в другой раз. Вернем Камень, и можешь сниться хоть каждый день, мне все равно.
"Ну вот, снова Камни его отца..." — подумала было Тириннис с раздражением. Хотя в этот раз был почему-то "Камень"… только один... Но тут ее внимание привлекло нечто более важное.
— Ты, по-твоему, спишь? — переспросила она.
— Конечно, — и бровью не поведя, ответил он.
Но он ведь и в самом деле спал, прежде чем она его разбудила. Так что вопрос следовало задать иначе.
— Где ты, по-твоему, спишь? — спросила Тириннис.
— В своем шатре, недалеко от границ Дориата, — ответил он. — Хотя тебя это не касается.
Она не знала, что такое Дориат или где он, что за бой должен быть там сегодня и почему. Ее это, и вправду, не касалось бы, если б муж действительно спал в своем шатре, а не сидел у нее на пороге.
Странно все это. Впрочем, Тириннис давно знала, что в мире очень много странного.
— У меня для тебя дурная весть, Курво, — сказала она.
Губы с трудом выговорили имя, которое когда-то произносили множество раз в день.
— Ты в Валиноре, — продолжала она. — На самом деле в Валиноре.
Он хмыкнул.
— Ну да, в годы Древ, как и бывает во сне.
— Нет, — возразила Тириннис. — В пятьсот шестом году Первой Эпохи, десятый день рингарэ. Ариэн уже ведет свою ладью над морем, здесь ее пока не видно, но ее свет ни с чем не спутаешь.
Он взглянул на небо, потом покачал головой.
— Все равно это сон.
Остатки гнева Тириннис совершенно угасли. А хорошее настроение испарилось еще прежде, так что теперь навалилась усталость, словно она неделю проработала без минуты сна. Спорить не было сил. Да и к чему.
— Зайди в дом и убедись, — предложила Тириннис. — Заодно сможешь переодеться, твоя старая одежда должна быть тебе впору.
После этих слов она пошла обратно в дом, не оглянувшись, чтобы посмотреть, следует ли муж за ней.
Но все-таки ей были слышны его шаги, и, заваривая на кухне травы, Тириннис в то же время на слух следила, как он обходит дом: комнату за комнатой. Дольше всего он задержался в их старой спальне и в комнате сына. Потом из жилой части ушел в мастерские, и больше она ничего не слышала довольно долго. Пока он не вернулся и не зашел в кухню. В сухой одежде, с почти сухими волосами, но белый, как стена.
— Этого не может быть, — сказал он. — Мне часто снятся старые дни, гораздо реже — наш уход, иногда пустота и запустение, разрушения повсюду... Но это что-то другое.
Казалось, он не говорит с Тириннис, а рассуждает сам с собой.
— То есть моей мастерской определенно не пользовались тысячу лет, но в твоей будто каждый день кипит работа, — продолжал он.
— Меньше тысячи, только с тех пор, как ты ушел, — вставила Тириннис. — А в моей мастерской почти каждый день работа, все верно. Не так много в Тирионе осталось хороших кузнецов, а дел для них — хоть отбавляй. Но мы говорим о глупостях, скажи лучше, где наш сын?
Он дернулся и скривился. Потом ответил:
— Где-то, с кем-то, я не знаю и не желаю знать.
Теперь дернулась и скривилась Тириннис. Она чувствовала что-то такое... но одно дело чувствовать, а другое знать. Усталость давила свинцовой тяжестью, не давая даже снова разозлиться.
Тириннис сказала:
— Тогда ты мог бы не тащить его с собой в Сирые земли.
И услышала в ответ:
— Он сделал выбор сам.
Тириннис знала, что в этом муж прав. Сын был уже взрослым и выбрал то, что считал правильным. Как и она. Но в то же время ее не отпускало чувство, что, если бы не отец, он вернулся бы, пришел назад с другими, повернувшими из Арамана. Но об этом не стоит и говорить.
Видя, что возразить ей нечего, Куруфинвэ усмехнулся, и Тириннис вдруг почувствовала, что ей отвратительна эта усмешка.
— Уходи, — сказала она. — Я не знаю, как ты попал сюда и не хочу знать. Просто уходи.
— Это и мой дом тоже, — все так же усмехаясь, напомнил он, и, насладившись, видимо, выражением ее лица, добавил: — Но не волнуйся, я уйду. Я тоже не знаю, как попал сюда, и, хотя это может быть только глупой шуткой валар, мне дела нет до того, зачем они вытворили это. Я должен попасть обратно в Эндорэ и попаду, даже если снова придется кого-нибудь здесь убить.
Он повернулся, чтобы уйти. Ее муж, наполовину мерзавец, наполовину безумец. И ей все еще мучительно не все равно, что с ним станет.
— Ты не сможешь вернуться в Эндорэ, — сказала она.
Он обернулся, приподняв брови:
— Это вызов?
— Это правда, — Тириннис нахмурилась. — Корабли есть только у телери, а если ты подойдешь к Альквалондэ на расстояние полета стрелы, эта стрела мигом окажется у тебя в горле.
От этих слов он вдруг посерьезнел. На пару шагов приблизился к Тириннис и спросил:
— Настолько плохо?
— Нет, — ответила Тириннис. — То есть плохо, но не настолько, и со временем становится лучше, чем было сразу после, — она оборвала себя на половине фразы и воскликнула: — Но ты Куруфинвэ, сын Феанаро! Тебя убьют и не будут считать это грехом, словно темную тварь. У валар, правда, может быть другое мнение на этот счет. Но в Альквалондэ валар нет, и ты точно угодишь в Мандос.
Куруфинвэ рассмеялся каким-то, не только не веселым, а болезненным даже, смехом.
— По-твоему, я должен держаться поближе к валар, чтобы они, если что, защитили меня от телери?
— По-моему, пойти к валар — вообще единственное, что ты можешь сделать, — серьезно ответила Тириннис.
Куруфинвэ перестал смеяться.
— Ты неисправима. Что бы ни случилось, твердишь: валар, валар, валар. И тебе даже в голову не приходит, что кому-то вроде меня, возможно, не стоит делать именно то, чего они и добиваются! — в конце этой фразы он уже кричал в полный голос. – Что, если я, как дурак, добровольно отдам себя в их руки, все может кончиться хуже, чем стрелой в горле, а?
Последнее предположение Тириннис пропустила, как совершенно невероятное, и сосредоточилась на первом.
— А с чего ты взял, что они чего-то от тебя добиваются? — спросила она.
— Они притащили меня сюда, — ответил Куруфинвэ своим особым, неподражаемым "как можно этого не понимать" тоном.
— И бросили на моем пороге? — подняла брови Тириннис. — Сил не хватило, дотащить, как ты выражаешься, тебя до Валмара?
Он задумался на минуту, наконец пожал плечами.
— Это валар, кто их поймет.
— Знаешь, я долго наблюдала за ними и заметила, что они довольно разумны, — саркастически отозвалась Тириннис.
— Ну, если ты так говоришь, — тоже с сарказмом ответил Куруфинвэ.
Тириннис вздохнула, возвращаясь к серьезному тону.
— Они не могли этого сделать. Валар, я имею в виду.
— Я думал, ты считаешь их всемогущими, — заметил на это Куруфинвэ нарочито спокойно.
Тириннис проигнорировала эту не слишком усердно замаскированную колкость. Ей было что сказать поважнее. Ответы как будто вдруг сами нашли ее.
— Валар устанавливают законы Арды, — сказала она. — Но после того, как они их устанавливают, они должны с этим считаться. И по законам Арды ты не мог бы просто исчезнуть из Эндорэ и оказаться здесь. Если бы валар хотели тебя сюда доставить, им пришлось бы найти возможный в Арде способ сделать это. Да еще и ослабить защиту, которой они оградили Валинор, а на такое они бы не пошли.
Глаза Куруфинвэ распахнулись шире. Потом он спросил:
— Но если не валар перенесли меня сюда, тем более зачем мне идти к ним?
О том, кто, если не валар, мог сделать это, не было нужды спрашивать. Существовал только один, кто выше и могущественнее их. Выше и могущественнее всех.
— Потому что ты теперь в их землях и здесь останешься, что бы ни говорил, — ответила Тириннис. — А они все равно либо уже знают, что ты здесь, либо узнают скоро. Лучше не дожидаться, пока они сами призовут тебя.
— Нет, — решительно отказался Куруфинвэ. — Я не собираюсь идти к ним.
— Тогда куда ты пойдешь? — спросила Тириннис.
Куруфинвэ пожал плечами.
— Твой дед в городе, — начала она.
Он просиял. Будто услышал первую за полтысячи лет по-настоящему хорошую новость.
— Дед! Он возродился?!
Даже жаль было его разочаровывать. Но делать нечего. Финвэ не возродился, и едва ли это когда-нибудь случится. Хотя после всего, что было в ее жизни, а особенно после этого утра, Тириннис с большой осторожностью относилась к употреблению слова "никогда".
— Другой твой дед, — уточнила она.
Радость Куруфинвэ сразу померкла.
— Он не будет счастлив меня видеть.
— Я о том и хотела сказать, — согласилась Тириннис. — А твоя мать...
Тириннис глубоко вздохнула. Куруфинвэ настороженно замер.
— Во-первых, она скажет тебе то же, что и я, — продолжила Тириннис. — А во-вторых, ее нет в Тирионе. Она отправилась навестить Индис, лет пять, — Тириннис на мгновение задумалась, — или шесть... Точно. Шесть лет назад.
— И где же теперь живет Индис? — подчеркнуто безразлично осведомился Куруфинвэ.
— Слишком близко к валар для твоего спокойствия, — ответила Тириннис. — Где-то на полдороги к вершине Таникветиль.
— Ясно, — выдохнул Куруфинвэ. — Не волнуйся, я уж как-нибудь соображу, что мне делать.
Он резко повернулся и вышел. Можно сказать, сбежал. Не в первый раз. Тириннис слышала, как хлопнула входная дверь.
Она наполнила кубок остывшим уже отваром и залпом осушила. Снова наполнила и снова осушила. Хотя особой надежды на то, что ромашка поможет унять тревогу, не было.
***
Он вернулся вечером, видимо, так ничего и не сообразив. А может, его пригнала домой вдруг разыгравшаяся буря. Спросил:
— Пустишь переночевать под крышей?
Она ответила:
— Заходи.
Ни слова не добавила о том, что в Тирионе более чем достаточно пустых домов, если его интересует только крыша.
С него ведь станется и в самом деле уйти. А она и так весь день бродила по округе, тщетно пытаясь его отыскать. Только когда от дождя стало не разглядеть ничего и в двух шагах, вернулась домой.
Тириннис постелила ему постель в их старой спальне. В его спальне. Еще при строительстве дома планировали одну спальню для него, одну — для нее, и десяток для гостей и детей. Но на деле Тириннис не помнила, чтобы хоть раз пользовалась своей спальней до самого возвращения в Тирион из Форменоса.
Но теперь ей, конечно, и в голову не могло прийти ночевать с ним в одной постели. Она боялась, что он скажет что-то злое об этом. Он не сказал.
А утром, увидев ее, вместо приветствия спросил:
— Где можно достать лошадь?
— Смотря куда ты собрался, — осторожно ответила Тириннис.
— В Маханаксар, — ответил он и посмотрел на нее в упор. — Можешь считать, что ты победила.
— Мне просто повезло, — отозвалась Тириннис.
Ей и правда повезло: ее муж не был трусом и, хотя мог некоторое, даже долгое, время быть дураком, не мог быть дураком все время.
— В нашей конюшне, — добавила Тириннис, под вопросительным взглядом мужа вспомнив, что так и не сказала ничего про лошадь.
В конюшне как раз было две лошади. Вообще-то Тириннис по-настоящему требовалась только одна, но одной лошади в конюшне стало бы одиноко. Так что их там было две.
Тириннис не говорила, что собирается поехать с ним. Куруфинвэ тем более не просил ее с ним поехать. Но он не возражал, когда стало ясно, что она едет. И даже не отпустил по этому поводу ни одного колкого замечания. Из чего Тириннис заключила, что он на самом деле рад ее компании. По крайней мере, настолько, насколько вообще сейчас способен быть рад чему-то.
Он выглядел мрачнее тучи и молчал всю дорогу. А дождь, начавшийся в день его возвращения, всю дорогу не прекращался. Так что их путешествие в Маханаксар вышло очень тихим и очень мокрым.
Тириннис наполовину была уверена, что в Кольце Судьбы их уже ждут. Но троны стояли пустыми. И Куруфинвэ не был бы Куруфинвэ, если б в этот момент не вышел в центр круга, не откинул с головы капюшон и не крикнул во всю мощь легких:
— Я, Куруфинвэ, сын Феанаро сына Финвэ, объявляю себя перед вами! Если вы, конечно, можете видеть и слышать меня посреди того бедлама, который устроили!
Несколько мгновений Тириннис почти надеялась, что его правда никто не услышал. Потом появился Эонвэ, в обличье и облачении герольда Старшего короля, и сообщил, что Совет Валар будет собран на закате следующего дня. После чего исчез. Правда, прибавив напоследок, что к тому времени погода наладится.
***
К закату следующего дня валар, очевидно, успели не только разобраться с погодой, но и разослать вести. Куруфинвэ и Тириннис оказались далеко не единственными эльдар на совете.
Впрочем, это было скорее обычно, чем удивительно. Со времени прихода эльфов в Валинор, вопросы, которые затрагивали жизнь всего Валинора, обсуждались, как правило, в присутствии свидетелей из эльдар. Часто это бывали только ваниар, просто потому что они жили ближе других, а остальные были вполне довольны возможностью узнавать новости от них.
Но при решении действительно спорных вопросов появлялись и нолдор, а иногда даже телери, хотя они всегда были не большие любители покидать свое побережье.
Сейчас среди зрителей нолдор и телери было немного: те, кто волей случая оказался в эти дни в Валмаре и его окрестностях. Слишком малый срок, чтобы добраться в Маханаксар из Тириона или Альквалондэ.
Но пришедших будет достаточно, чтобы вести о любом принятом решении распространились мгновенно.
Среди нолдор выделялась, притягивая взгляды, Нерданель. Особенно хорошо у нее получалось притягивать взгляд Куруфинвэ, который явно пытался сделать вид, что не знает о ее присутствии, и все же то и дело украдкой смотрел на нее. В конце концов она сжалилась над ним и встала у него за спиной, чтобы ему было проще притворяться.
Тириннис подумала было подойти к свекрови, но не стала. Сейчас они едва ли могут поддержать друг друга. У каждой еле хватает сил справиться с собственными чувствами.
Глядя на Куруфинвэ, Тириннис видела, что ему страшно, хотя голову он поднял высоко и гордо, даже более, чем обычно, так что посторонние наблюдатели могли бы сказать скорее, что он держится бесстыдно вызывающе, а не испуганно. Но она знала, что, когда речь идет о ее муже, это во многом одно и то же.
Тириннис и самой было страшно. Пусть она не сомневалась в валар никогда и не собиралась начинать сейчас, все же чувствовала, как холодок страха ползет по спине, готовясь схватить за горло.
"Совет" и "решение". Даже в мыслях Тириннис тщательно избегала слов "суд" и "приговор". Все происходящие с валар на тронах, эльдар вокруг и Куруфинвэ в центре этого круга и без того уже слишком сильно напоминало суд над ее свекром. Тот самый, после которого последняя видимость спокойной и нормальной жизни для их семьи развеялась без следа.
На этот раз так, конечно, не будет. Теперь все уже настолько плохо, что может только улучшиться. И все-таки сходство было тревожно велико.
Правда, когда начался совет, сходство закончилось.
Теперь валар не задавали вопросов, не искали истину. Они уже знали все и сообщали.
И если бы Тириннис меньше волновалась, она могла бы гордиться собой — настолько точно ей довелось угадать эту самую истину.
Ее муж действительно оказался в Валиноре по воле Эру.
— Но почему я! — воскликнул Куруфинвэ. — У меня шестеро братьев и четверо из них, — он поморщился, – нет, пятеро! Были бы, может, счастливы, случись с ними такое. Но не я, можете мне поверить.
Присутствующие эльдар зашептались. Тириннис едва удержалась, чтобы не покачать головой. Ее муж, конечно, жить бы не мог без того, чтобы не перебить посреди речи самого Манвэ и не сообщить ему, что вовсе не счастлив оказаться в Валиноре.
Манвэ не выглядел изумленным или разгневанным.
— Твой сын просил за тебя, — сказал он просто.
Это известие заставило Куруфинвэ надолго замолчать. Но наконец он разыскал подходящий, в смысле, столь же подходящий, как и все, что он сказал до того, ответ:
— И что? С тех пор как мы попали в Эндорэ, а особенно с тех пор как рухнула Осада, некоторые только и твердят, что напрасно ушли из Валинора, обильно орошая все вокруг слезами. Но я не слышал ни о ком, кому сожаления помогли бы вернуться. Почему же слова моего сына оказались такими особенными?
— Твой сын очень тревожился за тебя в последнее время, в тревоге своей он молил самого Эру спасти тебя. И Эру изменил твою судьбу.
Это вызвало еще один долгий период молчания со стороны Куруфинвэ. А когда тот собрался, наконец, еще что-то сказать, неожиданно заговорил Мандос. Хотя, может быть, это было неожиданностью только для Тириннис и других эльдар. Как бы то ни было, заговорил Мандос, обращаясь к Куруфинвэ:
— Любое изменение всегда больше, чем кажется в начале. Это тоже, и оно непременно затронет многие судьбы, не одну только твою. Но кроме того, оно знак. Если хочешь, намек...
Тут Тириннис показалось, что Мандос почти усмехается.
— ... для твоих братьев. Не только вашего отца и не только в минуты величайших потрясений слышит Илуватар. Он может услышать и других. Если вдруг они хотят сказать ему что-то или, возможно, забрать кое-что из уже сказанного.
Тириннис снова показалось, что Мандос готов вот-вот усмехнуться. Но, конечно, лицо его осталось спокойным. И все равно Тириннис подумала, что сегодня Судия как будто в хорошем настроении... или взволнован? Не так много она знала валар, особенно этого валу, чтобы понять.
Ясно было одно: он говорил о клятве, которую когда-то принес ее свекор, а за ним ее муж и девери. О том, что от этой клятвы, которую все считали нерушимой, можно отказаться.
И Куруфинвэ, против ожиданий, не крикнул, что братья скорее умрут, чем откажутся от своих слов. Он сказал:
— Да они же вообще не узнают, что со мной стало. Я здесь, они там. Для них я просто исчез.
— Они получили и другие знаки, — ответил Манвэ. — Сны, видения, предчувствия. Им осталось сделать только одно, теперь совсем малое, необходимое усилие — поверить.
— Они не поверят, — категорически заявил Куруфинвэ.
— Тогда они дураки! — воскликнул, явно не сдержавшись, Тулкас.
Ответом ему был дерзкий взгляд Куруфинвэ и осуждающие — других валар. Тулкас в свою очередь смотрел на всех взглядом "скажите еще, что я не прав", и только встретившись глазами с Ниенной смутился и пробормотал:
— Но, может, они еще и поверят, что так сразу-то, в самом деле...
— Тем более они до сих пор не напали на Дориат, — сказал вдруг Манвэ. – И не прочесывают окрестные леса. Это, возможно, добрый знак.
— Или это вообще ничего не значит, — горько заметил Аулэ.
— Или это ничего не значит, — согласился Манвэ. — Ни в чем нельзя быть уверенным, но в конце концов, они примут какое-то решение, и мы узнаем какое.
— Хорошо бы скорее, — вдруг сказала Йаванна, глядя на Манвэ со значением. — У нас здесь и так почти наводнение.
— Нет-нет, я абсолютно спокоен, — заверил ее Манвэ и улыбнулся, как будто виновато: — Уже. И Ульмо тоже.
Среди зрителей из ваниар раздались смешки. А валар как будто вовсе забыли о том, что на них смотрят эльдар. О том, где они и для чего собрались. Тириннис пришло на ум, что так бывает с эльфами: миг беззаботного веселья во время огромного напряжения.
Конец этому положил Куруфинвэ, вмешавшись на этот раз с вопросом:
— И какая же судьба теперь уготована мне? Кроме того, чтобы быть поучительным намеком для моих братьев?
— Эру решил возвратить тебя в земли твоего рождения, к твоей прежней жизни. Так все и будет, — ответил Мандос.
— Вы хотите сказать, что просто позволите этому случиться? — недоверчиво спросил Куруфинвэ.
Валар переглянулись с явным удивлением.
Потом Манвэ сказал.
— Он Илуватар.
Как будто это все объясняло. Наверное, это и вправду объясняло все. Но под вопросительными взглядами эльдар Манвэ продолжал:
— Оспаривать его решения — не наше дело. И ничье, — Тут он пристально посмотрел на Куруфинвэ. — Таким образом, да, мы просто позволим этому случиться. Остальное в твоих руках.
— Остальное? — переспросил Куруфинвэ. — Что же еще осталось, если участь моя решена?
Ответил ему Мандос:
— Твоя жизнь. Возможно, до конца Мира. У тебя было только несколько часов, прежде чем твой путь оборвался бы, надолго, если не навсегда, в моих чертогах. Илуватар в щедрости своей дал тебе намного больше времени. Этим даром ты можешь распорядиться теперь, как пожелаешь. Или как сумеешь. Но помни, мир Валинора более не должен быть нарушен. Каждый живущий здесь да не забудет об этом.
При последних словах Мандос обвел долгим взглядом всех присутствующих эльдар. И далеко не все они могли спокойно выдержать этот взгляд.
— Таково слово валар, — заключил Мандос.
Это означало, что решение оглашено. Совет окончен.
Обычно после этого валар исчезали, предоставляя эльдар обсуждать услышанное и расходиться или не расходиться, как и когда они пожелают. Но сегодня валар оставались на своих местах, очевидно, предлагая эльфам покинуть Круг Судеб первыми. Исчезли они только тогда, когда кроме Куруфинвэ, Тириннис и Нерданель никого из эльдар не осталось.
Нерданель глядела на сына, не отрываясь, но не делала попыток приблизиться, не то собираясь с силами, не то предоставляя ему выбрать самому, хочет он сейчас говорить с ней или нет. Возможно, и то и другое сразу.
Тириннис тоже не решалась приблизиться к Куруфинвэ, не зная, что должна теперь сказать или сделать.
Он сам подошел к ней.
— Твоя судьба, выходит, тоже решена. Ведь моя прежняя жизнь — это ты и есть.
— Да, уж верно придется смириться, — сказала она, просто чтобы не молчать.
Куруфинвэ отпрянул.
— Я тебе навязываться не стану.
Да что ж такое!
Тириннис схватила его за руку. Сжала сильно. Вероятно, до боли, но от этого он не дернулся. Глядя ему прямо в глаза, она проговорила почти со злостью:
— А я тебе стану. Еще как стану.
Лицо Куруфинвэ заметно расслабилось. И он даже слегка улыбнулся.
Тириннис улыбнулась в ответ. Тоже слегка.
Это было немного. Но уже кое-что. Больше, чем она имела все эти сотни лет. Больше, чем она надеялась когда-нибудь иметь снова. И пусть Куруфинвэ, такой, как сейчас, вполне способен за две минуты разговора заставить ее возносить молитвы, чтоб оказаться где-нибудь от него подальше. И пусть мир в Валиноре не будет держаться без усилий только потому, что Мандос провозгласил это. Зато появилась, по крайней мере, маленькая возможность, что все еще станет когда-нибудь по-настоящему хорошо.
@темы: Этап V: Персонаж, БПВ-4, Воинство F.
-
-
08.11.2016 в 00:28Автор "Это намек"
-
-
08.11.2016 в 02:19Странная ситуация. Мальчик не знал имен своих провожатых? Они по дороге ни с кем не общались и никому не показывались на глаза? Когда оказалось, что у него нет семьи, его побоялись открыто передать властям, чтобы те нашли куда пристроить? Думаю, Арафинвэ или (на тот момент действующая королева) Анайрэ ребенка бы не обидели. И почему "Нерданель потом еще будут сниться об этом кошмары..." Это же эльфийский город - преступности нет, нищих и бездомных нет, стоило мальчику выйти "на люди", и о нем бы позаботились.
Ну, и я совсем не верю, что Нерданель жила одна - у нее целая родительская семья осталась в Тирионе, слуги должны быть по статусу и потому, что нельзя одновременно быть великим мастером и домохозяйкой... Но это вопрос хэдканонов.
-
-
08.11.2016 в 11:00По дороге всем было самим до себя, я думаю.
"Передать властям"... двадцатым веком повеяло однако
И повторяю, это время, когда Арафинвэ со своими спутниками только-только вернулись, он еще не король, ничего не понятно вообще.
И кто там королева Анайрэ или (мне встречался и такой вариант) Финдис или вообще никого, тоже не ясно.
И почему "Нерданель потом еще будут сниться об этом кошмары..." Это же эльфийский город - преступности нет, нищих и бездомных нет, стоило мальчику выйти "на люди", и о нем бы позаботились.
Ребенок маленький, от двух до трех лет Древ - это примерно от шести до девяти человеческих, маленькие эльфы, по канону, элементарно хуже владеют своим телом... А Тирион - эльфийский город, который недавно лишился девяти десятых своего населения. Наверняка, есть места, где, случись что, можно из сил выбиться, зовя на помощь, но никто не услышит. Кроме валар, но валар, очевидно, чем-то заняты и не особо доступны в это время. А с другой стороны, она элементарно полюбит этого мальчика, и ей будет страшно представить, что его в ее жизни могло бы и не быть, если бы она тогда не открыла дверь.
Ну, и я совсем не верю, что Нерданель жила одна - у нее целая родительская семья осталась в Тирионе, слуги должны быть по статусу и потому, что нельзя одновременно быть великим мастером и домохозяйкой... Но это вопрос хэдканонов.
Что она живет в родительском доме, я согласна, и куда во время действия подевались ее родные - вопрос. Ну, может, заняты чем где-то не дома. Если проблема в том, почему дверь мальчику не мог открыть, например, Махтан.
Но если вы имеете в виду, что это должно помочь ей не чувствовать себя одинокой, бесполезной и как будто ее жизнь кончена, я не согласна. Родители в таком деле помогают далеко не всегда, даже если очень хотят помочь.
А про слуг я вообще не поняла к чему это? К тому, что она сама не должна была открывать дверь? Не думаю, что там такое строгое разделение, что если уж слуги есть, то хозяева дома сами дверь не открывают. И к тому же, может, как раз тот, кто раньше открывал дверь, ушел в Исход, а новый никто не появился.
Автор "Достойный своего имени"
-
-
12.11.2016 в 18:10Достойный своего имени - хороший текст, мне понравился. Не очень только ясно, зачем провожатые оставили ребенка и ушли - им было стыдно с Нерданель встречаться? Но сама идея хороша - Нерданель будет не так больно, если она обретет еще одного сына. Хотя вот интересно - дедушка и прадедушка ушли, а бабушка и прабабушка - тоже? И вообще, все родственники?
Это намек - сам рассказ очень хорош, персонажи живые и яркие. Но "воля Эру" произвела странное впечатление. Просто "по молитве сына"? Да, была "мольба Лутиэн", но она все-таки умерла. Как-то немного странновато.
-
-
12.11.2016 в 18:51Большое спасибо.
Но зачем такой сложный путь?
Ради кроссовера Саруман намеренно ведет себя как пришелец, чьи эксперименты с точки зрения землянина всегда непонятны до конца. Правда, это уже не только Стругацкие, но и Станислав Лем.
Автор "Третьей фазы"
-
-
12.11.2016 в 19:31А-а-а. Понятно.
-
-
12.11.2016 в 21:00Ilwen, спасибо! Я рада.
Не очень только ясно, зачем провожатые оставили ребенка и ушли - им было стыдно с Нерданель встречаться?
Им неловко было бы объяснять, почему она должна иметь с этим дело вообще.
Но сама идея хороша - Нерданель будет не так больно, если она обретет еще одного сына.
Спасибо еще раз! Я тоже так считаю.
Хотя вот интересно - дедушка и прадедушка ушли, а бабушка и прабабушка - тоже? И вообще, все родственники?
Я думаю, если в Исход ушли девять десятых народа нолдор, то, даже с учетом того, что часть из них потом вернулась с Арафинвэ, должны быть семьи, которые ушли целиком. И семья Раваормо как раз такая.
Автор "Достойный своего имени"
-
-
12.11.2016 в 22:07Ilwen, автору безумно приятно это слышать! Спасибо!
Но "воля Эру" произвела странное впечатление. Просто "по молитве сына"? Да, была "мольба Лутиэн", но она все-таки умерла. Как-то немного странновато.
Ну, автор уже признавался, что в этом рассказе есть условность. И признается снова, что уж скрывать-то)))
Автор "Это намек"
-
-
12.11.2016 в 22:10Да, пожалуй. Просто у королевской семьи расклад такой, что там не девять десятых, особенно относительно женщин. Поэтому и кажется, что у других то же самое - но по идее, не должно быть такого же.
-
-
13.11.2016 в 17:17За кроссовер со Стругацкими сразу плюс. Я бы почитала более развернутую историю на эту тему, такого рассказа прям мало.
Это намек
Отличная идея с введением в текст воли Эру и прямого обращения к нему. Это редко встречается, а я к этому моменту неравнодушна. Но вот что подкачало - это характеры. Из-за небольшого объема текста они получились схематичными и заломанными. Все-таки такой крутой и внезапный поворот сложно переварить быстро
и смириться. Концовкой подразумевается, что всякие подвижки в героях будут происходить уже после описанных событий, а это как раз самое интересное. На мой взгляд, куда как лучше было бы сделать наоборот: кратко обрисовать ситуацию и расписать как раз психологию - как они все стали жить после этого. Тем не менее, ярко выраженная надежда на лучшее - это очень приятно.-
-
13.11.2016 в 18:55Большое спасибо.
Я бы почитала более развернутую историю на эту тему, такого рассказа прям мало.
Ничего конкретно обещать не могу, но кто знает...
Автор "Третьей фазы"
-
-
14.11.2016 в 01:24f-lempi, спасибо!
Но вот что подкачало - это характеры. Из-за небольшого объема текста они получились схематичными и заломанными.
Вот это жалко.
Все-таки такой крутой и внезапный поворот сложно переварить быстро
и смириться.Ну, может, героя еще поведет потом совершенно не в ту сторону. Это не исключено.
А пока... ну, мне вот даже интересно, что еще мог бы герой в этой ситуации делать, по мнению читателей? Пойти в Альквалондэ получать свою стрелу? Или остаться бродить в окрестностях, надеясь, что никто его не увидит, и он так и будет тут кантоваться нелегально до Второй Музыки?
Какие у него вообще варианты есть? С учетом того, что он вряд ли наложил бы на себя руки, это как-то вне характера, имхо.
На мой взгляд, куда как лучше было бы сделать наоборот: кратко обрисовать ситуацию и расписать как раз психологию - как они все стали жить после этого.
Ну, это была бы уже совсем другая история,
такую я, может, и сама почитала бы, если б кто написалА написать мне захотелось эту.Тем не менее, ярко выраженная надежда на лучшее - это очень приятно.
Это хорошо
Автор "Это намек"