Задание: ситуация - Туда и обратно
Размер: 1234 слова
Жанр/категория: джен, драма
Рейтинг: G
Персонажи/Пейринги: Воронвэ, Туор, Эарендиль
Примечание: Согласно "Книге Утраченных Сказаний" именно Воронвэ сопровождал Эарендиля в его последнем путешествии. Оттуда же взята и информация об оарни, русалках. Но все остальное соответствует "Сильмариллиону".
О-о-о, ветер моря! О-о-о, волны морские! Родился я на берегу морском, в прекрасной зеленой земле Невраст, и детство мое прошло на песчаном пляже, среди прибрежных скал и чаек, среди рыб и водорослей. В детстве вместо колыбельной слышал я шум прибоя, а первыми игрушками моими были галька и раковины. А от матери передалась мне древняя любовь тэлери к морю, и в сердце моем вечно звучала музыка Ульмо.
Но не успел я научиться искусству морехода, ибо отец мой решил уйти за своим королем в Белый Город, выстроенный в кольце гор, и мать моя, и я отправились с ним. Там, в прекрасном Гондолине, прошла моя юность, и долго готовился я к бранным подвигам, зная, что королю нашему когда-нибудь суждено выйти из сокрытой долины и быть тем мечом, что сокрушит врага. Так некогда предсказал Владыка Вод.
Но и море манило меня, и, когда король созывал добровольцев, желающих плыть вестниками в Благую Землю, то вызвался и я. Мечтал я вновь услышать шум моря, вновь встретиться с его красотой и коварством, с его лаской и мощью. Почетным было это задание, но и опасным, ибо Рок Нолдор висел над нами, и Оссэ буйствовал, исполняя приговор Мандоса.
Долго шли мы на юг, следуя течению великой реки Сирион, и однажды пришли в прекрасную землю, что зовется Нан Татреном, Краем Ив. Там музыка Ульмо в душе моей стихла, побежденная красотой, созданной Йаванной. Душиста трава в той земле, прекрасны цветы, а бабочки и птицы похожи на живые драгоценности. Долго я медлил там, когда остался один, но и в царстве Йаванны сильна власть Ульмо, и однажды сплел я ивовый плот и спустился по реке вниз, и достиг острова Балар. Так последним из гонцов прибыл я к Кирдану и начал учиться мореходству, радостно лелея в душе воспоминания детства. И подумал я, что Валинор Благословенный должен быть еще прекраснее, чем самая красивая из земель Средиземья, и когда я вернусь туда, на родину отца моего, то обрету там счастье и покой.
Сел я на седьмой, последний корабль, что отправлялся на Запад, и отдались мы на милость моря. Но если Ульмо и благоволил нам, то Оссэ – ненавидел. Бури и противные течения, волны и штиль – все было против нас, все мешало достигнуть Благословенного Края. Побывали мы на севере и юге, и на востоке, ступали на берега многих диких и бесплодных островов, видели много чудес и ужасов, но дорога на Запад оказалась закрыта для нас. А однажды разыгралась ужасная буря, самая страшная из всех, что довелось нам испытать. Волны вставали вровень с мачтой, ветер изорвал в клочья паруса, страх и ужас овладели нами, мореходами. Одного за другим поглощало нас страшное море, и наконец на корабле остался лишь я. Встала тогда передо мной еще одна волна, самая высокая, самая ужасная, и наш корабль низвергся в морскую пучину. В тот миг закрыл я глаза и сказал себе, что если, по милости Ульмо, я все же спасусь, то поселюсь в Нан Татрене и никогда больше не выйду в море.
О-о-о, ветер моря! О-о-о, волны морские! Волна поглотила наш корабль, поглотила она и меня. Долго боролся я с водой, долго боролись меж собой Оссэ и Ульмо, справедливость и милосердие. И, наконец, милосердие победило, и вновь очутился я в земле своего детства, в зеленом Неврасте, у подножия горы Тарас.
Там, глядя на бушующее море, решил я вернуться в прекрасную Землю Ив, но судьба решила иначе, ибо в то же время волею Ульмо пришел в Невраст и Туор. Благодарность и преданность Владыке Вод требовали у меня провести его посланника в Гондолин. И так я вновь вернулся в землю своей юности.
Там провел я последние спокойные годы жизни своей в Средиземье. Туор стал мне другом, и с сыном его, Эарендилем, я играл на белых улицах Гондолина у весело журчащих фонтанов. Беспечен стал я тогда и забыл о грозном прибое у берега Невраста, и решил, что миновали нас все беды, хотя и не выполнил наш король повеления Ульмо.
Но не так судила бесстрастная судьба, скоро исполнился Рок Нолдор, и белый город наш исчез в пламени, и когда оглядывались мы на него, то видели лишь дым и пар, и пелена слез скрывала от нас страшное пожарище.
О-о-о, ветер моря! О-о-о, волны морские! Сквозь бесчисленные тяготы далекого пути вернулся я к вам, и вновь поселился на побережье. Тогда страшило меня море, и лишь из любви к Туору и сыну его Эарендилю остался я в Гаванях. Вновь думал я, что обрел для себя надежное пристанище на берегу, но снова не дал мне мой рок покоя.
Когда ушли в море Туор и Идриль, остался я на берегу, верный своему решению. Но когда Эарендиль стал созывать опытных мореходов, дабы отправиться на запад, то нарушил я слово, данное самому себе. Ибо не мог я отпустить Эарендиля в море одного, и вновь стал я мореходом.
О-о-о, ветер моря! О-о-о, волны морские! Стал я постоянным спутником Эарендиля Ясного, и чтобы поведать о всех наших путешествиях, пришлось бы сидеть у огня рассказов каждый вечер не один месяц. Многое мы испытали и повидали – чудесного и ужасного, прекрасного и безобразного. Видели мы такое, чего никогда не зрели глаза других Воплощенных, встречали таких существ, которых знают лишь создатели этого мира. Однажды помогли нам оарни, полулюди-полурыбы, что живут у берегов далеких южных островов. Сладко поют они, и если бы не ждали Эарендиля и некоторых из нас семьи, то, быть может, остались бы мы на том острове, зачарованные пением. Но пламя в сердце Эарендиля гнало нас вперед, на поиски недостижимого. Однако всегда возвращался он в свою гавань, к милой жене своей, и не раз говорил нам, что нет ничего лучше возвращения в родной дом, и уходить из него нужно лишь для того, чтобы вернуться.
Но и Эарендиль не ведал о судьбе своей, и однажды случилось так, что не он вернулся к Эльвинг, а Эльвинг прилетела к нему, обращенная в чайку. И поведала она горестную повесть о разорении Гаваней сыновьями Феанора и о пропаже детей своих. Горько рыдала осиротевшая мать, но, как бы ни рвались наши сердца в Средиземье, решили мы продолжить наш путь, ибо не осталось ни для кого спасения на востоке, лишь на западе еще сияла надежда.
И после долгих скитаний и трудов, милостью Ульмо и силой чудесного камня, наконец достигли мы Благословенной Земли. Но запретил нам Эарендиль ступать на нее, говоря, что сам примет кару за нарушение запрета, и, убоявшись, выполнили мы его повеление все, кроме Эльвинг, которой не мила была жизнь без детей и мужа. И ушла она бродить по берегу, а мы остались ждать вестей о милости или каре.
Не кара ждала нас, а милость, великая милость к несчастным, которой полны сердца Владык. И прибыла к нам прекрасная ладья, кою вел Эонвэ, вестник Манвэ Пресветлого. Передал он нам решение Валар: помочь Средиземью воинской силой, коя скоро прибудет в Смертные Земли. Но ни Эарендилю, ни Эльвинг, ни верному другу нашему, кораблю Вингилоту, не суждено было возвращение. Эарендиль и Вингилот отправились бороздить небесный океан, неся людям свет Звезды Надежды.
О-о-о, ветер моря! О-о-о, волны морские! Легок и прост был наш путь обратно на восток, и вести наши были радостны, хоть и горько нам было видеть разоренные Гавани. Позже разыскал я Эльронда и Эльроса, сыновей Эарендиля, и поведал им все об их отце и матери. И потом сражался я рядом с ними, защищая детей Звезды, до самого конца той страшной войны.
А когда закончилась она победой воинов Валар, то вновь очутился я на морском берегу. И долго размышлял я о том, что было и что будет, и что такое была моя жизнь - череда уходов и возвращений. И теперь предстоит мне последнее возвращение – в Благословенный Край, в Эльдамар, дом всех эльфов.
Название: Там чайки печальные плачут
Задание: ситуация - Туда и обратно
Размер: 624 слова
Жанр/категория: джен
Рейтинг: G
Персонажи/Пейринги: Леголас, Гимли
Примечание:
Море… Неумолчный плеск набегающих на берег волн, пронзительные вскрики быстрых чаек… Тогда, перед битвой, Леголас впервые увидел его. Увидел, чтобы навсегда запечатлеть в своем сердце. Раньше он мечтал лишь о том, чтобы вновь вернуться под сумрачную сень родного Лихолесья. Но теперь плеск волн и горьковато-соленый запах побережья преследовали его, пробираясь даже в сны.Туда. На побережье, пусть и другое. Гимли рядом мрачен, как затянутое предгрозовыми тучами небо. Он не может понять, что взбрело в голову его другу, что он не может выбросить из мыслей эту злосчастную лужу. Именно так гном в сердцах назвал море, что едва не стало причиной первой серьезной ссоры между друзьями.
Море в Серых Гаванях горьковато пахло солью. Точно также, как и то, что плескалось в Гондоре. Леголас сбрасывает сапоги и входит в теплую воду. Волны пушистятся белыми барашками, набегая на песчаный берег. Вскрикнула, камнем падая вниз, быстрокрылая чайка. Эльф прикладывает узкую ладонь ко лбу козырьком, всматриваясь в зеленовато-голубую даль, искрящуюся на солнце серебристыми бликами. Гимли сидит на камне, мрачно водя по лезвию своей секиры точильным камнем. Предложение войти в воду он презрительно игнорирует, делая вид, что стал глух на оба уха или туговат в понимании чужой речи.
Корабли эльфов оказались похожи на лебедей. Такие же гордые, изящные и, кажется, не плывущие, а плавно скользящие по водной глади. Готовые взлететь. Леголас с удовольствием осматривает их, беседует с мореходами. Гимли следует за другом, вызывая добрые усмешки на губах у тэлери.
Море гневается. В гуле вздымающихся волн Леголасу слышится гулкий звук рога веселящегося Оссэ. Гимли хмурится, когда эльф входит в воду, покачиваясь от упругих ударов волн. Ему чужда эта стихия, он дитя земли и гор. Леголас улыбается, садится на песок рядом с другом и неожиданно даже для себя начинает рассказывать. Об Оссэ, об Уинен, о других Валар – обрывочно, скупо, потому что единственным источником информации для него был отец. Трандуил почему-то не любил говорить о Валар. Гимли все еще мрачен, но, тяжело вздохнув, втягивается в беседу, задавая какой-то незначащий вопрос. Эльф улыбается, и рассказ как-то незаметно и непринужденно сползает к Лихолесью. Леголас рассказывает другу о вековых деревьях, смыкающихся кронами так плотно, что сквозь их листву не пробираются солнечные лучи. О дворце короля, спрятанном в сердце леса. Он расположен под землей, где прячутся корни деревьев. Лицо гнома светлеет, он оживляется, впервые за время их путешествия к Гаваням почувствовав себя в своей тарелке. Если дворец расположен под землей, то его можно сравнить с пещерами, что Гимли и делает, засыпая друга вопросами. Леголас охотно отвечает, припоминая в мельчайших подробностях с детства знакомые коридоры и переходы. Они вспоминают родителей, потом друзей. Вечер плавно перетекает в ночь, и море искрится уже в свете мириад звезд, жемчужинками высыпавшихся на темное покрывало неба. А беседа все течет и течет, как полноводная река, пока Гимли не засыпает под журчание голоса эльфа, кажется, вещавшего что-то о садах, которые можно разбить в Итилиэне. Леголас укрывает друга своим плащом. Впервые ему в голову приходит мысль о том, что гном останется здесь, если он уплывет на запад. Это как вырвать кусочек сердца, но неизмеримо больший, чем тот, в котором поселился неумолчный шум морских волн.
Обратно. Гимли сияет, как начищенный щит, время от времени принимаясь что-то напевать тихонько на кхуздуле. Леголас поправляет седельные сумки, бросая последний взгляд на лазурную водную гладь. Что-то надломилось внутри него в ту ночь, загнав тоску по морю в уголок сердца. Еще столько всего не сделано, что голова идет кругом. Леголас хотел бы показать гному Лихолесье, разделить с Арагорном груз возложенных на его плечи забот. А еще сады в Итилиэне, как он мог забыть? Пора возвращаться, потому что жестоко было бы оставить стольких близких и дорогих существ. Наверняка, отец в тишине тронного зала ходит взад-вперед, мыслями устремляясь туда, где бродит его беспокойный сын. В тех землях, откуда Леголас пришел, остались те, кто нуждается в нем, как в друге и сыне. Пора спешить обратно.
Название: Возвращаясь
Задание: Туда и обратно
Размер: 1087 слов
Жанр/категория: джен, драма, АУ
Рейтинг: PG
Персонажи/Пейринги: Маэдрос, Уинен, телери
Примечание: Автор не ставил целью уползти Феанорингов, здесь лишь принята за отправную данность развилка —Маглор переспорил Маэдроса, и братья отправились в Валинор.
Тогда была ночь. Море было чёрным, и небо тоже казалось чёрным – звёзды будто отодвинулись, пропали, и тебе было очень страшно. Хотя это не выглядело так, во всяком случае, ты, помнится, старался не подавать виду.А теперь день. Солнце бьёт в глаза, свет льётся на лицо, и тебе опять страшно. И, конечно, ты стараешься не подавать виду. Получается получше, чем в прошлый раз – минуло много времени, и у тебя больше опыта.
Откровенно говоря, опыта прибавилось в этом (и во многом другом), но никак не в том, чтобы путешествовать по воде, и особенно – морем. Кажется, за все прошедшие столетия ты так ни разу и не ступил на борт корабля. Даже когда дело касалось рек, ничего не менялось. Вброд, вплавь, верхом, по наведённому мосту – как угодно. Только никаких лодок. И кораблей.
Может, именно поэтому возвращается то странное чувство нереальности происходящего и собственной беспомощности. Тогда это рождало сосущее беспокойство. Сейчас – только усталость. Странно и смешно. Страх – мальчишеский, совсем прежний, а мысли текут лениво, и на собственный страх ты рассеянно смотришь со стороны.
Или, может, дело в них. Ты лежишь неподвижно и слушаешь голоса мореходов. Воду и ветер слушаешь тоже, но голоса ближе, явственней, настойчивей. Кажется, само Море звенит этими голосами. Шаги слушаешь. Шорох ткани. Поскрипывание снастей. Вот. Тогда надо было непременно что-то делать, потому что никто из вас там толком и не знал ничего. И уж у тебя-то, конечно, не было права это незнание показывать, сидеть и бездельничать. А сейчас ты лежишь на прогретых досках (даже приятно, если не думать о тошноте) и знаешь, что не должен никому ничего доказывать и показывать. Змейкой шевелится фамильное мальчишество. Нет уж, в самом-то деле! Пошло всё... на Север и в горы.
Устал.
А ещё — и от этого горше — знаешь, что даже если бы и попросился помогать…«уже звучит обидно» — подначивает змейка. «Сгинь!» — головой встряхиваешь… даже, если бы и попросился — больно нужна им твоя помощь. Здесь каждый из них на своём месте, дома. И запахи, и звуки, и мерное покачивание палубы, которое тебя мучительно выматывает — всё это для них своё, родное, привычное. А ты здесь чужой. Если бы и был чист — песни Моря ускользают от понимания, ничего не разобрать. Хорош помощник, обхохочешься.
Даже если бы... а всё ещё хуже.
Корабль поднимается на очередную ленивую волну, и назойливые мысли о невозможном разбегаются, как испуганные мыши. Ты бессознательно вжимаешься в доски, силясь вцепиться во что-нибудь. Невольно вновь возвращаешься к своему «тогда» — ночи, шторму и тому чувству, что все вы пытаетесь удержаться на спине взбесившейся лошади. И тут же понимаешь, что сейчас — иначе. Это просто память тела шутит недобрые шутки. Становится стыдно. Медленно расслабляешь пальцы, не поднимая головы от палубы. Не показывать страха.
Неизвестность. Для квенди Море всегда было границей неведомого, рубежом, за которым одни вопросы. Ещё до того, как Стихии навели все свои туманы и чары. Возвращение подобно началу пути — это тоже дорога в никуда. Только тогда казалось — ты точно знаешь, что должен делать. И лишь что именно всех вас ждет, представлялось смутно. Сейчас всё наоборот, то, что должно произойти, кажется ясным. Берег, Круг Судеб и слова, слова, слова...
А вот что тебе со всем этим делать, ты пока не придумал. Мерное движение, свет, ветер, голоса... И мысли, от которых нет покоя. Их слишком много.
Море опять забавляется. Странное чувство не заканчивающегося падения, круговерть и почти-забвение.
«О чём ты думаешь, Нельяфинвэ Майтимо?»
Она здесь и не-здесь, везде. Глаза у тебя закрыты, но чтобы видеть Её, зрение не нужно. Давным-давно кто-то рассказывал — она переменчива, как Море, она — его дыхание, пена на гребнях и дрожащие пятна света... Она перед тобой, и смотреть ей в глаза невыносимо.
Но слова приходят раньше, чем ты успеваешь подумать как следует.
«О том, насколько невежливо будет сейчас демонстрировать свой обед окружающим... или тебе. Моряк из меня никудышный, Владычица».
Какая глупость. Если уж на то пошло — проливал ты и на палубы, и в Море кое-что похуже съеденной похлёбки.
Не показывать страха? Кажется, она прекрасно понимает это мальчишеское стремление.
«Твои мысли как чайки, потерявшиеся во время шторма».
Буря тогда поднялась внезапно. Как же самонадеянно вы бросали Священным презрительные слова, говорили об их тиранстве и гневе и похвалялись этим сами перед собой, но в глубине души — теперь тебе это ясно — просто не верили, что кто-то из Высоких по-настоящему обратит этот гнев на вас.
Но гнев Уинен был более чем настоящим. Он был — дикой пляской волн, треском ломающегося, расходящегося дерева, потоками солёной воды и крови.
«Что ты сделаешь теперь? Обида твоя велика, вряд ли я заслужил прощение».
Чувство отчуждённости только усиливается. Ты не можешь быть здесь.
«Но ты сделал свой выбор».
«Тебе ведь это не по душе. Я тебе в тягость».
В глубоких глазах мелькает тень насмешки. Волна мягко качает корабль – так легко и так неожиданно, что ты даже снова насторожиться не успеваешь.
«Ты слишком много думаешь. Обломки кораблей укрыли морские травы, и течение унесло кровь».
«Но ты об этом помнишь».
«Помню. Но те, кого я забрала, давно ушли своим путём. У тех, кто остался, другая дорога. У тебя, например».
Те, кого она забрала, не сделали очень многого. Избежали многого – вдруг понимаешь ты.
« В конце которой меня всё равно ждёт расплата, разве нет?» Становится смешно. Лежишь и споришь с ней о собственном наказании.
«Ты этого не знаешь. И я тоже. Если и так – не мне отмерять твоё наказание».
А мщение спустя столетия не для неё – понимаешь ты.
Тогда откуда же это чувство, что ты, как вор, забрался, куда нельзя?
«От твоих беспокойных мыслей», - подсказывает она, и тебе чудится смех.
Если просто признать, что этот корабль идёт к земле, откуда ты родом, и где ты уже очень давно не был. Если просто признать, что где-то там они существуют – знакомые улицы, путаные переулки и заветные тропинки в лесах. Если просто признать, что те, кого вы там, в Эндорэ, поминали, как богов – это те, к кому когда-то давно можно было прийти, просто пожелав этого, чтобы спросить, рассказать, похвастаться… Если это признать. Допустить такую мысль. Что это ты – состарившийся, усталый и меченый шрамами, только ты, а море – это море, большая солёная лужа, которой до тебя нет никакого дела. Что ты возвращаешься.
Тогда…
На тебя обрушивается поток воды. Рывком садишься, забывая о необходимости держать лицо. До тебя долетает смех - оказывается, мореходам тоже досталось. Море играет. Вода – светлая и искрящаяся – ласкает корабль.
«Ну и шутки у тебя, Владычица».
Солнце чуть опустилось, и свет не слепит глаза. С тебя льёт ручьём, и чувство в груди почему-то такое, словно ты угодил под летний ливень. Ты думал, что давно забыл его.
Даже тошнота ушла. Вновь ложишься и закрываешь глаза. Прошлое отодвигается. Вода стекает по волосам, по лицу и одежде. Это кажется очень важным.
Где-то сбоку изумлённо звенят струны на арфе Макалаурэ.
Пусть будет то, что будет.
@темы: БПВ-3, Воинство Моря, Этап IV: Ситуация
-
-
30.11.2014 в 23:22-
-
30.11.2014 в 23:24-
-
30.11.2014 в 23:40Спасибо от автора
-
-
01.12.2014 в 01:02-
-
03.12.2014 в 21:03-
-
04.12.2014 в 00:26Красивая и милая зарисовка.
Возвращаясь
О, это сильно! Интересная идея и хорошее исполнение.
-
-
04.12.2014 в 00:41И вообще отличная выкладка. Спасибо, команда.
-
-
04.12.2014 в 10:01Дягиль болотный, вам спасибо за отзыв.
-
-
04.12.2014 в 16:38"Чизбургер этот не нужен тебе, и картошку эту мастеру Йоде отдать ты желаешь!"
Столько инверсий на текст - это слишком.
"Благодарность и преданность Владыке Вод требовали у меня провести его посланника в Гондолин" - внезапный канцелярский стиль в одном абзаце с былинным. Так не рассказывают, а отчеты пишут.
-
-
04.12.2014 в 16:41-
-
04.12.2014 в 17:18Автор.