Название: Поражение нолдор
Задание: Большая перемена
Размер: 3070 слов
Жанр/категория: джен, драма
Рейтинг: PG-13
Персонажи/Пейринги: Карантир и другие
читать дальше«Дзынь-дзянь» звенели бубенцы. Карантир несколько раз пытался открыть глаза, чтобы узнать, откуда этот звон. Это звенят пластинки нового доспеха гномской работы? На каждом полированном наплечнике — летящие птицы, на наручах — бегущие лисы. Он с гордостью оглядывает стройные ряды своего войска. Сияют новые доспехи, горят глаза в предвкушении битвы. Бесстрашны и неистовы воины сыновей Феанора! Мы победим, а кто не с нами — пусть кусает локти. Пусть прячутся по своим чащобам, жалкие трусы, недостойные того, чтобы разделить с нолдор торжество победы!
«Дзынь…» Или это звон монет, которые ссыпают на весы его помощники? Гномы торгуются упорно, эти уродливые недомерки прижимисты и жадны до наживы, но их мечи хороши, а денег у правителя Таргелиона достаточно.
А может это звон бубенцов, что висят на сбруе вастакских лошадей? Союзники никогда не будут лишними, хоть им и никогда не сравниться с нолдор. Но тут холодный липкий страх прокрался в мысли Карантира. Он помнил, перед тем, как в глазах у него потемнело, пришли вести, что вастаки предали Феанорионов. Если поблизости звенят бубенцы, значит, он в плену? Мысль, ясная и безжалостная, снова утонула в вязкой мгле, застилавшей сознание, и он был этому, пожалуй, даже рад. Когда же, наконец, Карантиру удалось разлепить залитые кровью глаза, звон уже стихал, и последнее «дзянь» нолдорского меча об орочий ятаган сменилось гадким хлюпаньем крови и хрипом.
Кто-то подбежал к нему, помогая подняться. Раздались мучительно-громкие выкрики:
— Лорд жив! Сюда!
Сделав над собой усилие, Карантир сел и огляделся. Сейчас рядом с ним были его верные — жалкие остатки войска, еще вчера казавшегося непобедимым. Отряд был небольшим, основные силы Таргелиона оказались отрезаны противником. Но те, кто уцелел, отбились, и им теперь надо было пробираться к своим. Бежать на восток, пока еще все пути не отрезаны ордами Ангбанда.
Карантиру помогли сесть верхом. Земля качалась перед глазами, он еле успевал отирать кровь, стекавшую из рассеченной макушки и заливавшую глаза. Нет времени перевязывать раны. Таргелионцы отступали, но вот спиной у них раздался рев и вой — их заметили орки. Рассеянные отряды бродили по полю битвы в поисках наживы, отколовшись от основных сил. Их было не более нескольких десятков, но соратников Карантира было меньше втрое.
— Уезжай, мой лорд, мы их задержим, — сказал бывший советник, а ныне — командующий Хиссаэль.
— Я вас не оставлю, — Карантир помотал головой. От этого движения мир закружился, и он едва удержался в седле, вцепившись в конскую шею.
— Морьо, друг мой и лорд, ты сейчас не боец, ты только ляжешь тут вместе с нами, погибнешь напрасно. Мы прикроем тебя, пока есть еще силы, — Хиссаэль сжал ему руку. — А ты потом отомстишь за нас. Договорились?
Прежде, чем лорд успел возразить, советник шепнул пару слов на ухо коню и хлопнул его по крупу, пуская в галоп. Конь Карантира погиб в бою, и теперь его уносил прочь от врагов и друзей скакун Хиссаэля, друг не менее верный, чем его бывший хозяин. Но вот с севера раздался вой, и серые приземистые тени метнулись через равнину наперехват беглецу. Испуганный конь всхрапнул, встал на дыбы, сбросил нетвердо державшегося в седле всадника и помчался прочь, преследуемый стаей волколаков.
Карантир почувствовал, как его губ касается что-то мокрое и пахучее, и застонал. Над его головой раздалось хриплое одобрительное бормотание, а в рот и глотку потек жидкий огонь. Он тут же вскинулся и раскрыл глаза, по крайней мере правый глаз, на втором запеклась корка крови, ожидая увидеть над собой рожи вражьих тварей. Склонившаяся над ним рожа была вся в копоти и вполне сошла бы за орочью, если бы не спутанная борода, бывшая когда-то рыжей, а теперь почерневшая от крови и пыли. Карантир проглотил то пойло, что попало ему в рот, и страшно закашлялся. В голове зазвенело так, словно там ковали вооружение для всего Союза. Нежданный спаситель хлопнул его по спине тяжелой ладонью, удар отразился резкой болью в затылке, Карантир охнул и выругался.
— Очнулся? Я же говорил, хорошая перцовка мертвого подымет, а ты тут лежал почти как неживой. Если б не застонал, когда я об тебя запнулся, я бы и не остановился. Много тут вашего брата нынче полегло. Да и наших немало, — словоохотливый собеседник вздохнул.
— Спасибо, — прохрипел Карантир, едва отдышался и утер слезы, которые очень кстати помогли разлепить присохшие ресницы и открыть второй глаз. Незнакомец был из наугрим. Богатый опыт общения с этим народом подсказывал Карантиру, что те ничего за спасибо не делают. — У меня нет ничего, чем бы я мог отблагодарить тебя за помощь, но мои братья наградят тебя.
— Э, парень, на войне золото не считают. Да и вы так драпали от косоглазых, что и братья твои, небось, хорошо если портки не потеряли. А все этот тупоголовый лорд Карантир, Красная Морда по-нашему.
Карантир открыл рот.
— Нашел себе союзничков, ничего не скажешь. Только недоглядел, кому они больше союзники — ему или Морготу. Тьфу, пакость какая.
Гном действительно плюнул куда-то в сторону.
Карантир икнул, отчего пронзительная боль снова прошила затылок. Сказать гному, что этого самого тупоголового лорда он только что напоил перцовкой, у него теперь язык не поворачивался.
— Узкоглазые своими стойбищами все озеро испоганили. А дуботряс ваш Карантир перед ними и так и эдак, и подарки, и застолья. Как не догадался, с кем они стакнулись у него за спиной? Дай-ка я лицо тебе отмою, а то страшнее трольей задницы.
Гном намочил кусок рукава — по счастью, обычной водой, а не перцовкой — и наскоро протер лоб и щеки эльфу. Попробовал было отмыть и слипшиеся от крови волосы, но быстро махнул рукой. Рана на темени уже засохла и не кровоточила, и гном решил обойтись без перевязки.
— Фарви, сын Фрара из Широкозадов, к твоим услу… — начал было гном, но не закончил и махнул рукой. — А, в топку все, нам бы самим пора пошевеливать задом, если мы не хотим, чтобы нас тут взяли тепленькими. Ты-то сам чей-откуда?
Карантир почувствовал, что краснеет, и даже пожалел, что гном отмыл его от грязи. Ему было так неловко, что он даже не злился, хотя и было на что.
— Я Морифинве, — буркнул он. Получилось не очень вежливо, но сейчас ему было плевать на вежливость, к тому же гном и сам не жаждал блюсти все те церемонии, которыми славились его сородичи.
— Язык сломаешь, — добродушно хмыкнул гном. — Давай-ка, Мори, поднимайся. Сможешь?
Карантир оперся о сильную руку гнома и встал. Его тотчас повело, и если бы гном не подставил ему плечо, он, пожалуй, снова бы упал. Было ужасно унизительно чувствовать себя настолько беспомощным и зависимым от доброй воли какого-то недомерка из Белегоста.
— Эй, эльф, не падай! Мне еще своих надо догонять. Я тут, видишь, поотстал немного. Тоже по кумполу прилетело. Но у меня-то лекарство всегда с собой — перцовка первое дело, если с головой неполадки. Правда?
У Карантира земля перед глазами ощутимо покачивалась, но он счел за лучшее согласиться.
— Вот и я отхлебнул как следует, и порядок.
Карантир припомнил, что когда гном поил его, заветного снадобья оставалось на самом донышке фляги. Это объясняло словоохотливость и похвальную бодрость духа доблестного наугрима. Гном подобрал свою секиру, и они тронулись в путь. К счастью, все отступающие войска Союза двигались на юго-восток, и Карантиру не пришлось просить гнома проводить его к своим. После всего сказанного просить ни о чем не хотелось.
— У нас как говорят — каков мастер, такова и кузня. Или так: куда воевода, туда и рать. Так что не спроста Красномордому лорду достались лживые союзники, ой, не спроста. У них душа кривая оказалась, а у него — темная, так говорили у нас.
Карантир чуть было не застонал. Хотелось развернуться и как следует врезать правдолюбцу за такие слова. Но и развернуться он бы не сумел, не шатаясь, и дойти до своих потом в одиночку не смог бы. И все же, как он мог не увидеть, что предательство зреет у него под носом? Неужели проклятье Намо отобрало у них и удачу, и прозорливость, и способность постигать движения души? Ульфанг был скрытен, но смел и хитер, его сыновья — отважны и сильны, разве это не лучшие союзники в войне?
— Кто же мог знать заранее? — пробормотал он.
— Да что ты, Мори! Это же яснее ясного — либо воин, либо так себе, говнецо и продажная душонка. Вот среди наугрим таких нет! Не все можно купить за золото. Верность не продается, эльф!
Карантир про себя только хмыкнул. Столетиями он торговал с гномами, задабривал их уступками, умасливал большими и выгодными сделками, сыпал им в подарок без меры нолдорских самоцветов. Столько прогибался перед этими недомерками, чтобы заручиться их дружбой, как этого хотел Маэдрос. О, Карантир вложил в подготовку к этой войне сил не меньше, чем остальные братья. Гораздо больше. А на поверку оказалось, что и провал решающей битвы — тоже большей частью его заслуга. Карантира и без того мутило, а от таких мыслей и вовсе стало худо. Едва успев сделать шаг в сторону он рухнул от слабости на колени, и его вырвало. Пока он пережидал головокружение, гном нетерпеливо топтался рядом.
— Ну, ты там проблевался? Идем, а то сейчас набегут орки, как бы нам с тобой на пару продристаться не пришлось.
Карантир вытер рот ладонью.
— Да заткнись, наконец! — не выдержал он.
— Ой, гляди, какой щепетильный, — фыркнул гном и неожиданно совершенно серьезно добавил: — Да мы и так по уши в таком дерьме, что хуже не бывает. Глядишь, и не запачкаешься.
Карантир не стал пререкаться. Гном был прав, хуже не бывает. Его верные, его друзья погибли, он сам позорно бежал, союзники их предали. Хотя предатели и были убиты, о чем Маэдрос успел послать сообщение, но что случилось потом, где его братья, живы ли они — неизвестно. Вся восточная часть кампании провалена, и Фингону теперь придется выкручиваться одному, уж слишком туго им пришлось, чтобы думать о помощи Хитлуму.
Карантир старался переставлять ноги, не думая ни об усталости, ни о постоянной ноющей боли в висках. Несколько раз они издалека видели тела, оставшиеся после отступающей с боями армии, но гном решил обойти их стороной, чтобы не столкнуться с мародерствующими орками и с волколаками, которые с темнотой придут за трупами. Ночь они переждали в овражке, просыпаясь от каждого шороха. В самую темень низкие тучи окрасились алым, словно на севере загорелся огонь, послышался глухой рев и крики. Они выглянули из своего укрытия, но смогли разглядеть только отсветы пламени, пробивающиеся то ли через туман, то ли через плотные клубы дыма.
— Дракон! — прошептал гном. — Я слышал о нем.
«А мой кузен даже его видел и, говорят, хорошо ему наподдал», — чуть было не проговорился Карантир. Гном вскочил было, чтобы броситься на север, в бой, но поглядел на Карантира и залез обратно в укрытие. К рассвету всполохи угасли и крики затихли, но заснуть спутникам так и не удалось. Они побрели дальше и к полудню, который из-за плотной пелены пыли и гари был едва светлее ночи, наткнулись на след. Широкая борозда развороченной земли вела на север. Пройди они здесь вчера — встретились бы с чудовищем Моргота. Фляга с водой давно опустела, заветная перцовка кончилась. Карантир великодушно отказался от своей доли, ему и без того было слишком тошно. Фарви торопился, ему не терпелось нагнать своих соплеменников, но Карантир не мог идти быстрее, хотя старался и шел до тех пор, пока не падал без сил.
К вечеру они наткнулись на следы побоища. Сначала гном споткнулся об орочий труп, и они понадеялись было, что здесь победа была за союзниками. Но потом Карантир увидел эльфа с раскроенной головой. Потом еще и еще — всего десяток мертвых эльдар и почти вдвое больше — орков. В войсках Ангбанда не было заведено подбирать своих павших, а у эльфов, как видно, было некому, поэтому все они лежали так, как и погибли, вповалку, свои и чужие. Фарви уже давно протрезвел, а при виде этой картины стал неожиданно серьезным и строгим. Карантир постоял молча, потом подошел и склонился над одним из эльдар. Это было не его отряд, не Хиссаэль с дружиной, но больно от этого было не меньше. По эмблемам на щитах Карантир распознал воинов Маглора. Гном подошел и тронул Каратира за руку.
— У нас нет воды. А у них, — он кивнул на мертвых, — может быть. Посмотри ты. Я мог бы и сам, но это твои, так что лучше тебе.
Карантир отмер и тяжело вздохнул. Меньше всего он хотел шарить по телам погибших. Но сделать это было необходимо, а еще важнее — проверить, вдруг кто-то из них еще жив. Он наклонился над ближайшим телом. Надежда оказалась напрасной.
Карантир перенес погибших на ближайший холм, чтобы они не остались лежать рядом с орками. Гном, почесав бороду, взялся помогать, и это было хорошо, иначе одному феанорингу не хватило бы сил. Выкопать могилу они бы не смогли, и Карантир просто укрыл тела плащами. Гном заставил Карантира съесть кусочек лембаса и подкрепился сам, ведь мертвым пища не понадобится. Потом они по очереди отпили из фляги с вином, прощаясь с павшими по обычаю гномов.
— Теперь идем, — сказал Фарви, утерев бороду. — Надо уйти отсюда подальше.
— Подожди, — попросил Карантир.
Неимоверная усталость навалилась на него. Он сел в пыль у подножия сложенного кургана. Погибшие нолдор не были его близкими друзьями, некоторых из них он едва знал, а кого-то теперь, из-за ран на лице, и вовсе невозможно было узнать. Но это был его народ, они погибли, а он отступил и выжил. Карантир поднял голову к укрытому низкими тучами небу и запел. Голос слушался плохо, в горле царапало от пыли, которая была повсюду на бывшей Ард Гален. Но после первых нот стало как будто легче дышать, и Карантир продолжил уже уверенней и громче. В какой-то момент ему показалось, что тучи разошлись, и на миг открылось чистое небо и звезды. Это было почти невозможно, и Карантир решил, что ему мерещится от усталости. А может быть, это было чудо. Те, кто погиб в войне, и правда заслужили прощания под светом звезд.
Фарви сидел рядом, невольно заслушавшись. Когда песня закончилась, Карантир вынул из ножен меч и положили его себе на колени.
— Ты иди, — сказал он гному, — я побуду тут, до утра, а потом тебя догоню.
— Не дури, Мори, — устало сказал гном. — Сюда придут пировать волколаки, а может и еще какая дрянь.
— Я поэтому и останусь. Посторожу, хотя бы одну ночь.
— Ты не стоишь на ногах. И ты сказал, что у тебя есть братья — ты им нужен. Живым. Пойдем отсюда.
Фарви говорил непривычно серьезно. Карантир вдруг остро почувствовал, как ему не хватает его братьев — прямо сейчас. Он десятилетиями мог не видеться ни с кем из них, и, надо сказать, не особенно скучал, но сейчас он не знал, живы ли они, и останется ли в живых он, и ему очень захотелось оказаться рядом с ними как можно быстрее. Он встал и, бросив прощальный взгляд на курган, побрел за гномом.
Найденный лембас подкрепил их силы, и они смогли пройти еще много, прежде, чем стали спотыкаться на ходу. Переночевав, а точнее — переждав вполглаза самое темное время — они продолжили путь. Вечером Карантир разглядел с восточной стороны облако пыли. Они спрятались, легли на землю и замерли, надеясь, что враги их не заметят. Но, коснувшись ухом земли, Карантир услышал знакомый стук копыт. Это были кони нолдор. Тогда он поднялся во весь рост, и вскоре его окружила четверка всадников со звездами на груди. Карантир узнал капитана разведки Химринга.
— Лорд Карантир! — воскликнул капитан, соскакивая с коня. — Какая радость, что ты здесь!
Он рассказал, что и Маэдрос, и остальные сыновья Феанора вместе с теми силами, которые удалось собрать после разгрома, стоят временным лагерем неподалеку. Что Карантира искали и высылали за ним несколько отрядов, один из которых не вернулся. Что вторая часть армии Таргелиона встретилась с отрядами Куруфина, и они вместе вырвались из окружения.
Гном стоял поодаль и смотрел на эльфов во все глаза. Наконец он покашлял и обратился к Карантиру.
— Ты уж прости, лорд, что я тебя не признал, — пробормотал Фарви, еще раз прочистил горло и поскреб бороду. — Такими словами честил, что совестно теперь.
Карантир поднял голову. Он и позабыл про гнома. Вспоминать о возникшей между ними за эти два дня и скрепленной опасностью близости, почти дружбе, было неприятно. Однако долги надо платить, и Карантир махнул гному рукой.
— Идем с нами, я говорил, что мои братья вознаградят тебя. Я помню.
Он знал, что гномы очень трепетно относятся к такого рода обещаниям.
— Да что уж, — помялся Фарви. — Такое дело, вам и идти-то теперь некуда, о каких наградах речь. А мне пора догонять моего государя.
— Не спеши, гном, — нахмурился разведчик. — Последовать за государем Азагхалом ты всегда успеешь — путь до Чертогов Ожидания нынче короткий. Он победил огненного змея Глаурунга и пал в бою. Твои сородичи несут его тело на восток, чтобы почтить как героя.
Фарви замер на миг, а потом лицо его изменилось, и он как подкошенный рухнул на землю, заходясь в беззвучных рыданиях. Эльфы смотрели на него с удивлением и сочувствием. Карантир поморщился, но попросил у капитана фляжку с вином и присел рядом с Фарви, протянул ему.
— У вас же так полагается, да?
Фарви поднял покрасневшие глаза, отпил глоток. Вслед за ним отхлебнул и Карантир, и воины Маэдроса.
Фарви поднялся и, поклонившись эльфам в знак прощания, пошел прочь.
Лагерь разгромленной Восточной армии расположился на небольшом холме, когда-то покрытом соснами, от которых после Браголлах остались только обгорелые пни. За поллиги до него стояли сторожевые посты, а сам лагерь был окружен повозками. Внутри периметра располагались шатры, горели чахлые костерки из сухих трав и кустиков, которыми порос холм. По дороге Карантир узнал, что все его братья были ранены, что Амрас был на волосок от смерти, и до сих пор без сознания, и Амрод от него не отходит, а Келегорм и Куруфин разведывают пути отступления. Поэтому, когда навстречу ему бросился Маглор, Карантир не удивился, и обнял брата как мог крепко.
Маэдрос сидел расстеленном плаще у входа в шатер. Увидев его лицо, Карантир замедлил шаг. Он вспомнил, каким радостным предчувствием горели глаза брата перед битвой. Сейчас он выглядел совершенно иначе, и виной тому была не усталость и не боль от ран, Карантир это знал. Свет в глазах погас, черты лица окаменели. Карантир хотел его обнять, но не смог, а вместо этого преклонил колено.
— Прости, мой лорд и брат, это моя вина. Я взял на службу Ульфанга и его сыновей, и поэтому…
— Ни слова больше, — сухим, выцветшим голосом произнес Маэдрос. Он не мог подняться, на ногу был наложен лубок, но он притянул Карантира к себе, заставил сесть рядом и обнял за плечи. — Ни слова об этом. Это наша беда. Я один виноват во всем. Король погиб. Ты знаешь, Морьо? Фингон погиб.
Маэдрос издал странный звук, похожий на сухой всхлип.
— Я так боялся, что ты пропал, — добавил Маэдрос, прижимая его крепче.
Карантиру стало тяжело дышать. Непролитые слезы комом застряли в горле. Как могло случиться, что они проиграли! Как могли потерпеть поражение сыновья Феанора, когда победа была так близко! За считанные дни, от былой мощи и славы нолдор, от могущества Первого дома остались лишь жалкие осколки. Ему — впервые за это время — захотелось плакать. Но заплакать Карантир не мог, рядом были братья и соратники, поэтому он стиснул зубы. Он разозлился на Маэдроса за его горе и за его заботу. Надо не оплакивать поражение, а действовать. Больше нет королевства нолдор, больше нет союзников и друзей, остались только они семеро и Клятва. И месть. Теперь уже ничто не важно — ни честь, ни правда. Ни закон, ни любовь — услужливо подсказала память. Пока сыновья Феанора еще живы, надо торопиться. Исполнить обещанное любой ценой.
Задание: Большая перемена
Размер: 3070 слов
Жанр/категория: джен, драма
Рейтинг: PG-13
Персонажи/Пейринги: Карантир и другие
читать дальше«Дзынь-дзянь» звенели бубенцы. Карантир несколько раз пытался открыть глаза, чтобы узнать, откуда этот звон. Это звенят пластинки нового доспеха гномской работы? На каждом полированном наплечнике — летящие птицы, на наручах — бегущие лисы. Он с гордостью оглядывает стройные ряды своего войска. Сияют новые доспехи, горят глаза в предвкушении битвы. Бесстрашны и неистовы воины сыновей Феанора! Мы победим, а кто не с нами — пусть кусает локти. Пусть прячутся по своим чащобам, жалкие трусы, недостойные того, чтобы разделить с нолдор торжество победы!
«Дзынь…» Или это звон монет, которые ссыпают на весы его помощники? Гномы торгуются упорно, эти уродливые недомерки прижимисты и жадны до наживы, но их мечи хороши, а денег у правителя Таргелиона достаточно.
А может это звон бубенцов, что висят на сбруе вастакских лошадей? Союзники никогда не будут лишними, хоть им и никогда не сравниться с нолдор. Но тут холодный липкий страх прокрался в мысли Карантира. Он помнил, перед тем, как в глазах у него потемнело, пришли вести, что вастаки предали Феанорионов. Если поблизости звенят бубенцы, значит, он в плену? Мысль, ясная и безжалостная, снова утонула в вязкой мгле, застилавшей сознание, и он был этому, пожалуй, даже рад. Когда же, наконец, Карантиру удалось разлепить залитые кровью глаза, звон уже стихал, и последнее «дзянь» нолдорского меча об орочий ятаган сменилось гадким хлюпаньем крови и хрипом.
Кто-то подбежал к нему, помогая подняться. Раздались мучительно-громкие выкрики:
— Лорд жив! Сюда!
Сделав над собой усилие, Карантир сел и огляделся. Сейчас рядом с ним были его верные — жалкие остатки войска, еще вчера казавшегося непобедимым. Отряд был небольшим, основные силы Таргелиона оказались отрезаны противником. Но те, кто уцелел, отбились, и им теперь надо было пробираться к своим. Бежать на восток, пока еще все пути не отрезаны ордами Ангбанда.
Карантиру помогли сесть верхом. Земля качалась перед глазами, он еле успевал отирать кровь, стекавшую из рассеченной макушки и заливавшую глаза. Нет времени перевязывать раны. Таргелионцы отступали, но вот спиной у них раздался рев и вой — их заметили орки. Рассеянные отряды бродили по полю битвы в поисках наживы, отколовшись от основных сил. Их было не более нескольких десятков, но соратников Карантира было меньше втрое.
— Уезжай, мой лорд, мы их задержим, — сказал бывший советник, а ныне — командующий Хиссаэль.
— Я вас не оставлю, — Карантир помотал головой. От этого движения мир закружился, и он едва удержался в седле, вцепившись в конскую шею.
— Морьо, друг мой и лорд, ты сейчас не боец, ты только ляжешь тут вместе с нами, погибнешь напрасно. Мы прикроем тебя, пока есть еще силы, — Хиссаэль сжал ему руку. — А ты потом отомстишь за нас. Договорились?
Прежде, чем лорд успел возразить, советник шепнул пару слов на ухо коню и хлопнул его по крупу, пуская в галоп. Конь Карантира погиб в бою, и теперь его уносил прочь от врагов и друзей скакун Хиссаэля, друг не менее верный, чем его бывший хозяин. Но вот с севера раздался вой, и серые приземистые тени метнулись через равнину наперехват беглецу. Испуганный конь всхрапнул, встал на дыбы, сбросил нетвердо державшегося в седле всадника и помчался прочь, преследуемый стаей волколаков.
Карантир почувствовал, как его губ касается что-то мокрое и пахучее, и застонал. Над его головой раздалось хриплое одобрительное бормотание, а в рот и глотку потек жидкий огонь. Он тут же вскинулся и раскрыл глаза, по крайней мере правый глаз, на втором запеклась корка крови, ожидая увидеть над собой рожи вражьих тварей. Склонившаяся над ним рожа была вся в копоти и вполне сошла бы за орочью, если бы не спутанная борода, бывшая когда-то рыжей, а теперь почерневшая от крови и пыли. Карантир проглотил то пойло, что попало ему в рот, и страшно закашлялся. В голове зазвенело так, словно там ковали вооружение для всего Союза. Нежданный спаситель хлопнул его по спине тяжелой ладонью, удар отразился резкой болью в затылке, Карантир охнул и выругался.
— Очнулся? Я же говорил, хорошая перцовка мертвого подымет, а ты тут лежал почти как неживой. Если б не застонал, когда я об тебя запнулся, я бы и не остановился. Много тут вашего брата нынче полегло. Да и наших немало, — словоохотливый собеседник вздохнул.
— Спасибо, — прохрипел Карантир, едва отдышался и утер слезы, которые очень кстати помогли разлепить присохшие ресницы и открыть второй глаз. Незнакомец был из наугрим. Богатый опыт общения с этим народом подсказывал Карантиру, что те ничего за спасибо не делают. — У меня нет ничего, чем бы я мог отблагодарить тебя за помощь, но мои братья наградят тебя.
— Э, парень, на войне золото не считают. Да и вы так драпали от косоглазых, что и братья твои, небось, хорошо если портки не потеряли. А все этот тупоголовый лорд Карантир, Красная Морда по-нашему.
Карантир открыл рот.
— Нашел себе союзничков, ничего не скажешь. Только недоглядел, кому они больше союзники — ему или Морготу. Тьфу, пакость какая.
Гном действительно плюнул куда-то в сторону.
Карантир икнул, отчего пронзительная боль снова прошила затылок. Сказать гному, что этого самого тупоголового лорда он только что напоил перцовкой, у него теперь язык не поворачивался.
— Узкоглазые своими стойбищами все озеро испоганили. А дуботряс ваш Карантир перед ними и так и эдак, и подарки, и застолья. Как не догадался, с кем они стакнулись у него за спиной? Дай-ка я лицо тебе отмою, а то страшнее трольей задницы.
Гном намочил кусок рукава — по счастью, обычной водой, а не перцовкой — и наскоро протер лоб и щеки эльфу. Попробовал было отмыть и слипшиеся от крови волосы, но быстро махнул рукой. Рана на темени уже засохла и не кровоточила, и гном решил обойтись без перевязки.
— Фарви, сын Фрара из Широкозадов, к твоим услу… — начал было гном, но не закончил и махнул рукой. — А, в топку все, нам бы самим пора пошевеливать задом, если мы не хотим, чтобы нас тут взяли тепленькими. Ты-то сам чей-откуда?
Карантир почувствовал, что краснеет, и даже пожалел, что гном отмыл его от грязи. Ему было так неловко, что он даже не злился, хотя и было на что.
— Я Морифинве, — буркнул он. Получилось не очень вежливо, но сейчас ему было плевать на вежливость, к тому же гном и сам не жаждал блюсти все те церемонии, которыми славились его сородичи.
— Язык сломаешь, — добродушно хмыкнул гном. — Давай-ка, Мори, поднимайся. Сможешь?
Карантир оперся о сильную руку гнома и встал. Его тотчас повело, и если бы гном не подставил ему плечо, он, пожалуй, снова бы упал. Было ужасно унизительно чувствовать себя настолько беспомощным и зависимым от доброй воли какого-то недомерка из Белегоста.
— Эй, эльф, не падай! Мне еще своих надо догонять. Я тут, видишь, поотстал немного. Тоже по кумполу прилетело. Но у меня-то лекарство всегда с собой — перцовка первое дело, если с головой неполадки. Правда?
У Карантира земля перед глазами ощутимо покачивалась, но он счел за лучшее согласиться.
— Вот и я отхлебнул как следует, и порядок.
Карантир припомнил, что когда гном поил его, заветного снадобья оставалось на самом донышке фляги. Это объясняло словоохотливость и похвальную бодрость духа доблестного наугрима. Гном подобрал свою секиру, и они тронулись в путь. К счастью, все отступающие войска Союза двигались на юго-восток, и Карантиру не пришлось просить гнома проводить его к своим. После всего сказанного просить ни о чем не хотелось.
— У нас как говорят — каков мастер, такова и кузня. Или так: куда воевода, туда и рать. Так что не спроста Красномордому лорду достались лживые союзники, ой, не спроста. У них душа кривая оказалась, а у него — темная, так говорили у нас.
Карантир чуть было не застонал. Хотелось развернуться и как следует врезать правдолюбцу за такие слова. Но и развернуться он бы не сумел, не шатаясь, и дойти до своих потом в одиночку не смог бы. И все же, как он мог не увидеть, что предательство зреет у него под носом? Неужели проклятье Намо отобрало у них и удачу, и прозорливость, и способность постигать движения души? Ульфанг был скрытен, но смел и хитер, его сыновья — отважны и сильны, разве это не лучшие союзники в войне?
— Кто же мог знать заранее? — пробормотал он.
— Да что ты, Мори! Это же яснее ясного — либо воин, либо так себе, говнецо и продажная душонка. Вот среди наугрим таких нет! Не все можно купить за золото. Верность не продается, эльф!
Карантир про себя только хмыкнул. Столетиями он торговал с гномами, задабривал их уступками, умасливал большими и выгодными сделками, сыпал им в подарок без меры нолдорских самоцветов. Столько прогибался перед этими недомерками, чтобы заручиться их дружбой, как этого хотел Маэдрос. О, Карантир вложил в подготовку к этой войне сил не меньше, чем остальные братья. Гораздо больше. А на поверку оказалось, что и провал решающей битвы — тоже большей частью его заслуга. Карантира и без того мутило, а от таких мыслей и вовсе стало худо. Едва успев сделать шаг в сторону он рухнул от слабости на колени, и его вырвало. Пока он пережидал головокружение, гном нетерпеливо топтался рядом.
— Ну, ты там проблевался? Идем, а то сейчас набегут орки, как бы нам с тобой на пару продристаться не пришлось.
Карантир вытер рот ладонью.
— Да заткнись, наконец! — не выдержал он.
— Ой, гляди, какой щепетильный, — фыркнул гном и неожиданно совершенно серьезно добавил: — Да мы и так по уши в таком дерьме, что хуже не бывает. Глядишь, и не запачкаешься.
Карантир не стал пререкаться. Гном был прав, хуже не бывает. Его верные, его друзья погибли, он сам позорно бежал, союзники их предали. Хотя предатели и были убиты, о чем Маэдрос успел послать сообщение, но что случилось потом, где его братья, живы ли они — неизвестно. Вся восточная часть кампании провалена, и Фингону теперь придется выкручиваться одному, уж слишком туго им пришлось, чтобы думать о помощи Хитлуму.
Карантир старался переставлять ноги, не думая ни об усталости, ни о постоянной ноющей боли в висках. Несколько раз они издалека видели тела, оставшиеся после отступающей с боями армии, но гном решил обойти их стороной, чтобы не столкнуться с мародерствующими орками и с волколаками, которые с темнотой придут за трупами. Ночь они переждали в овражке, просыпаясь от каждого шороха. В самую темень низкие тучи окрасились алым, словно на севере загорелся огонь, послышался глухой рев и крики. Они выглянули из своего укрытия, но смогли разглядеть только отсветы пламени, пробивающиеся то ли через туман, то ли через плотные клубы дыма.
— Дракон! — прошептал гном. — Я слышал о нем.
«А мой кузен даже его видел и, говорят, хорошо ему наподдал», — чуть было не проговорился Карантир. Гном вскочил было, чтобы броситься на север, в бой, но поглядел на Карантира и залез обратно в укрытие. К рассвету всполохи угасли и крики затихли, но заснуть спутникам так и не удалось. Они побрели дальше и к полудню, который из-за плотной пелены пыли и гари был едва светлее ночи, наткнулись на след. Широкая борозда развороченной земли вела на север. Пройди они здесь вчера — встретились бы с чудовищем Моргота. Фляга с водой давно опустела, заветная перцовка кончилась. Карантир великодушно отказался от своей доли, ему и без того было слишком тошно. Фарви торопился, ему не терпелось нагнать своих соплеменников, но Карантир не мог идти быстрее, хотя старался и шел до тех пор, пока не падал без сил.
К вечеру они наткнулись на следы побоища. Сначала гном споткнулся об орочий труп, и они понадеялись было, что здесь победа была за союзниками. Но потом Карантир увидел эльфа с раскроенной головой. Потом еще и еще — всего десяток мертвых эльдар и почти вдвое больше — орков. В войсках Ангбанда не было заведено подбирать своих павших, а у эльфов, как видно, было некому, поэтому все они лежали так, как и погибли, вповалку, свои и чужие. Фарви уже давно протрезвел, а при виде этой картины стал неожиданно серьезным и строгим. Карантир постоял молча, потом подошел и склонился над одним из эльдар. Это было не его отряд, не Хиссаэль с дружиной, но больно от этого было не меньше. По эмблемам на щитах Карантир распознал воинов Маглора. Гном подошел и тронул Каратира за руку.
— У нас нет воды. А у них, — он кивнул на мертвых, — может быть. Посмотри ты. Я мог бы и сам, но это твои, так что лучше тебе.
Карантир отмер и тяжело вздохнул. Меньше всего он хотел шарить по телам погибших. Но сделать это было необходимо, а еще важнее — проверить, вдруг кто-то из них еще жив. Он наклонился над ближайшим телом. Надежда оказалась напрасной.
Карантир перенес погибших на ближайший холм, чтобы они не остались лежать рядом с орками. Гном, почесав бороду, взялся помогать, и это было хорошо, иначе одному феанорингу не хватило бы сил. Выкопать могилу они бы не смогли, и Карантир просто укрыл тела плащами. Гном заставил Карантира съесть кусочек лембаса и подкрепился сам, ведь мертвым пища не понадобится. Потом они по очереди отпили из фляги с вином, прощаясь с павшими по обычаю гномов.
— Теперь идем, — сказал Фарви, утерев бороду. — Надо уйти отсюда подальше.
— Подожди, — попросил Карантир.
Неимоверная усталость навалилась на него. Он сел в пыль у подножия сложенного кургана. Погибшие нолдор не были его близкими друзьями, некоторых из них он едва знал, а кого-то теперь, из-за ран на лице, и вовсе невозможно было узнать. Но это был его народ, они погибли, а он отступил и выжил. Карантир поднял голову к укрытому низкими тучами небу и запел. Голос слушался плохо, в горле царапало от пыли, которая была повсюду на бывшей Ард Гален. Но после первых нот стало как будто легче дышать, и Карантир продолжил уже уверенней и громче. В какой-то момент ему показалось, что тучи разошлись, и на миг открылось чистое небо и звезды. Это было почти невозможно, и Карантир решил, что ему мерещится от усталости. А может быть, это было чудо. Те, кто погиб в войне, и правда заслужили прощания под светом звезд.
Фарви сидел рядом, невольно заслушавшись. Когда песня закончилась, Карантир вынул из ножен меч и положили его себе на колени.
— Ты иди, — сказал он гному, — я побуду тут, до утра, а потом тебя догоню.
— Не дури, Мори, — устало сказал гном. — Сюда придут пировать волколаки, а может и еще какая дрянь.
— Я поэтому и останусь. Посторожу, хотя бы одну ночь.
— Ты не стоишь на ногах. И ты сказал, что у тебя есть братья — ты им нужен. Живым. Пойдем отсюда.
Фарви говорил непривычно серьезно. Карантир вдруг остро почувствовал, как ему не хватает его братьев — прямо сейчас. Он десятилетиями мог не видеться ни с кем из них, и, надо сказать, не особенно скучал, но сейчас он не знал, живы ли они, и останется ли в живых он, и ему очень захотелось оказаться рядом с ними как можно быстрее. Он встал и, бросив прощальный взгляд на курган, побрел за гномом.
Найденный лембас подкрепил их силы, и они смогли пройти еще много, прежде, чем стали спотыкаться на ходу. Переночевав, а точнее — переждав вполглаза самое темное время — они продолжили путь. Вечером Карантир разглядел с восточной стороны облако пыли. Они спрятались, легли на землю и замерли, надеясь, что враги их не заметят. Но, коснувшись ухом земли, Карантир услышал знакомый стук копыт. Это были кони нолдор. Тогда он поднялся во весь рост, и вскоре его окружила четверка всадников со звездами на груди. Карантир узнал капитана разведки Химринга.
— Лорд Карантир! — воскликнул капитан, соскакивая с коня. — Какая радость, что ты здесь!
Он рассказал, что и Маэдрос, и остальные сыновья Феанора вместе с теми силами, которые удалось собрать после разгрома, стоят временным лагерем неподалеку. Что Карантира искали и высылали за ним несколько отрядов, один из которых не вернулся. Что вторая часть армии Таргелиона встретилась с отрядами Куруфина, и они вместе вырвались из окружения.
Гном стоял поодаль и смотрел на эльфов во все глаза. Наконец он покашлял и обратился к Карантиру.
— Ты уж прости, лорд, что я тебя не признал, — пробормотал Фарви, еще раз прочистил горло и поскреб бороду. — Такими словами честил, что совестно теперь.
Карантир поднял голову. Он и позабыл про гнома. Вспоминать о возникшей между ними за эти два дня и скрепленной опасностью близости, почти дружбе, было неприятно. Однако долги надо платить, и Карантир махнул гному рукой.
— Идем с нами, я говорил, что мои братья вознаградят тебя. Я помню.
Он знал, что гномы очень трепетно относятся к такого рода обещаниям.
— Да что уж, — помялся Фарви. — Такое дело, вам и идти-то теперь некуда, о каких наградах речь. А мне пора догонять моего государя.
— Не спеши, гном, — нахмурился разведчик. — Последовать за государем Азагхалом ты всегда успеешь — путь до Чертогов Ожидания нынче короткий. Он победил огненного змея Глаурунга и пал в бою. Твои сородичи несут его тело на восток, чтобы почтить как героя.
Фарви замер на миг, а потом лицо его изменилось, и он как подкошенный рухнул на землю, заходясь в беззвучных рыданиях. Эльфы смотрели на него с удивлением и сочувствием. Карантир поморщился, но попросил у капитана фляжку с вином и присел рядом с Фарви, протянул ему.
— У вас же так полагается, да?
Фарви поднял покрасневшие глаза, отпил глоток. Вслед за ним отхлебнул и Карантир, и воины Маэдроса.
Фарви поднялся и, поклонившись эльфам в знак прощания, пошел прочь.
Лагерь разгромленной Восточной армии расположился на небольшом холме, когда-то покрытом соснами, от которых после Браголлах остались только обгорелые пни. За поллиги до него стояли сторожевые посты, а сам лагерь был окружен повозками. Внутри периметра располагались шатры, горели чахлые костерки из сухих трав и кустиков, которыми порос холм. По дороге Карантир узнал, что все его братья были ранены, что Амрас был на волосок от смерти, и до сих пор без сознания, и Амрод от него не отходит, а Келегорм и Куруфин разведывают пути отступления. Поэтому, когда навстречу ему бросился Маглор, Карантир не удивился, и обнял брата как мог крепко.
Маэдрос сидел расстеленном плаще у входа в шатер. Увидев его лицо, Карантир замедлил шаг. Он вспомнил, каким радостным предчувствием горели глаза брата перед битвой. Сейчас он выглядел совершенно иначе, и виной тому была не усталость и не боль от ран, Карантир это знал. Свет в глазах погас, черты лица окаменели. Карантир хотел его обнять, но не смог, а вместо этого преклонил колено.
— Прости, мой лорд и брат, это моя вина. Я взял на службу Ульфанга и его сыновей, и поэтому…
— Ни слова больше, — сухим, выцветшим голосом произнес Маэдрос. Он не мог подняться, на ногу был наложен лубок, но он притянул Карантира к себе, заставил сесть рядом и обнял за плечи. — Ни слова об этом. Это наша беда. Я один виноват во всем. Король погиб. Ты знаешь, Морьо? Фингон погиб.
Маэдрос издал странный звук, похожий на сухой всхлип.
— Я так боялся, что ты пропал, — добавил Маэдрос, прижимая его крепче.
Карантиру стало тяжело дышать. Непролитые слезы комом застряли в горле. Как могло случиться, что они проиграли! Как могли потерпеть поражение сыновья Феанора, когда победа была так близко! За считанные дни, от былой мощи и славы нолдор, от могущества Первого дома остались лишь жалкие осколки. Ему — впервые за это время — захотелось плакать. Но заплакать Карантир не мог, рядом были братья и соратники, поэтому он стиснул зубы. Он разозлился на Маэдроса за его горе и за его заботу. Надо не оплакивать поражение, а действовать. Больше нет королевства нолдор, больше нет союзников и друзей, остались только они семеро и Клятва. И месть. Теперь уже ничто не важно — ни честь, ни правда. Ни закон, ни любовь — услужливо подсказала память. Пока сыновья Феанора еще живы, надо торопиться. Исполнить обещанное любой ценой.
@темы: Первая отметка, БПВ: "Осенний заплыв"
-
-
22.10.2017 в 16:06Особенно хорош гном - ну так он и гном)
-
-
22.10.2017 в 16:17-
-
22.10.2017 в 22:28-
-
22.10.2017 в 23:23naurtinniell, Спасибо, мы рады, что вам понравилось)
Berthe, Мы определенно не зря потрудились. раз вы нас хвалите) Стоить заметить, что все участники подошли к темам очень творчески. Так что нам особенно приятно, что наша работа не затерялась на общем фоне.
-
-
23.10.2017 в 01:25-
-
23.10.2017 в 14:23Текст написан хорошо! Шикарный гном. Карантир... ну, не такой шикарный, но в общем яркий образ.
Но последние два абзаца (или это один большой абзац?) вынесли меня полнейшим дисбеливом.
Не вяжется вдруг появившаяся одержимость Клятвой с тем, что мы знаем о дальнейшей судьбе Карантира после Битвы Бессчетных слез... Он же жил среди лесных эльфов потом, не с Маэдросом и Маглором на Химринге, не с Келегормом и Куруфином в Нарготронде, а с Амродом и Амрасом среди лесных эльфов, более того, сказано, что их народ смешался с лесными эльфами. Учитывая, что Карантир и Тингола когда-то называл Темным Эльфом, там где-то, имхо, должна быть зарыта интересная история о неслабом сдвиге мировоззрения. Трагическая, конечно, потому что участвовать в разорении Дориата это все равно ему не помешало. Но не так беспросветно черно все, как тут получилось.
-
-
23.10.2017 в 16:51Простите, что-то мне говорит, что возникла путаница. Если вы имели в виду место проживания Карантира после 4 битвы, Дагор Браголлах, то вынужден извиниться, я упустил этот момент канона из виду. Если же после пятой - во-первых, после пятой битвы никто бы не пустил Келегорма и Куруфина в Нарготронд, во-вторых, может быть такая жизнь почти-бродяги привела героя к отчаянию в некоторой степени.
Из чего вырос весь этот текст. У Толкина феаноринги просто так не погибают. Их настигает смерть в момент какого-то слома или критической точки падения. И вот я пытался найти эту точку. Почему он гибнет именно с Келегормом и Куруфином.
-
-
23.10.2017 в 17:21Простите, что запутала, но я, если честно, сегодня набираю отзывы в перерывах между работой, и, бывает, не успеваю напечатать весь комментарий за один заход, ухожу, возвращаюсь и запутываюсь)
Из чего вырос весь этот текст. У Толкина феаноринги просто так не погибают. Их настигает смерть в момент какого-то слома или критической точки падения. И вот я пытался найти эту точку. Почему он гибнет именно с Келегормом и Куруфином.
Согласна, что у Толкина феаноринги просто так не погибают. Но, возможно, как раз в том и вопрос, что Карантир жил среди Зеленых эльфов, когда лишился своих земель, они ему помогали, а он все равно пошел разорять Дориат, хотя дориатцы и Зеленые эльфы - близкие родичи.
-
-
23.10.2017 в 17:34Еще раз меня меня простите, вы уверены в этом факте?
Я считал, что после 4 битвы Таргалион вернули как минимум. Иначе как мог Ульфанг присягнуть в верности Карантиру...
«Сыновья Бора были Борлад, Борлах и Бортанд; они служили Маэдросу и Маглору и остались верны им, обманув надежды Моргота. Сыновья Ульфанга Черного были Ульфаст, Ульварт и Ульдор Проклятый; они служили Карантиру, принеся ему клятву верности, и предали его».
-
-
23.10.2017 в 21:58Карантир же бежал и с остатками своего народа пристал к разрозненным дружинам охотников Амрода и Амраса; вместе они отступили на юг, к Рамдалу. На Амон Эреб они установили стражу и собрали воинов; Зеленые Эльфы помогали им, и орки не прорвались ни в Оссирианд, ни в Таур-им-Дуинаф, ни в дебри юга
Это после Браголлах.
Но у меня, похоже, две цитаты наложились друг на друга, потому что уже после Нирнаэт вот что случилось:
сыновья же Феанора бродили, как листья, несомые ветром, войска их были рассеяны, союз распался, и они жили в лесах у подножия Эред Луина, смешавшись с Зелеными Эльфами Оссирианда, лишенные былой славы и былого величия
Но в любом случае, конкретно Карантир жил среди Зеленых эльфов и до Нирнаэт.
А Таргелион был в Браголах захвачен, и озеро Хеливорн было осквернено.
Перед Нирнаэт Маэдрос ненадолго освободил северные земли, даже Дортонион (это подчеркивается в Сильме особо), возможно, освободил и Таргелион, но это не уточняется. Во всяком случае, хронологически это уже было после того, как феаноринги заключили союз с вастаками. И я, честно говоря, не вижу, как Таргелион и вастаки вообще могут/должны быть связаны.
-
-
23.10.2017 в 22:10-
-
23.10.2017 в 22:21-
-
23.10.2017 в 23:01-
-
23.10.2017 в 23:11-
-
23.10.2017 в 23:20-
-
23.10.2017 в 23:26-
-
23.10.2017 в 23:26-
-
23.10.2017 в 23:32Гость в 23:01 и в 23:20 — один человек, если вдруг сомневаетесь)
-
-
24.10.2017 в 18:14А главный герой эльa противный. Всех подвел, сам потерялся еще и на Майтимо в конце разозлился. Нечего не скажешь.
-
-
24.10.2017 в 20:01Сюжет испорченное впечатление не правит. Просто длинная зарисовка без изысков, тьмы их. Ну и финал, конечно. "Он мне кровью на новые сапоги! Ну тут уж я озверел!" Прекрасно.
И как бы чувствуя ответственность за сотворенное, автор подслащивает проверенным способом: гном стереотипный, смишной, 1 шт. Ну хоть смишно, пусть.
-
-
24.10.2017 в 22:01Норлин Илонвэ, спасибо за отзыв! Инфантильных феанорингов сам не люблю и не думал Карантира здесь таким показывать. Хотя да, тяжелый характер его м.б. действительно у меня выглядит немного картонным. Но, если честно, то инфантильности за ним не вижу, а всякие внезапные вспышки гнева и неожиданное "хочу к
мамебратикам" - так первые были специально отмечены в каноне. А второе - просто слишком откровенное описание мыслей, а мысли даже у самых суровых воинов бывают разные. Ну и ситуация такая, что Карантир находится в зависимом положении.Без относительно текста - конечно, этим эльфам всем там по 3 тыс и более лет. Но по Сильму что-то не заметно, чтобы они от этого стали в 100 раз мудрее и взрослее среднего взрослого человека. Так что, имхо, мудрость у них с годами растет нелинейно. И, опять же имхо, индивидуально. И в принципе мне кажется вполне нормальным, если бы кто-то из Перворожденных обладал бы инфантильным характером, а не светился бы мудростью за лигу.
Финал - ну я-то думал, что это очень интересная парадоксальная психологическая реакция)
Хорошо, что хоть посмеялись над гномом, хотя он да, совершенно точно стереотипный.
-
-
24.10.2017 в 22:18Насчет оффтопика. В общем да, я согласна. Могли быть и инфантилы. И накопление мудрости не бесконечно. Так-то я о том и говорю. Ноло, конечно, мудрее. Но они оба очень взрослые эльфы. Не полезу считать, но если одному 3,5 тыс лет, то другому порядка 3,4, в таких масштабах разница уже непринципиальна, они достигли зрелости. Но по Морьо этого здесь не видно.
Финал и псих.реакция не очень, скажем так)
-
-
03.11.2017 в 17:33-
-
04.11.2017 в 03:01Я уже голову сломал, думая, о чем еще там мог думать Карантир, кроме: как выбраться живым из этой передряги, почему все так случилось, ведь эти вастаки вроде нормальные мужики были, куда подевались братья со своими войсками и живы ли они, и т.п.