мы лучше славу воздадим героям, что сражались с ним
Название: ЖенитьбаЗадание: Свободная тема
Размер: 200 слов
Жанр/категория: юмор
Рейтинг: G
Персонажи/Пейринги: Гил-Галад, Кирдан
- Кирдан, сколько раз тебе повторять? Я не собираюсь выбирать себе невесту до окончания этой Эпохи как минимум!- Вот чего ты так упрямишься? Уже весь город тебе помогает, даже я пытаюсь, как могу.
- Прости, мне не до этого…
- Да тебе всегда «не до этого»! Давай решать сейчас!
- Ну Кирдан!
- Что, «Кирдан»? Кирдан, между прочим хочет, как лучше. Вот, к примеру, Альква. Такая красивая девушка! Стройная, высокая, с прелестным личиком. А танцует-то как! Ты видел, наверное, а если не видел – так зря.
- Может не надо?
- Если я сказал, значит надо! Ну… Ладно, ведь есть еще… Келайбрит. Милая, дружелюбная… Ты наверняка мог её заметить на главной площади. Такую не заметить нельзя. Чем не пара?
- А что если я не хочу?
- Хорошо. Тогда Дуинэль. В воде обгонит половину эльдар Линдона. Шустрая, храбрая…
- Я сейчас немного занят.
- Голвэн. Поэтэсса, музыкант, просто умница! С ней вести разговор – одно удовольствие.
- Ты вообще меня слышишь?
- Латрэ. Такая умелица, лучше – попробуй еще, найди.
- Кирдан…
- Хотя бы Маитэль - просто хорошая девушка!
- Кирдан! Мы, между прочим, на поле боя!
- Вот умеешь же ты найти отговорку, - пробормотал Корабел, отбиваясь от очередного орка.
Название: Обман зрения
Задание: Свободная тема
Размер: мини (2 566 слов)
Жанр/категория: драма
Рейтинг: PG
Персонажи/Пейринги: Эрейнион, Орофер, Элронд, Трандуил
Предупреждение: канонная смерть персонажа; АУ
Эрейнион, с силой проведя по блеклому камешку, тонкой царапиной отметил еще один прошедший день.— Сколько уже?
— Двадцать девять.
Я только вздохнул и вошел внутрь, на ходу ловя брошенный мне камень. Двадцать девять дней. И не знаешь, радоваться ли, что нам удается стоять так долго, или горевать, что битва все не кончается.
Проблем было все больше, сил и надежды – все меньше. Я успевал лишь удивляться собственной наивности, рассеивающейся теперь, как песок под дуновением ветра. Недовольство нарастало, и вовсе не с той стороны, с какой ожидалось. Я бы скорее понял нежелание гномов выступать под командованием короля нолдор, но гномы вели себя смирно, войско Элендила и его сыновей не доставляло никаких проблем, за Амдира я и вовсе не уставал благодарить Валар. А вот Зеленолесье…
Сдвинуть с места их упрямого короля, похоже, не удалось бы и Глаурунгу, будь тот еще жив. Его сын, поначалу показавшийся мне куда более неуступчивым, на деле оказался гораздо более понимающим, но и его влияния на собственного отца не хватало, чтобы донести до того одну простую мысль. Пока хотя бы кто-то думает только о себе, им не победить. Даже телега не поедет, если одно колесо приделано не так, как нужно, что уж говорить о войне, которая угражает жизни как таковой? Но Орофера, казалось, не пронимало ничто.
— Ты просил армию, и я привел своих подданных на войну. Ты не смеешь отправлять их на смерть.
— Хочешь сделать это сам?
Показалось, в шатре в мгновение ока стало темнее. Трандуил вскочил, порываясь ответить, но отец, не глядя, осадил его одним жестом. Я застыл, ошарашенный такой откровенностью, хотя про себя отметил, что на месте Эрейниона уже давно повздорил бы с Орофером. Оставшийся для личного разговора Исильдур, похоже, не собирался прятать выражение крайнего удовольствия, проступавшее на лице всякий раз, когда кто-то поминал Орофера не лучшим словом. Эрейнион смотрел прямо, и даже немного с вызовом, мол, хочешь забыть о дипломатии – давай забудем.
Пожалуй, из всех присутствующих только он не боялся реакции на собственные слова.
— Не хочу. Но если понадобится, я сделаю это сам, и сам умру, — Орофер поднялся со своего места и чуть насмешливо наклонил голову. – Еще какие-то темы для обсуждения будут?
— А тебе есть, что обсудить? – парировал Эрейнион.
Орофер кивнул, преисполненный чувства собственного достоинства, странно мешавшегося с улыбкой на губах.
— Отошли этих.
Иногда мне казалось, что он считал нас кем-то вроде домашних животных. Пару раз я даже пытался обсудить с Эрейнионом манеру общения Орофера с окружающими, но он лишь посоветовал мне не обращать внимания.
— Лучше не углубляйся, утонешь.
Не слишком и хотелось. Иной раз мне думалось, что в какой-то момент он все-таки просто развернется и уйдет, бросив и нас, и собственного сына, если тот не будет с ним согласен. Вот и сейчас. «Этих» — это нас с Трандуилом, который неожиданно молча выскользнул из шатра, даже не оглянувшись на меня. Я посмотрел на Эрейниона – тот пожал плечами, извиняясь за Орофера, и взглядом указал наверх. Это означало – поговорим, когда вернешься. Я откланялся и выбрался наружу. Трандуила видно не было – то ли он оскорбился за весь народ и теперь демонстративно дулся, то ли просто тоже устал от своего положения между здравым смыслом и собственным отцом, и решил развеяться. По большому счету, мне не слишком хотелось сейчас выслушивать все, что он, в свою очередь, думает и об этой войне, и о ведущих ее королях.
Слышали, знаем, не поддерживаем.
И я отправился вглубь лагеря, проведать раненых.
Вечер настал так быстро, что я даже не заметил. Наши потери были велики, однако, и тех, кто еще не погиб, но и сражаться не мог, было достаточно. Лекари только обрадовались лишним рукам, а еще больше моим собственным умениям лечить, поддерживаемым теперь силой подаренного кольца. И весь день я провел, меняя повязки, заговаривая раны или просто держа за руку тех, кто уходил. Когда-то подобное вызывало у меня слезы, но теперь оставалось лишь глухое сожаление – от того, что не всем повезет увидеть нашу победу. В особенно же плохие дни – подгнившая радость за тех, кому не придется страдать, если мы проиграем.
У одной из наскоро сделанных коек я остановился надолго. Эльф, совсем еще мальчишка, так и не назвавший мне своего имени, схватил меня за руку и практически потребовал: «Верните мне оружие! Я хочу драться!» Его голова была разбита так сильно, что задело отвечавший за боль участок. Его смерть уже была вопросом минут, но он не чувствовал, что умирает. Он уже ничего не понимал, судя по взгляду, но стальная хватка на моем запястье говорила больше взгляда.
Я достал из сапога кинжал и, осторожно разжав пальцы, вложил в них рукоять.
— Утром, — пообещал я. – Мы выступаем утром. А пока нужно выспаться.
Аренил, глава лекарей, посмотрел на меня как на сумасшедшего, но ничего не сказал.
К Эрейниону я вернулся совсем затемно – ноги сами унесли меня в дальний конец лагеря. Я просто шел, стараясь выгнать из головы еще свежий образ этого мальчишки, умиравшего, но готового биться с врагом. И Орофера, который, если бы не уговоры Эрейниона, и пальцем бы не пошевелил, чтобы нам помочь.
В шатре было прохладно. Огонь потух, и никто не озаботился тем, чтобы разжечь его заново.
— Простите мою дерзость, но в какой-то момент я понадеялся, что он встанет и уйдет, — поделился я с Эрейнионом, собирая со стола ненужные уже бумаги для растопки.
Эрейнион, излишне веселый, подмигнул мне.
— Честно говоря, я на пару мгновений на это очень надеялся.
— Я тоже.
Мы обернулись одновременно, и уже второй раз за еще толком не начавшийся день меня посетило отвратительное чувство безысходности от необходимости ожидания чужой реакции.
Трандуил. Я едва не спросил, какой балрог принес его обратно, но он успел раньше.
— Откуда он собирается выступать?
Я сначала даже не понял, о чем он, зато Эрейнион, похоже, знал. И отвечать не собирался.
— Если твой отец решил не сообщать тебе чего-то, то я тем более не в праве этого делать.
— А гнать мой народ на смерть ты вправе?
Трандуил смотрел с искренней ненавистью существа, чью семью убили у него на глазах, и я готов был уже броситься между ними, всерьез опасаясь за своего короля. Запасы непредсказуемости у этой семьи были воистину нескончаемы, и кто знает, что ему придет в голову.
Но Эрейнион осадил его сам – в прямом смысле, взял за руку и потянул к себе, ногой выбивая из-под стола походный стул. И не терпящим возражений жестом, тем же самым, каким с утра усадил Трандуила его собственный отец, заставил его опуститься.
— Не делай вид, что тебя сейчас волнует народ, — попросил он, так неприкрыто раздраженно, как обычно себе не позволял. Трандуил вскинулся, но промолчал, только сжал руку в кулак. А Эрейнион продолжил:
— Все, что я могу тебе сейчас сказать – ты поймешь, когда у тебя будет собственный сын. Вспомнишь, поймешь и простишь.
— Он погибнет.
Я дернулся так резко, что, показалось, хрустнула шея.
— С чего ты взял? – я вклинился в разговор, даже не подумав, что стоило бы для начала извиниться.
Трандуил не ответил, и я перевел взгляд на Эрейниона, на совершенно непроницаемое лицо. Как будто его это вообще не касалось.
— О чем он? – обратился я уже к нему.
В этот раз первым отмер Трандуил.
— О моем отце, Элронд, — произнес он с горечью, какой я еще от него не слышал. – Он погибнет в битве, в которую затащил его твой король. А я даже не буду знать, где это произойдет, потому что твой король считает себя выше всех и не хочет мне говорить, откуда собирается выступать мой отец. В мои руки уперся наполненный кубок прежде, чем я осознал, что сейчас услышал.
Орофер? Погибнет?
— С чего ты взял? – не мог не повторить я. Вино горчило, как горчил весь воздух вокруг. Трандуил посмотрел на меня, как смотрел когда-то Маэдрос – на глупого мальчишку, спрашивающего, почему трава зеленая.
С тех пор я давно поумнел, а трава заметно покраснела.
— У него было видение. У нас. Обоих.
Я не нашелся, что сказать. Трандуил держался от магии подальше, но она сама находила его – в тянувшемся к нему огне, в корягах, пригибающихся к земле, когда он шел, в невидимом щите, словно укрывавшем его в бою. Магия самой природы, та самая, что зародилась вместе с эльфами тысячи лет назад и не осталась уже практически нигде. Магия, приносившая с собой непрошенные знания, о которых зачастую хотелось забыть сразу же.
Будь здесь что-то другое, я мог бы успокоить его, договориться. Но не теперь – видения посещали и меня. И пусть ни разу еще они не приносили мне таких новостей, я знал – так или иначе, пророчество сбудется.
В ответ на мое молчание он усмехнулся – ядовито-понимающе, зная наверняка, о чем я сейчас думаю. Вот она, истинная беспомощность, какой я не чувствовал ни в одной из битв.
— Что ты видел?
Он протянул руку, касаясь моей, и резко поднял голову, так, что я встретился с его глазами.
… Белый конь его отца отчаянно кусался, отгоняя наседающих орков, но всадник уже не мог удержаться на нем.
…Еще одна стрела – последняя черная стрела все-таки пробила доспех.
…чья-то рука надела темный, весь в крови венец, на золотистые волосы.
Было еще что-то, но я увидел только потускневшие сиреневые глаза, и все утекло в темноту.
Эрейнион разбудил меня утром, и сначала я принял все, что тут же вспомнилось о вчерашнем дне, за дурной сон. Но не тут-то было.
— Мы выступаем через шесть часов, как и собирались. Ты как?
— Где он? – спросил я, поднимаясь. Тяжесть нового знания пригибала к земле, и я не должен был позволить ей сломать меня сейчас, перед битвой.
— Отправился искать. Надеюсь, хоть ты следом не понесешься.
— Когда вы узнали?
Эрейнион кивнул вошедшему стражнику, подхватил привычно стоявшее у кровати копье, и пока я натягивал сапоги, тихо ответил:
— Давно.
Сидя прямо на земле под накрапывающим дождем, я проклинал себя за то, что послушался Эрейниона. За то, что не поднял часовых, не вытряс из них, куда ускакал Трандуил, и не отправился следом. Но ведь и своего короля я не мог оставить на битве одного? А друга смог?
Мы победили, за короткий бросок отвоевали еще немного времени, и наша сторона обошлась малой кровью. Но не всем так повезло.
Хотелось убить кого-нибудь, медленно, с удовольствием, всех тех орков, что встретили армию Орофера, всех, что стреляли, а в особенности того единственного, чья стрела нашла свою цель в груди его сына. Лейтенанты Орофера, наши и их лекари, сам Орофер, Эрейнион и кто-то еще – все набились в палатку, куда принесли Трандуила. А я не мог заставить себя войти. После стольких увиденных смертей мне казалось, что я уже вырастил вокруг себя стены, достаточно прочные, чтобы не воспринимать все так близко, как поначалу. А еще из-за того, что в глубине души я проклинал всю эту магию, все эти картины будущего, которые, как оказалось, не стояли ничего. И понимая всю отвратительность мысли, я не мог не перестать думать о том, почему, по какому велению судьбы, вопреки увиденному ими обоими, погиб сын, а не отец.
Лучше бы Орофер…
— Не надо так.
Я поднял голову, больше раздраженный, нежели испуганный от того, что, похоже, произнес последнее вслух. Эрейнион опустился рядом, обнимая меня за плечи, но даже его присутствие не могло исправить сделанного.
— Видения же не ошибаются, — проговорил я, глядя на грязную лужу у самых своих ног. – Как так вышло?
Вопрос был риторический, на него вообще не могло быть ответа, но для Эрейниона обычно не существовало понятие невозможного.
— Они оба ошиблись. Похожи ведь, как близнецы, а коня Трандуила срезало копьем, он вскочил на первого попавшегося.
— Отцовского… — прошептал я. – Орофер думал, что ему конь уже не понадобится.
— Да нет, просто чьего-то, чей хозяин уже пал. Он заслонил отца от стрелы.
Что?
Я дернулся и едва не упал, поскользнувшись на грязи, вцепился в руку Эрейниона, все еще держащего меня.
— Он все-таки спас его?
Последнее, что я увидел в глазах Трандуила вчера, прежде чем потерять сознание – решимость, непоколебимая неубиваемая решимость пойти в одиночку хоть против самого Саурона, если это спасет отца. Как бы плохо мне не было, эта мысль принесла с собой частицу радости. Эрейнион покачал головой и потянул меня наверх, помогая подняться. Полог приоткрылся, и лекари начали выходить, за ними – остальные эльфы, оставив там лишь Трандуила и его отца.
— Я бы не назвал это спасением, — вздохнул он и, прежде чем позволить мне зайти внутрь, — предупредил, впервые, кажется, говоря со мной таким приказным тоном. – Не смей никогда ему этого рассказывать.
— Чего… — я не успел закончить, а потом посмотрел перед собой, и стало уже не до вопросов.
Нужно было выразить соболезнования, найти какие-то слова, но в горле пересохло, и я застыл, отказываясь принимать увиденное за правду.
Его даже нельзя было принять за живого. Ни его, ни отца. Родители не должны хоронить детей, кто-то говорил мне, и пусть я видел не одного погибшего ребенка, никогда еще ни один из этих детей не был моим близким другом.
По щекам потекли слезы. Они наверное текли уже давно, но под дождем я их не чувствовал, а здесь… Я сглотнул и попытался перевести взгляд куда-нибудь на землю, на Эрейниона, да на что угодно, но упорно возвращался к Трандуилу. Смерть будто бы притягивала.
— Думаешь, выйдет? – вдруг нарушил тишину Эрейнион.
До этого мне казалось, что Орофер нас даже не заметил, он и не должен был. Он застыл, сидя на коленях, держа сына за руку. Мне вспомнилось, как вчера кто-то из тех, кто знал о норове Орофера, посмеялся, мол, как он будет говорить, когда Саурон и его поставит на колени. Меня замутило.
— Всех выгнал? – отреагировал он, наконец, на вопрос, и получив в ответ тихое «да», кивнул.
Я чуть не спросил, как же я.
— Поклянись, что он никогда не узнает.
— Он бы простил. У него впереди будет целая жизнь.
— Он бы не стал так жить.
Что-то происходило здесь, в этой проклятой палатке. Что-то, отличное от смерти. Я не понимал смысла разговора, но где-то глубоко в душе чувствовал, что у того неприятия, нежелания верить в смерть Трандуила, есть обоснование. Даже несмотря на то, что я сейчас видел своими собственными глазами. Зрение уже подвело нас всех, оно могло повторить свою злую шутку.
Рука Эрейниона сползла с моего плеча – я повернулся следом, чтобы увидеть, как он делает медленные, неуверенные шаги в сторону Орофера. Как опускается рядом, обнимает, закусывая губу. И я поймал себя на том, что, сам того не заметив, тоже подхожу к ним.
— Если ты действительно считаешь себя его другом, ты никогда ему не расскажешь, — первый и последний раз тогда я услышал, как Орофер о чем-то просит. Но даже к своей просьбе ответа он не ждал.
— Прощай… — прозвучало в два голоса.
И меня ослепило, оглушило, сбило бы с ног, не будь я уже на полу, странным, черным светом.
А когда он рассеялся, и я вновь обрел способность что-то видеть, то почувствовал, как останавливается от восхищения и не торопится биться дальше сердце.
Эрейнион медленно опустил тело Орофера на плащ и набросил сверху края. Стрела, та самая, что показал мне в своем видении Трандуил, торчала теперь из его груди, и я не смог не удивиться, как у него не дрогнула рука пробить доспех. Он был мертв – мертв без сомнения, я неожиданно почувствовал эту необъяснимую разницу в ощущениях. Видение сбылось, так, как не ждал никто.
Трандуил тихо застонал – его рана уже не грозила смертью, но она все равно была.
— Придумай что-нибудь, — Эрейнион осторожно поднял закутанное в плащ тело. – И возьми корону.
Скорее, я ее поймал – венец сам слетел мне в руки, измазанный в крови. Повинуясь какой-то внешней силе, я осторожно устроил ее на голове Трандуила. Эрейнион кивнул мне, одобрительно, словно я все сделал правильно. Вот только я не сделал ничего, все сделал тот, кого мы, откровенно говоря, иной раз презирали за трусость.
— Что мне сказать? – спросил я у короны. – Что мне сказать о твоем короле?
Наверное, если бы мне ответила корона, я бы уже не удивился, но мироздание не стало меня добивать.
— Скажи, что он погиб героем. Самоуверенным безрассудным героем, — Эрейнион в три слова вместил всю его суть. Он ушел, а я устроился на коленях на том самом месте, где был Орофер, взял Трандуила за руку и, хотя был уверен, что меня не слышат, сказал:
— Знаешь, твой отец опять меня удивил.
Название: После всего.
Задание: Свободная тема
Размер: 1172 слова
Жанр/категория: драма, ангст.
Рейтинг: G
Персонажи/Пейринги: Элронд, Кирдан.
Элронд сидел на теплом песке, бездумно глядя на волны, накатывавшие на берег. Море сегодня было удивительно спокойно, почти абсолютный штиль. Хорошо для тех, кто оставался на берегу, но не для тех, кто хотел выйти под парусом в море и отправиться в сторону светлого Амана. После войны Элронд пробыл в Имладрисе всего месяц, а после сорвался в Митлонд под предлогом проводов всех желающих уехать из Средиземья. В родной долине он чувствовал себя неуютно, так, словно он не готов был еще вернуться туда. Ему было нужно море и свежий ветер, песок, нагретый солнцем, и время, чтобы подумать. Его никто не трогал и не задевал, позволяя заниматься своими делами — в Митлонде умели проявлять уважение к чужим чувствам. Вот только во всей этой картине, к которой Элронд стремился еще с самого начала войны, не хватало чего-то важного, существенного и мирообразующего. Словно от холста грубо отрезали огромный кусок, оставив неровные края.
Вынырнув из своих мыслей, Элронд расслышал легкие шаги. На мгновение он прикрыл глаза, позволив себе обмануться. Всего на мгновение… Нет, это были другие шаги. Гил-Галад всегда ходил стремительно, так, будто все время куда-то спешил, и часто подшучивал над этой своей привычкой. Шаги Кирдана были более четкими и размеренными, и сейчас подошел и сел рядом на песок именно он.
Элронд повернул голову и всмотрелся в профиль Кирдана. Тот казался абсолютно безмятежным, таким же, как и всегда, настоящим Корабелом, привычно вглядывавшимся в морские дали. Но Элронд еще не забыл его искаженное горем лицо и застывшие в глазах так и не пролитые слезы в день похорон Гил-Галада. Кирдан мудр, и может справиться со своими чувствами. Элронду до такой мудрости еще расти и расти.
— Я сейчас...по идее...должен сказать что -то очень ободряющее, — начал он, после минутного молчания. — Но я не буду. Ты и так знаешь, что я скажу.
Элронд усмехнулся про себя. Да уж, он прекрасно знал, какие притчи, начинающиеся за миллионы лиг от темы разговора, умел нагора выдавать Кирдан. И какие неожиданные выводы из них умудрялся делать. Как бы не было тоскливо и безнадежно. Впрочем, сегодняшний день мог сильно поспорить по тоскливости и безнадежности с любым днем элрондовой жизни.
— Все эти слова ты каждый день с окончания войны говоришь себе сам, — продолжал Кирдан, — видишь, я все о тебе знаю. Все слова. Все слова про то, что надо идти дальше, не сдаваться, что-то делать, и дальше по длинному списку, заезженному, как конские табуны.
Элронд, почему-то, представил себе пергаментный свиток на тонких лошадиных ножках, жующий пучок травы, и чуть не рассмеялся, на секунду обо всем забыв.
— Так что я буду оригинален, — Кирдан закрыл глаза и глубоко вздохнул. — И замечу, что иногда, лучшее из того, что можно сделать, это сесть и ничего не делать.
Элронд на секунду застыл.
— То есть... — начал он.
— То есть — ты от раны на следующий день бинты отрываешь? И ходишь с располосованной рукой, например? Иногда раны надо оставлять в покое. Забинтовывать и оставлять.
— Спасибо конечно, но, по-моему, это не тот случай, — Элронд покачал головой.
— А когда он тот? — поднял брови его собеседник. — Ты знаешь, я всегда говорил, что...
— ...случай никогда не бывает тот, и все такое, — машинально подхватил Элронд.
— Вот. Потому, что иногда рану надо бинтовать чаще. Чаще менять бинты, осторожно, и давать ей затянуться.
Элронд с силой потер лицо, стараясь стереть гримасу горечи, которая, казалось, приросла к нему за эти дни.
— Я вижу его, — признался он. — Мне кажется, что сейчас откроется дверь и он войдет. Или что он меня сейчас окликнет, я обернусь и увижу его снова. Словно… Этого ничего не было.
— Это пройдет, — коротко отозвался Кирдан. — Когда-нибудь вы обязательно увидитесь.
— В краю, где нет горя и зла… — Элронд усмехнулся.
— Не веришь в это?
— Почему же, верю. Не верил бы — не жил.
— А ты живешь?
Элронд удивленно приподнял брови и посмотрел на Кирдана. Неужели, опять началось и учитель его короля снова вернулся к своим излюбленным притчам? Но нет, Корабел был предельно серьезен.
— Многие любили его. Линдон без него больше не будет прежним, потому что в нем нет жизни, нет души. Они видят это и идут сюда.
— Верно, — Кирдан прикрыл глаза. — Все идут сюда в надежде найти то, что давал им он. А находят лишь море. Но море есть и в Линдоне.
— Только Линдона нет без него, — Элронд заметил, что они с Кирданом ходят в разговоре по кругу, при этом, старательно не упоминая имя Гил -Галада. — Я прожил с ним столько лет, знаю его еще дольше, а так и не понял, что же в нем было такое…
— Он просто был.
Был. Еще месяц назад Элронд не мог заставить себя даже подумать о погибшем наставнике и короле в прошедшем времени. Но сейчас… Сейчас надо было сказать. Сказать, пока он снова не проглотил это, пока мысли не осели тяжелым песком внутри него, и не ворочались камнями по ночам.
— Эрей… — Элронд закашлялся, прочищая горло и начал снова, очень тихо, — Эрейнион любил море. Любил рыбалку и подныривать по волны. Выходить под парусом на рассвете, или просто плыть на лодке…
— Кто тебе это сказал? — ласково поинтересовался Кирдан с улыбкой.
— В смысле?
— Эрейнион терпеть не мог море. Они всегда хотели съездить к морю всей семьей, но пришла война и ничего не получилось. О, он ненавидел море и все, что ты описываешь. Но потом он встретил вас с Элросом. И понял, что ему нужно идти вперед, и оставить обиды и страхи прошлому. Несбывшемуся.
— Он… Все это… Рыбалки, выезды на маяки, и Линдон… Ради нас? — Элронд почувствовал как к горлу подкатывают слезы. Он не плакал даже на похоронах Гил-Галада. Вообще если разобраться, он не плакал с детства.
— И ради других. И ради себя тоже. Но вас с Элросом он очень любил. И ты это знаешь.
— И я его.
— Я знаю, — Кирдан ласково прижал к себе Элронда, позволяя ему незаметно смахнуть слезы. — Для тебя война еще не закончилась и Последний Союз все еще в твоем сердце…
— Он навсегда останется со мной. Как и каждое сражение.
— Да. Но Эрейнион бы не хотел, чтобы ты думал только о прошлом. Он желал тебе только счастья. И очень тебя любил. Помни об этом.
Как только Элронд отстранился от Кирдана, тот легко поднялся на ноги и потянул затекшую спину. Гил-Галад всегда шутил, что Кирдан слишком уж подражает престарелым аданам, чтобы выглядеть солидно и соответственно своему возрасту. Элронд улыбнулся. Теперь, поговорив о своей боли хоть с кем-то, он сможет вспоминать своего учителя с улыбкой. И с надеждой на их новую встречу.
— Приходи в дом, после заката будет небольшое празднество. Не знаю, что за повод нашли эти наши неугомонные девы на этот раз, но уверен в том, что будет весело, — тем временем говорил Кирдан. — Да, и зайди ко мне. Тебя, пока ты тут у моря прохлаждаешься, уже три дня дожидается письмо некой леди Келебриан, дочери Келеборна…
Элронд обернулся, чтобы сказать хоть что-то, но Кирдан уже отошел достаточно далеко, махнув на прощанье рукой.
Элронд вскочил на ноги и, размахнувшись, бросил в море небольшой камень.
«Так значит, не любил море. Ну, Эрейнион, когда-нибудь мы обязательно встретимся и обсудим этот момент детально», — весело подумал Элронд.
Где-то там далеко есть земля, где нет горя и зла, где всегда есть надежда, где все тебе рады. Но определенно в его силах сделать островок этой земли здесь, у него под ногами.
@темы: БПВ-2, Этап VII, Воинство Последнего Союза
-
-
23.12.2013 в 00:50Обман зрения - Проставьте POV. Была одна зацепившая стилистичиская неточность,но не хочется об этом и вспоминать. Очень сильно, немного странно и неожиданно - вот, что можно сказать о сюжете. Думаешь, вот, знаю, что дальше будет, а все совсем по другому выворачивается. Очень понравился текст.
После всего - это настолько трогательно, что я, как читатель уже в слезах и на пол пути в закат. Кирдан великолепен. И весь их этот разговор, и концовка с эстель... Все.
-
-
23.12.2013 в 01:07-
-
23.12.2013 в 11:19А первый -
-
-
23.12.2013 в 16:43Проставьте POV.
Забыли, проставим.
Спасибо вам еще раз от всех наших авторов
Гэленнар, спасибо)
Kaly, авторы очень рады, что все понравилось)))
-
-
23.12.2013 в 18:19А вообще, спасибо за третью вещь, она очень душевная. Очень-очень. Меня немножко царапнуло «по идее» в устах Кирдана, ну, да может это мой глюк.
Вторая вещь мне показалась тяжеловатой. Не по пе6реживаниям. хотя кое-где мелькнуло, а по тексту. Но всё равно неплохо.)
-
-
24.12.2013 в 11:11Снимаю шляпу, господа!
-
-
24.12.2013 в 11:57Меня немножко царапнуло «по идее» в устах Кирдана, ну, да может это мой глюк.
Кирдан старается не отставать от модных веяний и и идти в ногу со временем, подражая разговорам аданов
Liisa Laange, спасибо вам! Команда очень рада, что все понравилось)
-
-
24.12.2013 в 14:06-
-
24.12.2013 в 22:31-
-
26.12.2013 в 23:17-
-
27.12.2013 в 18:34Обман зрения - сильно. Только неясно, что это за такая странная магия, похожая на рояль в кустах...
После всего. - хороший совет
-
-
27.12.2013 в 22:02Ilwen, благодарим за комментарий)
Только неясно, что это за такая странная магия, похожая на рояль в кустах...
Эльфийская магия, о ней мало что известно, особенно в реалиях Альтернативной Вселенной)
-
-
28.12.2013 в 01:55АВ - не означает, что разрешен любой рояль в кустах, она должна обладать собственной внутренней логикой, которой я здесь не вижу. Для "сильного" акцента автору понадобилась "вот такая магия". От этого впечатление смазывается и ухудшается.
-
-
28.12.2013 в 02:15Альтернативная Вселенная хороша тем, что автор может вписать все, что пожелает, чтобы сработали те акценты, которые он хочет. Это вроде бы не запрещено. Но что ж, раз вы видите так, то пусть будет так.
-
-
28.12.2013 в 02:27Вы не понимаете. Должно быть не просто "а вот есть такая магия!", а это должно быть "вписано в мир". Черт, не знаю, как объяснить, чтобы было совсем понятно... Ну вот возьмем не "магию", а проблему "попаданец и язык". Есть книги, где автор правдоподобно объясняет вопрос "почему попаданец понимает местный язык" (от банального изучения в течении нескольких месяцев до достаточно экзотических, но правдоподобных объяснений). А есть книжки (и особенно часто этим грешат фанфики), где эта проблема не освещается совсем. Вот сразу заговорил, и все. И это уже звоночек - автор халтурит. Понятно, это достаточно сложно сделать, но прикрываться тем, что "у меня АВ" - это неспортивно.
Но язык - это мелочь, а у вас все-таки - сюжетообразующая деталь. Здесь надо быть особо внимательным.
-
-
28.12.2013 в 02:54автор
-
-
28.12.2013 в 03:07А тут должны действовать другие механизмы ("объяснение со стороны другого персонажа", "сам докопался" и т.д.) В том и состоит мастерство автора, чтобы такие вещи показывать, не нарушая выбранного стиля. Извините, это снова неспортивное оправдание "халтурки". Не, я понимаю, сложно, лениво, не получилось - у всех бывает, у меня самой таких ошибок вагон. Но такие вещи лучше признавать.
-
-
28.12.2013 в 03:10-
-
28.12.2013 в 03:17Не, ребята. Автор, я может, хреновый, но читатель - довольно квалифицированный. Неплохо отличаю "хороший текст", где все продумано, от текста с отсутствием внутренней логики. В вашем тексте при все его достоинствах (психологически текст, и правда, сильный), есть некий "провал", который мешает воспринять его как нечто цельное. Есть "абсурдные" тексты, где, действительно, никаких объяснений не дается, но у них тоже есть своя структура и внутренняя логика. Жаль, я не литературовед, тогда бы лучше объяснила, но здесь "нюхом чую", что что-то не то. Разумеется, можете плюнуть на мое мнение с высокой колокольни... но все же лучше задуматься