Здесь Врагу заслон поставлен прочный
Задание: Свободный этап
Размер: 1927 слов
Жанр/категория: джен; зарисовка
Рейтинг: G
Персонажи/Пейринги: Белег, Турин; упоминаются другие
Предупреждение: болтовня; автор рассматривал персонажей
Примечание: возможны ошибки в географии, а вернее в положении дел в упомянутых регионах. Но некоторые уточнения даны в конце.
Деревья еще заслоняли от Белега пригорок с охотничьей избушкой, а он уже знал, что ждет его внутри. Торопиться, впрочем, не стал: оглядел поляну, задержался возле покрывшегося опятами пня и поправил пустые силки. Таков был обыкновенный порядок при возвращении … нет, не домой, но к давней и привычной лежке. Так он придумал называть эти крошечные избушки возле границ Дориата, где нередко проводил дни и даже недели. Подобных было несколько, и на случающиеся вопросы, какую именно он считает домом, Белег лишь улыбался и молчал.Налипшую на сапоги листву он, как следует, отряхнул за порогом, там же выжал из плаща изрядную лужу и лишь затем вошел и огляделся. Но и теперь оказалось, спешка ни к чему. Стараясь не шуметь, он освободился от ремней снаряжения, прислонил к стене лук и растянул плащ на вбитых возле двери колышках.
В избушке было тепло, и очаг неспешно мигал гаснущими углями; рядом заботливо грелись видавшие виды башмаки, возле них сушилась пара сапог. Белег улыбнулся и с облегчением стянул давно промокшую обувь. Безрукавку и прилипшую к спине рубаху – дождь лил с самого утра и закончился совсем недавно – тоже сменил, отыскав в сундуке потрепанную, но сухую одежду. Пожалуй, теперь следовало озадачиться обедом. Или нет.
Он потянулся к еще одному вбитому в стену колышку, снял котелок и посмотрел по сторонам: на очаг, на кадушку с водой, на стол, лавку, посудину в руках… Наконец, подкинул ее, поймал и, пристукнув по столешнице, нарочито низким голосом прогудел:
– Кто-кто, незваный, непрошенный пожаловал в мой дом?
«Незваный и непрошенный» спал. Он сполз на лавке в позе человека, которого нечаянно сморила усталость, но который чувствует себя в полной безопасности и оттого ей не противится. Оклик, впрочем, его тотчас разбудил, и он – юноша из смертных лет двадцати – встрепенулся и замигал на свет.
– Ну наконец-то! Подкрадываешься, как всегда, – поняв, что к чему, юноша вскочил и порывисто обнял Белега. – Я пожаловал! И как Бара из сказки, натаскал тебе хвороста и свежей воды. Не ешь меня, стало быть.
– Поесть-то припасено, – усмехнулся Белег и в ответ похлопал гостя по спине.
Сказка была про девицу и медведя, к которому она на свою то ли беду, то ли счастье забрела ненароком. Медведь оказался оборотнем, а девица со временем – его женой. Сказку передавали в народе Беора испокон веков, и будто бы истоки ее терялись за Эред-Луин, а может и еще дальше…
– А я начал беспокоиться, – продолжил юноша, разомкнув свои объятья.
– С чего бы?
– Давно ведь ушел. Обычно беспокоятся, когда человек уходит в лес и пропадает на четыре недели.
– Так то человек, – развел руками Белег и обернулся к очагу. В кадушке возле него действительно было достаточно воды, и следовало скорее поставить ее греться, чтобы не затягивать с обедом. Люди поговаривали, будто лесной эльф сыт одной росой да звездным светом, но это, конечно, тоже были сказки.
– Ты мог встретить такого человека. Кто знает, что у него на уме.
– Резонно, – через плечо откликнулся Белег. – Тем более такое со мной уже происходило. Я встретил сразу троих, и от одного теперь никуда не деться.
На это ответа не последовало, и Белег, подбросив хвороста и справившись с котелком, обернулся.
– Что такое?
– Я потревожил твое уединение? Прости.
– Турин. Прекрати, – покачал головой Белег, видя, что юноша озирается по сторонам и цепляет взглядом то дверь, то пару высохших сапог. – Посмотри лучше грибы, сейчас придумаем, что с ними делать. – И, не дожидаясь ответа, сам полез в мешок, где завернутая в листья дожидалась своего часа подстреленная утром тетерка.
Турин помедлил, словно колеблясь, но все же послушался. Недолгое время они молчали и были заняты каждый своим: один разделывал загодя ощипанную птицу, другой срезал корешки с опят. Вновь заговорил Белег.
– На южных рубежах, стало быть, спокойно? – предположение было очевидным, в противном случае Турин сразу бы рассказал о том, что могло стать причиной его появления.
– Да, более или менее... Сделали вылазку, видели следы, но никого не встретили. Я отпросился у Галадона: все равно он решил, что раньше начала месяца далеко не пойдем. Сам видишь, какие дожди, через Сирион не перебраться… Так что вестей особых нет.
– И хорошо. Приезжал кто-то? – увидев, как скривилось лицо юноши, Белег вздохнул и покачал головой. – Ясно.
– Припасы прислали.
Припасы на рубежи присылали из Менегрота, и в таких случаях приезжал кто-то из советников короля: посмотреть, как обстановка, разведать, передать… Иногда это был Ильрин, иногда Нинлас, реже Галатиль, и совсем редко – Эльмо. Обычно приезжал Саэрос. После исчезновения Даэрона он оставил рубежи, заняв опустевшее место советника, хотя и не упускал случая наведаться к товарищам. Но с тех пор, как Турин пополнил ряды приграничных стражей, появление Саэроса непременно приводило к обидами и ссорами. Белег, как мог, их пресекал.
– Я не проронил ни слова, как ты и просил, – не дождавшись другого ответа, досадливо произнес юноша. – Не думай, что это избавило от насмешек. «Красноречив, как Турин», так теперь будут говорить, если кто-то потеряется с ответом!
– Не будут. Не принимай это близко к сердцу, – снова вздохнув, посоветовал Белег.
– Я стараюсь, но… Не подумай, я не прибежал к тебе жаловаться! – Турин вдруг вскочил на ноги и, позабыв про зажатый в кулаке нож, ожесточенно махнул рукой. – Просто!.. – и не договорив, замер, стиснул зубы и с размаху сел обратно.
Белег отодвинул разделанную птицу и без спешки вытер руки остатками листвы. Подобный разговор происходил между ними не в первый раз и, конечно, не в последний. Но ничего нового он сказать не мог.
– Конечно, не жаловаться. Сидеть под дождем и смотреть на Завесу – невеселое занятие. Сам бы соскучился. А Саэрос… Что ж, он не любит тебя, тут ничего не поделать. И не думай, будто я не говорил с ним на этот счет, – Турин снова вскинул голову и, заметно покраснев, хотел что-то сказать, но Белег не дал себя перебить. – Вернее, он не любит людей вообще, и на то есть причины, хоть я и не считаю их справедливыми.
– Скажи лучше, они глупы и красноречиво говорят о его уме.
– Ты прав на половину, – Белег позволил себе усмехнуться. – Саэрос иногда говорит глупости, но не потому что глуп. Порой нарочная глупость – лучший способ донести верную мысль. К этому у него несомненный талант… Хотя лучшее и разом худшее его качество – то, что он всегда говорит, как есть, ничто не скрывая и не приукрашивая.
Турин только пожал плечами. Белег продолжил:
– Посуди, в какой-то мере он прав: если бы не Берен, Даэрон был бы сейчас в Дориате. Но злость и обида застилают глаза, и он возводит произошедшее в вину и переносит на всех людей.
– Не от большого ума. И что же он не отправился следом, коли так кичится своей дружбой? – Турин поморщился, а в голосе его отчетливо послышалось презрение.
– Не суди опрометчиво. Мы все бы отправились. И я, и Маблунг. Но Даэрон этого не хотел, и никто не смог бы навязаться силой.
– Да? – с сомнением в голосе отозвался Турин.
– Да. Ты ведь тоже хотел бы остаться с матерью?
И Турин вновь вскинул голову и покраснел сильнее.
– Ты упрекаешь меня?
– Нет. И ты знаешь это. И знаешь, как я к тебе отношусь, – Белег посмотрел ему в глаза и дождался, когда юноша отведет взгляд. – Ты вспыльчив и нетерпелив, поэтому я и прошу тебя не связываться. На словах ты его не одолеешь. Да и мало кто одолеет. А не на словах… – Белег повысил голос, но не договорил и наклонил голову, снова ловя взгляд Турина. Юноша поерзал на лавке и только коротко кивнул. – Вот и хорошо.
Вода в котелке тем временем закипела, и Белег поднялся отправить туда разделанную птицу. Добавил корешков, сушеных трав из туеска на столе, щепотку соли и придвинул отесанный чурбак ближе к огню – уселся наблюдать.
– А как дела на севере? И на восточных рубежах? – теперь пришел черед Турина заговорить первым.
Белег, не оборачиваясь, пожал плечами.
– На севере тоже как всегда. Три недели назад выходили, расстреляли отряд орков, те обнюхивали границы вдоль Дор-Динен. Пока шел туда и обратно видел следы и такие же отряды на западе. – По правде, он их не только «видел». Но по обыкновению избегал делиться лишними подробностями своих странствий. – Я добрался до пределов видимости Бретиля, ближе подходить не стал. Орки наводнили Димбар.
– Где их нет…
– Здесь. А так, что еще… На восток не пошел: столкнулся с ребятами на полпути в Нэлдорете. Рассказали, со стороны Химлада вдоль Завесы уже целая цепь курганов из орочьих костей.
– У Орофера хватает работы… Хорошо бы сделать там большую вылазку за Арос.
Белег неопределенно кивнул. Это верно: орки были повсюду, а не орки, так банды вастаков или иных лихих людей, промышляющих разбоем. Они не могли навредить Дориату, но тот оставался островом в море утонувших надежд.
– Про вылазку ты возможно прав. Следовало бы пугнуть и с запада, и с востока. Они, конечно, никуда не денутся, но наглости на время поубавится.
– Я тоже так думаю. Хотя…
– Что «хотя»?
– Послушай, я… Я не спрашивал раньше, но сейчас с рубежей смотрю и все больше… Не прими за упрек: ты никогда не жалел, что Дориат не вышел на последнюю битву?
– Не вышел и уцелел?
– Не вышел и не помог.
Белег коротко взглянул через плечо.
– Если бы каждый внутри Завесы, кто способен держать оружие, вышел бы за пределы, курган на Анфауглит был бы больше. И только.
– Почему же отправился сам?
– Хм. Это было слишком важное событие, чтоб его пропустить, – помедлив, Белег улыбнулся, забрал со стола ложку и принялся помешивать в котелке.
Турин вздохнул. Он уже давно привык к этой вежливой улыбке, она была верным признаком того, что дальше спрашивать без толку. Маблунг, как ему приходилось видеть, в таких случаях еще пробовал что-то выпытывать, а Саэрос сразу досадливо махал рукой: «Вот и поговорили».
Поэтому теперь сам Турин продолжать не стал и спросил о другом – о том, что волновало его не меньше:
– Ты вернешься со мной или пойдешь дальше?
– Вернусь. Пока. Там видно будет.
– Хорошо.
Нет, рубежи Дориата обходил не один только Белег. Обычно между основными заставами перемещались небольшие отряды, осматривая, делясь новостями, делая краткосрочные вылазки. Но Белег нередко уходил один, и один же мог обойти вокруг всего королевства, не задерживаясь нигде дольше, чем на пару дней. Так было всегда, но после Нирнаэт Маблунг, взявший под руку дозор на севере, стал все чаще попрекать его самоуверенностью и норовил отправить в помощь хоть пару охотников из молодых. Галадон на юге пытался делать тоже самое, но молча, без упреков. Саэрос в кои-то веки просто молчал.
– Иногда мне кажется, ты уходишь искать что-то, но безуспешно, – видно, в его лица отразилось нечто такое, что Турин не остановился на своих расспросах.
– Конечно, ищу. Дичь, следы. И порой все же успешно, – Белег снова усмехнулся, не поднимая головы, и потрогал ложкой шевелящееся в кипятке мясо.
– И только? – спросил Турин, но теперь ответа не дождался.
Белег продолжал глядеть в котелок. За стенами избушки вновь начался дождь, он принялся стучаться в крышу, заглядывать в окно: осень не приходила в огражденное королевство полной силой, но от сырости и ночной прохлады было не деться. Стоило подкинуть в очаг еще пару поленьев. Тетерка тем временем почти сварилась, и можно было встать и поискать в припасах лембас, какую-нибудь луковицу, достать флягу с остатками вина… Но Белег ощущал, что Турин продолжает смотреть ему в затылок и явно собирается спросить что-то еще. Хотя молчание затягивалось, и впору было понадеяться, что явно ненужный вопрос так и не будет задан. Но нет.
– Белег?
– Да.
– Почему у тебя нет семьи?
Белег отряхнул ложку о край котелка, отложил ее и поднялся с чурбана.
– Да ты нынче любопытен сверх меры.
Турин только виновато пожал плечами, но взгляда не отвел.
– Почему… Так вышло. Это длинная и довольно глупая история.
– И ты мне ее не расскажешь?
Белег задумался, заскользив взглядом по стенам избушки. Они были почти пусты, только на колышках и гвоздях висела нехитрая утварь. Очаг, маленький сундук, стол дощатый, два чурбана возле него и две лавки с наброшенными шкурами. Припасы увязаны в короб, короб подвешен под скатом крыши, на полу пошарканные доски со следами пыли и мышиной возни. Больше ничего: ни украшений, ни поделок, ни расшитых женской рукой занавесок на единственном слюдяном окне. Нора звериная, не более.
– В другой раз. Мясо почти готово. Давай сюда грибы.
Некоторые (не)лишние пояснения.
Упомянутые крупные и по замыслу автора постоянные заставы на границах:
- Галадон на юго-западе ближе к междуречью Сириона и Ароса;
- Маблунг на северной оконечности Нэлдорета;
- Орофер на северо-востоке в изгибе Ароса.
Вероятно, кто-то стоит и на юго-востоке в месте разворота Ароса к северу. Более мелкие посты разбросаны по всем границам, между ними, заставами и Менегротом регулярно курсируют отряды разной величины.
Белег же проделал свой путь с юга вдоль течения Сириона, пересек Миндеб и углубился в пустоши Димбада. Затем вернулся и продолжил движение сначала до заставы Маблунга, затем вдоль Нэлдорета к Ороферу, но, как и сказал, повернул и возвратился тем же путем. Избушка, где произошла их с Турином встреча, расположена где-то на западных рубежах южнее Бретиля.
Название: Сомнения
Задание: Свободный этап
Размер: 834 слова
Жанр/категория: джен, драма; зарисовка
Рейтинг: G
Персонажи/Пейринги: Маблунг, Мелиан
Предупреждение: герои вовсе не обязательно правильно понимают друг друга.
Примечание: а автора тоже одолевают сомнения, и вообще этот текст писался на другой этап.
Тело лежало на столе, укрытое парчой. Парча была серебристой, стол – длинным. Его принесли из другого зала, потому как тот, что стоял здесь прежде, оказался недостаточно велик. Когда Элу положили на него, ноги не поместились, и высунулись над краем на добрую ладонь. Выглядело это нелепо, но не более чем все, что успело произойти за последние дни. Или это Маблунгу хотелось так думать.Он стоял возле дверей уже давно и смотрел, не зная, что сделать: уйти прочь или приблизиться к столу и попытаться заговорить. Или просто приблизиться и предаться скорби. Но с последним не ладилось: когда миновал первый ужас, и боль, и гнев, на смену пришла не скорбь, а усталость и опустошение. Это было и странно, и неправильно.
– Тебе не стоит корить себя, – вдруг раздался в гулкой тишине голос Мелиан, и это разрешило сомнения. Маблунг прошел вперед и опустился на скамью рядом с королевой.
– Кто знает, – ответил он и тут же горько улыбнулся: кому как не ей знать хоть что-то.
– Кто знает… – тускло отозвалась Мелиан, и в ее словах не было ни вопроса, ни утверждения. – Он стал редко слушать советы. Даже мои.
Маблунг рассеяно кивнул.
– Эта штука помутила его разум?
– Штука? – вместо ответа удивилась Мелиан, в поблекшем взгляде на мгновение промелькнула искра. – Это же Свет, – белая рука выпросталась из-под парчи и протянулась к шкатулке. Та стояла в изголовье и была открыта: свечи в зале не зажигали, но и без них темнота ютилась лишь по углам: – Свет и только.
– Я знаю, – кивнул Маблунг. – Понимаю разумом. Но смотрю на него, и он не приносит радости, только пугает, – Мелиан не отозвалась и продолжила медленно поворачивать руку, будто купая ее в серебряно-золотом облаке. Маблунг подождал и закончил: – Да разве хоть кому-то он принес радость? Нет, одну лишь боль и утраты.
– Как странно. Выходит, Свет рядом, но ты не готов его принять?..
– Наверное, – ответил Маблунг, хотя и не был уверен, что до конца понял сказанное. – Сколько раз он менял хозяев? Трижды? И каждый раз этому сопутствовала кровь и разрушение.
– Он не стоил того? – спросила Мелиан. В голосе не было несогласия, только отрешенный интерес.
– Я не знаю. Знаю лишь, что когда Оромэ предложил нам выбрать между Средиземьем и Светом, мы выбрали, и потеряли тех, кто предпочел Средиземье. Затем голодрим подтвердили выбор, и мы потеряли их тоже. Затем, уже в Валиноре, они решили отправиться в погоню за своим Светом, и потеряли сами себя. Тингол не к часу помянул его: мы лишились Лютиэн. И вот теперь… В пору думать, что стремление к Свету требует отречение от всего остального… Я кощунствую, да?
– Я не знаю, – не сразу ответила Мелиан. – Я выбрала не его.
И они замолчали и какое-то время просидели в тишине. Мелиан вновь спрятала руки под серебристым покрывалом и осталась почти недвижна, только пальцы шевелились там, под парчой, сплетаясь с другими, уже остывшими пальцами. Маблунг уткнулся взглядом в собственные ладони, но в паутине линий не мог найти ни советов, ни верных решений.
– Думаю, это скорбь застилает глаза, и ты заблуждаешься, – вдруг Мелиан заговорила снова, и Маблунг поднял голову. – Не Свет порождает наши горести и не стремление к нему. Напротив, он дает нам знак и силы, чтобы горести преодолевать. Чтобы мы помнили, ради чего сделали выбор.
– Ради этого? – Маблунг кивнул на шкатулку.
– Нет, – она слабо улыбнулась, – Сильмарилл – это Свет, как он есть, он содержит его в себе. Но не только он. Любовь, и дружба, и верность, и справедливость, и красота… И другие достойные, пусть и не столь наглядные вещи. Но именно к ним мы стремимся и их выбираем. Что же это, как не тяга к Свету?
– Даэрон стремился к любви, Белег – к дружбе, Тингол – к красоте. Даже Саэрос тоже к чему-то, может, и к справедливости, насколько он ее понимал. И чем это обернулось? И каков был знак?..
Маблунг замолчал и покачал головой. Он хотел спросить еще, что же остается ему самому, но не стал. Пустота, обосновавшаяся в груди после смерти Тингола не явилась вдруг, она ворочалась там давно, и ширилась год от года, иногда забываясь и прячась за насущными заботами, но никогда не пропадая вовсе. Казалось, что все эти утраты постепенно забирают с собой частицы его самого и еще немного, и останется одна лишь оболочка, которая будет ходить, смотреть, есть и пить, но не чувствовать ничего и ничего не желать.
Мелиан повернула голову и впервые посмотрела на него. Смотрела долго, глаза в глаза, а затем наклонилась и взяла в руки шкатулку.
– Тебе остается твоя верность. И это: надежда.
– И на что же надеяться? – вздохнул Маблунг и принял шкатулку, перехватив так, чтобы не дотронуться ненароком до содержимого.
– Может быть, не тебе, может быть, другим. Береги его. И не бойся.
– Что ж, – только и ответил Маблунг и кивнул.
Щелкнула крышка, упала – зал мгновенно утонул во мраке.
Они снова замерли и сидели так рядом с неподвижным телом и казались не живее его. А потом Маблунг поднялся и низко поклонился, а Мелиан ответила ему тем же и снова опустилась на скамью. И, ни сказав более ни слова, он ушел, оставив зал в темноте и скорби, а по пути подумал, что, пожалуй, ему все же есть на что надеяться. На то, что судьба не заставит его смотреть на гибель Дориата.
@темы: БПВ-4, Воинство дориатских пограничников, Этап VI: Свободный
-
-
14.11.2016 в 09:38Первый текст красивый. Белег чудный, и Турин ещё молодой, славный. Даже радостно читать
-
-
14.11.2016 в 16:56-
-
15.11.2016 в 12:04И за отзыв спасибо! Белег автору тоже нравится.
Гость, как посмотреть. Он погиб при нападении гномов, само разорение королевства он, можно сказать, и правда не увидел.
-
-
15.11.2016 в 12:08Не должен у пограничников глаз замыливаться!Он погиб при нападении гномов, само разорение королевства он, можно сказать, и правда не увидел.
*Радостно* это смотря в какой версии!
-
-
15.11.2016 в 12:16*Радостно* это смотря в какой версии!
Коли он по тексту не погиб вместе с Тинголом, то вариантов остается немного)
-
-
15.11.2016 в 12:24При нападении гномов. В битве при Сарн-Атрад. При нападении Феанорингов. В Гаванях. В мелкой стычке где-то в промежутках.
И вариант вообще не погибнуть у него, в принципе, тоже есть, кто ж его заставит...
В любом, кроме как с гномами - разорение королевства он увидит. В некоторых - даже два раза, бедолага.
-
-
15.11.2016 в 12:42-
-
15.11.2016 в 12:44-
-
15.11.2016 в 13:27Ну и при большом желании даже этот факт можно притянуть за уши, ничего не меняя.
-
-
15.11.2016 в 13:33Простор для лавирования, я к этому, и можно придумать вариант, при котором Маблунг увидит-таки падение Дориата.
-
-
15.11.2016 в 13:44-
-
15.11.2016 в 14:03-
-
15.11.2016 в 16:14-
-
18.11.2016 в 20:14Сомнения - интересная идея, но исполнение менее хорошее, чем в первом тексте.
-
-
19.11.2016 в 05:16Очень живо описано. Белег и Турин хороши, их одиночество, спартанский быт, намеки на какую-то печальную тайну Белега - это интригует. Хотя лембас эльфы бы не стали просто есть на обед - он ведь насыщает одним кусочком на целый день, да и статус у него почти священный. Но это мелочь. Отлично
-
-
21.11.2016 в 00:25почему Белег-то не женился?
Как он и сказал, это длинная и глупая история)
У вас он вообще "прокачался" - из глуповатого напыщенного и не слишком благородного эльфа в каноне стал каким-то Шико.
У Саэроса все задатки для этого, странно, что никто раньше не обратил внимание.
Berthe, спасибо
Хотя лембас эльфы бы не стали просто есть на обед
Сам Белег, вероятно, не станет его есть, а Турину с его молодым организмом может показаться мало) Но да, пожалуй, потом надо будет заменить на какие-нибудь сухари.
-
-
29.11.2016 в 00:18Белег и молодой Турин очень хороши!
Мне тоже интересно, почему Белег не женился
Саэрос действительно обрел у вас интересный, проработанный и даже глубокий образ. И ведь действительно никто не уделял этому персонажу внимания никогда. Не припомню вообще фиков о нем до выкладок вашей команды.
Сомнения
Текст атмосферный, качественно погружает в уныние и мрачность)
Пока читала, я, кстати, забыла, что Маблунг должен погибнуть в Дориате, и подумала, что последняя фраза намекает на то, что даже эта мрачная надежда его не сбудется, и придется ему увидеть разорение Дориата.
-
-
11.12.2016 в 19:00Спасибо за отзыв!
За Саэроса мы особенно рады. Тоже не встречали его в текстах так, чтобы это запомнилось.
Пока читала, я, кстати, забыла, что Маблунг должен погибнуть в Дориате, и подумала, что последняя фраза намекает на то, что даже эта мрачная надежда его не сбудется, и придется ему увидеть разорение Дориата.
Ох уж эти версии канона, вносят путаницу...)