Воинство Вернувшихся в Аман - Этап I

[Entulde]

Название: Владычица Улалвен
Задание: жанр - сказка
Размер: 562 слова
Жанр/категория: сказка, гет, юмор
Рейтинг: G
Персонажи/Пейринги: Гил-Галад/НЖП, Фингон, Мандос
Примечание: У Гил-Галада не было возлюбленной в Средиземье. Что, если судьба ждала его в Амане?

Жил-был в Средиземье король Гил-Галад. Жил долго, царствовал славно, только невесту себе так и не нашел. Когда пал он в бою с Врагом и пришел через Чертоги Мандоса в Валинор, отец его Фингон сказал ему:
— Хочу я до конца Арды на твоей свадьбе погулять да внуков повидать. Иди найди холм повыше, призови помощь Манвэ и пусти четыре стрелы на все стороны света. В какие ворота стрела попадет, в том доме и живет твоя суженая.
Все сделал Гил-Галад, как велел отец. Первая стрела улетела на север, к ваниар, и вонзилась в мостовую посреди улицы. Вторая — в Альквалондэ, да слишком далеко залетела на восток и упала в море. Третья — в Тирион, прямо в ворота владыки Элронда. Подивился тому король и пошел на запад искать четвертую стрелу.
Идет он через горы, видит — лежит в ущелье дикая коза со сломанной ногой. Как ни хотел он поскорее увидеться с суженой, не оставил в беде живую тварь: лечил ее и кормил лембасом, пока она не исцелилась.
Идет он дальше полем, видит — сидит мышь с мышатами над разоренной норкой и горько плачет. Пропали их припасы, не с чем пережить холода. Достал он из дорожной сумы остаток лембаса и поделился с ними.
Дошел Гил-Галад до леса и увидел на ветке голубя. А как отдал эльф лембас мыши, ничего с той поры не ел. Натянул он лук, а голубь и говорит языком квенди:
— Не ешь меня, я тебе пригожусь! Нет в Валиноре птицы быстрее меня. Возьми меня с собой, а если случится беда, выпусти из-за пазухи, и я приведу тебе подмогу.
Посадил он голубя за пазуху и пошел дальше. Долго ли, коротко ли, прошел король весь Валинор и добрался до Чертогов Ожидания. А из черных ворот стрела торчит. Тут вышел к нему сам Вала Мандос:
— Здесь твоя суженая.
И показал ему образ девы, прекраснее которой Гил-Галад в жизни не встречал. Стан строен, как тростник, косы темнее ночи, а лицо печально.
— Это Улалвен, владычица квенди Востока. Она пришла сюда раньше, чем ты родился, давно уж вышел срок Ожидания, но она тоскует и не хочет вновь воплощаться. Против правил пущу я тебя живым в свое царство. Развеселишь ее за три дня, так и заберешь с собой, не развеселишь — сам до конца Арды здесь останешься.
Отпустил король голубя — к чему им обоим пропадать — и вошел в царство мертвых. Сидит он подле девы день, сидит другой. Все сказки и песни веселые вспомнил, всех шутов, которых видел, передразнил, но не засмеялась она ни разу. И смотрит на него ласково, и благодарит сердечно, что ради нее жизни не пожалел, только улыбнуться не может. А врата Мандоса в первый день стояли открытыми настежь, а во второй закрылись наполовину.
На третий день пошел Гил-Галад поглядеть в последний раз на солнце ясное, попрощаться с Блаженным Краем и новой жизнью. Улалвен поднялась и полетела следом, легкая, как облачко. А врата почти совсем закрылись, лишь узкая щель осталась. Выглянул он наружу и запел печальную песнь. Тут, откуда ни возьмись, скачет коза, на ней мышь с мышатами, а над ними голубь летит. Коза ударила рогами в ворота, всадники не удержались, полетели с нее кувырком и вцепились в одежду короля. А он хоть и был храбрее всех воинов Средиземья, имел одну слабость — мышей боялся. И стал так потешно прыгать и плясать, пытаясь сбросить их с себя, что его суженая звонко рассмеялась. И дал ей Мандос плоть, и выпустил их обоих из Чертогов.
Привел Гил-Галад невесту в белокаменный Тирион, стали они жить-поживать да добра наживать.

Название: Настоящая сказка
Задание: жанр – сказка
Размер: 3 910 слов
Жанр/категория: сказка, джен, упоминается гет, общий
Рейтинг: PG (6+)
Персонажи/Пейринги: НМП-нолдо, НМП-сын нолдо, НЖП-немножко нолдэ, упоминаются Намо Мандос, Ирмо Лориэн, Эстэ, Элеммирэ-ваниа, Финдис и другие знакомые по "Сильмариллиону" герои.
Примечание: Этимология имен новых персонажей: Айкаиндо от кв. aica – дерзкий, острый, яростный, indo – воля; Интьо/Интьялвэ от кв. intyale – фантазия; Эленлиссэ от кв. elen – звезда, lisse – приятный, сладкий.

Интьо смотрел в окно так, будто там вот-вот должна была произойти самая лучшая, самая замечательная вещь на свете. Заслышав шаги отца, он даже не шелохнулся.
— Ждешь маму? — сочувственно спросил Айкаиндо.
— Нет, она пока не идет, — уверенно ответил мальчик. — У нее еще дела.
Айкаиндо в который раз поразился тому, как тонко Интьо ощущает то, что связано с его матерью. Вообще на приближение Эленлиссэ живо отзывалось все: домашние кошки бросались встречать ее с поистине собачьей преданностью, птицы в саду громче пели от радости, даже огонь в очаге начинал трещать веселее, а сам Айкаиндо до сих пор каждый раз чувствовал себя так, будто хлебнул хороший глоток мирувора, но для Интьо, казалось, она всегда была рядом. Может быть, поэтому он с самого нежного своего детства не возражал и не расстраивался, если ей вдруг приходилось срочно уйти по долгу целителя, как сегодня.
— А кого ждешь? — опять спросил Айкаиндо, решив больше не угадывать.
— Луну, — коротко ответил Интьо, продолжая смотреть в окно.
— Сейчас слишком рано, — заметил Айкаиндо, тоже подходя к окну. Сумерки только-только начали сгущаться, где-то на побережье, наверняка, еще можно было увидеть как море искрится солнечным светом, который успело вобрать в себя за день.
— Я чтобы не пропустить, — объяснил Интьо. — Рана быстро промчится по небу и исчезнет. А я хочу смотреть в лунном свете.
— На что ты так хочешь посмотреть? — удивился Айкаиндо.
— На все! — воскликнул мальчик. — Мне дедушка Элеммирэ рассказывал, как в первый раз взошла Луна. Он увидел все по-новому в ее свете и полюбил весь мир!
— Скорее всего, он говорил о твоей бабушке, — улыбнулся Айкаиндо.
— Нет, он сказал "весь мир", — решительно возразил Интьо, но, подумав, добавил: — И бабушку тоже.
— Хорошо, — легко согласился Айкаиндо. — Тогда так оно и было.
— Пап, а расскажи мне сказку, — вдруг попросил Интьо, посмотрев на отца.
Впрочем, это было не так уж удивительно. Он обожал разные истории, и желание послушать еще одну никогда на самом деле не покидало его, только затаивалось на время, в любой момент готовое снова напомнить о себе.
— Ладно, выбирай, какую: о Пробуждении эльфов, о Великом Переходе, о Двух Древах...
— Нет, нет, — быстро откликнулся Интьо. — Я хочу настоящую сказку! Про то, чего не было. Ну, или еще не было.
— Ох, радость моя, — вздохнул Айкаиндо. — Ты же знаешь, что я не умею как следует рассказывать такие истории.
— Но почему, папа? Мама ведь умеет, и дедушка Элеммирэ. Он вообще рассказывает лучше всех! И даже я уже умею немножко, — последние слова Интьо произнес совсем тихо, словно смущаясь, но глаза его заблестели ярче.
— Да сынок, ты умеешь, и когда-нибудь ты будешь делать это лучше всех, даже лучше, чем твой дедушка, — сказал Айкаиндо с жаром, слегка удивившим его самого.
— Он тоже так сказал, — ответил Интьо. — А бабушка Финдис сказала, что рано об этом говорить и что, может, я еще захочу разводить лошадей. А дедушка засмеялся и сказал: "Увидим!", а еще сказал, что мама ведь все-таки стала целителем, а не кузнецом. А правда, мама могла быть кузнецом?
— Могла, конечно, — подтвердил Айкаиндо. — Она и сейчас может.
— Как здорово! — восхитился Интьо и даже слегка подпрыгнул на месте от избытка чувств.
Айкаиндо не мог не улыбнуться, глядя на сына. Но Интьо уже снова вспомнил о своей просьбе.
— Пап, ты все-таки расскажи мне сказку, пожалуйста. — И замер, выжидательно глядя снизу вверх.
— Хорошо-хорошо, расскажу, — сдался Айкаиндо, не желая его огорчать. Но пообещать было гораздо проще, чем сделать: ведь он действительно не умел сочинять истории, и в голове как назло не находилось ни одной подходящей мысли. Желая получить еще немного времени на размышление и слегка поддразнить Интьо, он произнес чуть нараспев:
— И первыми пробудились вожди трех племен, и звали их Первый, Второй и Третий...
— Ой, нет! — запротестовал Интьо.
— Почему? — спросил Айкаиндо с преувеличенным удивлением, одновременно делая круглые глаза и стараясь не рассмеяться. — Это же про то, чего не было на самом деле.
— Я уже умею считать, пап, — серьезно ответил мальчик. — А эти вожди, они совсем ни на что не похожи!
Он казался почти расстроенным.
"Уж теперь ты точно должен ему настоящую сказку! Вперед!" — мысленно скомандовал себе Айкаиндо.
— Все! — решительно объявил он вслух. — Настоящая сказка! Про... про Воина. Да. — Тут пришлось сделать паузу, потому что Айкаиндо не имел представления, что собирается говорить дальше.
— Воин был самый смелый и отважный, и мудрый, да? — сделал попытку помочь ему Интьо.
— Нет, — решил Айкаиндо. — Не самый мудрый, это уж точно, разве что чуть-чуть. Смелый и отважный, да, но тоже не самый, и даже самым упрямым его не назовешь. Хотя все-таки он был очень упрямый, и это, на удивление, принесло ему не одни только неприятности.
— Понятно, — сказал Интьо. — А что потом, он полюбил Принцессу?
Айкаиндо вдруг показалось, что это вопрос с подвохом и во взгляде его сына, прожившего на свете только полтора десятка солнечных лет, пляшут те же самые лукавые искорки, какие бывали в глазах его учителя, почтенного Махтана, когда он задавал своему юному ученику особенно каверзную задачу.
Но этого, конечно, не могло быть на самом деле. Интьо смотрел на него большими чистыми глазами. Серебристо-серыми глазами истинного нолдо, в которых только при очень ярком свете можно было ясно разглядеть ваниарскую синеву.
Так полюбил воин принцессу или нет? Надо было немедленно решить.
— Нет, он не полюбил Принцессу, это другая сказка, — наконец сказал Айкаиндо.
— Значит, в этой сказке принцессы не было? Совсем никакой? — спросил Интьо.
Или все-таки стоило ответить "Да"?
— Почему же, Принцесса была, наверное. То есть, конечно, была. — Что следует сказать об этой сказочной особе, Айкаиндо не знал, но его выручил очередной вопрос Интьо.
— Принцесса была дочерью великого короля?
— Да! Принцесса была дочерью Великого Короля. И сестрой великого короля. Сестрой трех великих королей, — не задумываясь, ответил Айкаиндо.
— И она стала женой великого короля?
— Нет, она стала женой Великого Сказочника, — рассеянно сказал Айкаиндо, внезапно начиная понимать, что за сказку он рассказывал. Конечно, не то, чего хотел Интьо, но особенного выбора, кажется, не было. Как и возможности задуматься надолго.
— А причем здесь Воин? — снова спросил Интьо.
— Что? — растерялся Айкаиндо.
— Воин, про которого ты собирался рассказать, — терпеливо пояснил мальчик.
— А! Ни при чем, — признался Айкаиндо. — Я не с того начал сказку. Давай-ка попробуем еще раз.
Интьо серьезно кивнул. И Айкаиндо принялся рассказывать заново.
— Жил-был на свете Воин, он был самую малость мудрый, отважный, как все другие отважные воины, и очень упрямый. И он дружил с сыном Великого Короля. Их дружба началась очень давно, когда Мастера Тириона еще не умели делать драгоценных камней и среди них не было никаких воинов. Тогда Принц и Воин были молоды и учились кузнечному делу у одного наставника. Жадные до знаний и веселые, нетерпеливые и решительные, они скоро близко сошлись. И хотя Принц был не просто принцем, но великим мастером и мудрецом, и поэтому своими талантами еще в юности превосходил всех, с теми, кого любил, никогда не стремился он показать своего превосходства, и за это, как еще за многое, друзья обожали его. И Воин был одним из них. Ради своего друга-принца Воин и стал воином, чтобы помогать ему и защищать его, и быть опорой в битве, как во всем другом, — здесь Айкаиндо опять пришлось замолчать. С тех пор, как он решил, что именно будет рассказывать, он больше не останавливался на каждой фразе, и, должно быть, поэтому легкая часть истории так быстро кончилась. И что он собирается делать теперь?! Интьо еще слишком юн, чтобы слышать о случившемся дальше, и, если бы Айкаиндо мог решить это своей волей, он сказал бы, что его сын никогда не станет достаточно взрослым для такого. Хотя это, конечно, невозможно. Но пока он постарается проскочить ту часть как-нибудь поскорее.
— И вот однажды случилась большая беда: жестокий Враг пришел в дом Принца, убил Великого Короля и похитил Великое Сокровище. Тогда Принц, его друзья и народ собрались в погоню за Врагом. Потом у них... кое-что произошло, но лучше не будем об этом в сказке, а то она совсем испортится. — Едва проговорив последние слова, Айкаиндо пожалел, что не промолчал. К счастью, Интьо на этот раз не стал ни о чем спрашивать.
Айкаиндо глубоко вздохнул и продолжал:
— Долго ли, коротко ли, войско Принца пришло в те земли, где скрылся Враг.
И именно в этот момент Интьо решил, что настало время задать еще пару вопросов:
— Они пешком туда шли? А это далеко?
Айкаиндо оставалось только надеяться, что он владеет собой достаточно, чтобы не испугать сына неестественной бледностью или чем-нибудь еще.
— Далеко. Нет, они не шли пешком, они плыли на кораблях, а жаль, — тихо сказал он.
— Жаль? — словно эхо повторил Интьо.
— Шторм. Был очень сильный шторм, — ответил Айкаиндо, от всей души желая, чтоб это не вызвало новых вопросов.
— Все время?
— Почти. — Ну что ж, по крайней мере, вопрос был простой. Но, говоря откровенно, это все нисколько не походило на "проскочить". Айкаиндо решил разобраться с остальными жуткими частями этой истории быстро и по-сказочному:
— Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Стали воины Принца биться со слугами Врага и одолели их. Тогда Воин подумал было, что и самого Врага они смогут быстро одолеть. Но этого не случилось. Вышли из вражеской крепости ужасные огненные демоны, и чем кончился этот бой, Воин уже не узнал. Очнулся он во вражеской крепости, а слуги Врага сначала хотели его съесть...
Зачем? Зачем он это сказал? Айкаиндо с тревогой посмотрел на Интьо, но тот, казалось, воспринял все спокойно, мол, хотели и хотели, должно быть, со злодеями такое бывает. Айкаиндо попытался вспомнить, было ли что-нибудь подобное в рассказах о Черном Всаднике, которые сам он слушал в детстве, и не смог. Если и было, он не обращал внимания. Ничто из того, что он когда-либо слышал, не подготовило его к виду склоненных над ним плотоядно оскаленных орочьих морд. Во всяком случае, рассказывать об этом сейчас Айкаиндо не собирался.
— Но не съели, — заключил он. — И Воин оказался пленником в крепости Врага. Его отправили на самую тяжелую работу в рудники. Три раза Воин пытался бежать, и три раза это ему не удавалось. Он был ценным рабом, выносливым и умелым, поэтому за попытки побега его хоть и истязали чуть не до смерти, а все-таки не убивали.
Ну вот опять! Нашел же, о чем рассказывать! Но с Интьо, вроде бы, все хорошо, слушает, широко распахнув глаза, и не прерывает. И Айкаиндо решил продолжать:
— Бывали моменты, когда дух Воина мог бы покинуть его измученное тело, но Воин изо всех сил держался за жизнь, потому что хотел вырваться на волю и снова бороться с Врагом. Между тем, его охраняли все строже и строже, возможности вернуть себе свободу с каждым разом приходилось ждать все дольше и дольше, а после третьей неудачной попытки Воин ждал очень долго, но шанса попробовать снова, даже самого призрачного, все не было и не было. Тогда Воин стал забывать. Забывать все на свете. Не сразу, понемногу: сначала одно, потом другое. В конце концов, Воин ясно помнил только, что он не должен умереть, а вот для чего — забыл.
Вдруг раздался тихий судорожный вздох, и по щекам Интьо потекли слезы.
— Ну что ты, что ты, мой родной, — Айкаиндо потянулся к сыну, обнял его, прижал к себе. Может быть, слезы — знак того, что сказка получалась хорошей, но он не мог вынести этих слез. — Хочешь, я не буду рассказывать дальше?
— Нет, — решительно ответил Интьо. — Нельзя оставлять его там.
Айкаиндо хотел было возразить, но почувствовал, что это будет бесполезно. Лучше продолжать и вызволить Воина из темницы, тем более, что до этого оставалась всего-то пара фраз.
— Так Воин и не умирал, и сколько это длилось, никому не ведомо. Но вот однажды содрогнулась ужасно вся вражья крепость, а вскоре после этого распахнулась дверь темницы Воина, и он увидел не мерзкие рожи слуг Моргота и не таких же, как он, измученных пленников, а эльфийских воинов в броне и полном вооружении. Были они золотоволосы и синеглазы, и лица их сияли светом Амана. Тогда Воин подумал, что смерть его, верно, никогда еще не была так близка, потому что прежде ни разу не являлись ему видения столь невозможные и дивные. Он не хотел да и почти не мог никуда идти, но воины все же забрали его с собой и вывели из подземелий. Впервые за многие годы Воин оказался на вольном воздухе, под усыпанным звездами небом. И, кроме звезд, увидел он в небе небывалое светило, чей вид напомнил ему о серебряном сиянии Тельпериона, которое он любил когда-то. Свет, льющийся с небес, показался Воину необыкновенно ярким и удивительным, и в этом свете узрел Воин, что пиков Тангородрима нет больше, а значит, нет и их властелина. Не смог Воин поверить в это. Он решил, что настал час смерти, а сладостное видение — лишь иллюзия, порожденная последней мукой его души.
— Но это же неправда! — воскликнул Интьо. — Они ведь в самом деле его освободили, да?
— Да, — ответил Айкаиндо. — Но я предупреждал, что Воин был не особенно мудрым. А в тот самый миг, когда тело его было освобождено из темницы, разум померк окончательно. И Воин больше не видел и не понимал ничего вокруг. Он только твердил: "Я-не-должен-умереть-я-не-должен-умереть", и слова его были подобны каплям воды, которые медленно падали с большой высоты, чтобы разбиться о камни. Целители старались помочь Воину, но не могли добиться никакого толку, поэтому, когда от берега отошел первый корабль, унося на своем борту эльфов, очень нуждавшихся в помощи, и целителей, которым предстояло заботиться о них в пути, Воин тоже был там.
— И этот корабль летел быстрее ветра? — спросил Интьо с надеждой.
— Быстрее ветра, — согласился Айкаиндо. — Он легко миновал Зачарованные острова, на всех парусах пронесся мимо Тол-Эрессеа и достиг берегов Валинора. Все же весть о корабле обогнала корабль, ведь ее принесли морские птицы. Поэтому на берегу уже ждали повозки, запряженные самыми резвыми конями, готовыми сию минуту мчаться в Лориен, ибо самый воздух Блаженного края мог быть опасен для тех, кто так долго подвергался влиянию Врага. Целительная же сила садов Лориена была их последней надеждой. И Воин вместе с другими своими товарищами по несчастью оказался в одной из таких повозок. Через Калакирью, мимо сияющего Тириона и многозвонного Валмара, мимо полей Йаванны и лесов Оромэ покатили они по широким дорогам, которые специально для этого проложили по велению Верховного Короля и, как говорят, сам Верховный Король работал и с каменотесами, и с каменщиками и пел особые песни, так что ехать по этому пути было легче, чем по всякому другому. А пока повозки не добрались еще до Лориена, самое время сказать немного о тех, кто ждал их там.
— Ученики владыки Лориена и леди Эстэ? — догадался Интьо.
— Да, но это были особенные ученики, не такие, как обычно. Ведь почти все, кто постиг искусство исцеления, ходили с войском в Поход на Врага. Оставалась лишь часть целителей из народа Мореходов. Но Верховный Король прозрел, что, когда Поход окончится, для целителей еще найдется много дела, а те, кто возвратится из Похода, могут сами оказаться слишком утомлены, чтобы помочь. Поэтому он призвал всех, кто в силу юного возраста или других причин не идет в Поход и при этом чувствует в себе склонность к врачеванию, отправиться в сады Лориена, чтобы постичь это искусство. А надо сказать, что в это время жила в Тирионе одна дева, Дочь Принцессы, той самой Принцессы, которая стала женой Великого Сказочника, помнишь их?
— Конечно, — отозвался Интьо.
— Так вот, когда дева только родилась, ее матери было предвидение, что она станет целительницей, прославленной среди всех народов эльдар, но сама дева ничего об этом не знала.
— Почему? — тут же спросил Интьо.
Айкаиндо довольно улыбнулся, наконец-то он добрался до той части истории, из-за которой мысль рассказать ее и показалась ему хорошей.
— Принцесса была женщиной мудрой и решила, что дочь ее должна придти к своей судьбе сама, как пожелает и когда пожелает, а до того не следует ей знать о предсказании, чтобы оно не смущало ее разум и не тревожило сердце. Поэтому Дочь Принцессы жила, как желала, всем на диво да себе на удовольствие. Любила она музыку и поэзию, которые составляли величайшую усладу народа ее отца, но больше того влекло ее кузнечное дело — гордость и радость народа ее матери. Еще в ранней юности отправилась она в Тирион и поступила в учение к Главному Кузнецу. В семьдесят раз дольше, чем Дочь Принцессы жила на свете, был он Главным Кузнецом, а славным мастером стал и того раньше. Он открыл деве многие секреты своего ремесла, и скоро сама она стала искусна в ковке всякого металла. Жители Тириона узнали ее и полюбили, и именно они стали звать ее Дочерью Принцессы, потому что видом походила она на свою мать Принцессу и на своего деда Великого Короля, а не на Великого Сказочника. Сам Великий Сказочник, впрочем, был не в обиде, и всегда говорил, что дочери, лучше, чем у него, даже желать нельзя. И он был, конечно, прав. Он вообще часто оказывался прав, как случается со всеми великими сказочниками. Но наша сказка не об этом, — остановил себя Айкаиндо, почувствовав, что становится чересчур многословным, а это любой сказке во вред.
— Дочь Принцессы стала кузнецом, — напомнил Интьо. — И она вернулась домой к родителям, да?
— Нет, она ездила к ним в гости, и они часто навещали ее, но жила Дочь Принцессы в Тирионе, потому что именно там лучшие кузнецы делали доспехи и оружие для будущего Похода на Врага. Они еще не знали, когда предстоит Поход, но готовились к нему, потому что видения и знаки о нем давно были явлены мудрым. Поэтому, когда явился Вестник из далеких земель, призывая идти на Врага войной, эльдар Валинора уже были готовы. И Мастера Тириона и Мудрые Сердцем изучили воинское искусство так хорошо, как только могли, и укрепили свои сердца для будущих битв, а Мореходы построили довольно кораблей, чтобы все войско переправилось разом. И у всех воинов было и оружие, и броня, и еще с запасом того и другого нагружено было на корабли. Тогда Дочь Принцессы погасила огонь в своей кузнице, затворила дверь и отправилась в Лориен, постигать искусство врачевания, ибо не только слово Верховного Короля, но и голос ее собственного сердца направляли ее туда. Она стала учиться у Валы Лориена и у супруги его Валиэ Эстэ, а еще посещала дом Валиэ Ниенны, ибо не меньше, чем собственное мастерство, важен для целителя дар милосердия и сострадания.
— Дочь Принцессы всему научилась и сразу вылечила Воина? — спросил Интьо.
— Нет, мой дорогой, даже в сказках такие вещи не делаются сразу, — грустно улыбнулся Айкаиндо. — Сначала Воина лечили другие целители, и тело его скоро стало крепнуть, но разум не прояснялся, Воин по-прежнему повторял без конца свое "Я-не-должен-умереть", понемногу приводя в отчаяние своих врачевателей, ибо не могли они облегчить страдания его души, а без этого не могли до конца исцелить и тело, и все их искусство начинало казаться печально бесполезным. Вот наконец они совсем отчаялись и призвали Валу Лориена, но и он не смог ничего поделать с упрямым Воином, и призвал тогда своего старшего брата Валу Мандоса. Но Вала Мандос только удивился и сказал:
— Он не мертв, а раз так, я ничем не могу помочь ему. Да и без него хватает в моих Чертогах упрямцев, которые не имеют сил или не желают вспомнить и принять свою жизнь всю целиком. Некоторые вот так же твердят все одно и то же, и в Арде проходят сотни лет по счету Эрухини, прежде чем они дают мне хоть маленький шанс оказать им помощь. Если этот Воин попадет ко мне, Ожидание его будет долгим, но, может быть, не такая судьба уготована ему.
Воин слышал голоса владык тихим и невнятным шепотом в кромешной тьме, где он пребывал без выхода, но не мог тогда уразуметь ни что говорится, ни кем, ни о ком. Так же как не мог увидеть красоту и безмятежность сада, который окружал его, или высокое ясное небо над своей головой и не мог услышать, как плещет неподалеку вода родника, как поют звонкоголосые птицы... Когда Дочь Принцессы вышла к нему из глубины садов, негромко напевая, Воин не услышал даже ее. А вот она увидела его и умолкла. Ибо был он совершенно сед и страдание искажало его черты, а в глазах не разглядеть было и следа его души, только отражение тьмы, в которой он заблудился. Тогда Дочь Принцессы решила, что спасет его во что бы то ни стало.
— Потому что она полюбила его? — спросил Интьо.
— Нет, — ответил Айкаиндо. — Потому что она была упрямой, по крайней мере, не меньше, чем сам Воин. Ну, еще она, конечно, была доброй и искусной в деле исцеления душ, равно как и тел. А любовь... За что ж Дочери Принцессы было любить Воина, если был он так жалок и так страшен? Вовсе даже и не за что, — Айкаиндо вдруг стало неприятно от собственных слов, как от фальшивой ноты в хорошей мелодии. Вроде бы сказал, что думал, а вот ведь. И Интьо сейчас обязательно что-нибудь спросит, а там попробуй объясни.
Но Интьо, на удивление, будто бы не хотел ничего узнавать. Он сказал только:
— Что же потом? — И посмотрел на отца как-то до странности внимательно.
— Дочь Принцессы потянулась к духу Воина всей своей силой, и Воин увидел, как свет ее духа сияет в окружающей тьме, подобно ярчайшей из звезд. И словно первый из Пробудившихся у берегов Куинен, Воин крикнул в изумлении и радости: "Звезда!". Это была не просто мысль, крик в самом деле сорвался с его губ. Тогда Дочь Принцессы подошла к нему и коснулась ладонью его лба.
— И Воин исцелился и понял, что любит ее! — воскликнул Интьо, как будто ему хотелось скорее услышать это.
Айкаиндо подумал, что, наверное, сказка слишком затянулась, и пора ее заканчивать, но все же сказал:
— Нет. А с чего ты взял, что они вообще полюбят друг друга? Про это ведь не было ни слова.
— А, — с непонятной интонацией протянул Интьо. — Тогда давай дальше.
— Дочь Принцессы долго лечила Воина, отдавая ему столько времени и сил, сколько могла. Понемногу Воин выздоравливал, все больше и больше становился собой прежним и уже не нуждался в ней так сильно, как вначале, но всегда ждал ее с нетерпением. И Дочь Принцессы приходила к нему часто, намного чаще, чем должна была. Они подолгу говорили обо всем на свете и иногда делили одни и те же видения на Дороге снов. А однажды Воин понял, что любит Дочь Принцессы так, как не любил прежде никого. Так что ты был прав, Интьо, — Айкаиндо улыбнулся сыну.
Но тот не улыбнулся в ответ, а серьезно спросил:
— Он сказал ей об этом, да? И они поженились?
— Нет, — покачал головой Айкаиндо. На самом деле, ему очень хотелось согласиться, но уж тут из сказки слова не выкинешь. — Он подумал, что Дочь Принцессы заслуживает лучшей доли, ведь она так юна, добра и прекрасна, ничто не должно омрачать ее счастливую жизнь. А у него за плечами груз многих прожитых лет и мрачных воспоминаний. Поэтому он решил поскорее покинуть Лориен, ничего ей не говоря, и отправиться своей дорогой.
— Какой ужас! — не выдержал Интьо.
— Но мы ведь уже знаем, что Воин был не очень мудрым, — напомнил Айкаиндо. — А вот сам он еще не знал об этом и собирался сделать все точно так, как задумал. Дочь Принцессы, однако, сердцем почувствовала это и пришла к нему. Заглянул Воин ей в глаза и понял, что с мудростью у него большие проблемы. Вот тогда-то и попросил он Дочь Принцессы стать его женой, чтобы не разлучаться им больше до конца Арды. Дочь Принцессы сразу же согласилась. И...
— И ты женился на маме! Наконец-то! — торжествующе воскликнул Интьо. И намного тише добавил: — То есть Воин женился на Дочери Принцессы.
— Да, — рассмеялся Айкаиндо. — Воин женился на Дочери Принцессы, и у них родился сын, очень догадливый мальчик.
Отсмеявшись, Айкаиндо наклонился и поцеловал Интьо в макушку.
— Извини, — прошептал он куда-то в волосы мальчику. — Это не история о том, чего не было. Но, по крайней мере, история о том, чего могло бы не быть.
— Ничего, — ответил Интьо. — Все равно это настоящая сказка. И мне она понравилась. Только Воин и Дочь Принцессы ведь, на самом деле, сразу полюбили друг друга, с первого взгляда, правда?
— Правда, — ответил Айкаиндо.
— Я так и думал.
Тут оба вдруг заметили, что комнату заливает яркий серебряный свет, посмотрели в окно и увидели, как высоко в темном небе плывет Рана. Мгновение отец и сын глядели на это молча, а потом разом воскликнули:
— Луна! Чуть не пропустили!
— Луна! Пап, побежали скорее в сад!
И они побежали.

Персонажи сказки Айкаиндо:
Великий Король — Финвэ
Великий Сказочник — Элеммирэ
Верховный Король — Ингвэ
Вестник — Эарендиль
Воин — Айкаиндо
Враг — Моргот
Главный Кузнец — Махтан
Дочь Принцессы — Эленлиссэ
Намо Мандос, Ирмо Лориэн — в роли самих себя
Принц — Феанаро
Принцесса — Финдис
Мастера Тириона — нолдор
Мореходы — телери
Мудрые сердцем — ваниар


Название: Энтульда-Звездочет
Задание: жанр - сказка
Размер: 2 165 слов
Жанр/категория: сказка, джен
Рейтинг: G
Персонажи/Пейринги: Вернувшийся Эльф и другие жители Валинора, в том числе НМП и НЖП; Унголианта
Предупреждение: небольшое АУ
Примечание: это волшебная сказка (структура выверена по «Историческим корням…» и «Морфологии волшебной сказки» В.Я.Проппа).

В некотором царстве, в некотором государстве, совсем не в том, в котором мы с тобой живем, а именно в светлом Амане, за семью морями, жил да был кузнец. Было у того кузнеца три сына: старший книги писал да слова сочинял, средний с оружием управлялся и военное дело знал, а младший все на звезды глядел. Исходили братья весь свет, людей повидали, себя показали, были и за океаном, премудростям разным научились, на диковины насмотрелись: старший три языка выучил, два своих придумал, средний в битвах поднаторел, из лука стрелял без промаха, младший карты читать научился и по звездам корабль водить. А когда вернулись они из-за океана, то так их и прозвали — Энтульда-Книгочей, Энтульда-Ратник и Энтульда-Звездочет. Как на самом деле их звали, никто уж и не упомнит. И вот вернулись они к отцу с матерью и зажили себе в мире и довольствии: старший книги читал, средний отцу помогал, а младший все на звезды глядел.
Да только это присказка была, а сказка будет впереди.

— Мам, а почему их всех одинаково звали?
— Это же сказка, так бывает. И потом, это не имя, а прозвище. Значит — «вернувшийся».

Повадился в том краю кто-то свет воровать. То ли солнце не так ярко светит, то ли тучи находят, то ли туман серый расползается. То ли нет ничего, то ли есть. И решил Энтульда-Звездочет выяснить, в чем же дело. Наставил подзорную трубу на небо и глядит. День глядит, другой глядит, на юг глядит, на север глядит; увидел, наконец, куда свет пропадает. Каждый день, а то и чаще, налетит черная тень, отщипнет от солнца луч, или от луны каемку, или от звезды сияние, и назад кидается, во тьме прячется. Не то змей, не то ястреб, не то сам черный Враг мира. Спасать свет-то надобно.
Вот подходит Энтульда-Звездочет к отцу и говорит:
— Сделай мне, батюшка, посох железный — пойду я искать, кто свет у нас ворует.
— Хорошо, — говорит отец. — Сделаю. Будет тебе посох, будет и мое отцовское благословение.
Энтульда взял посох, с отцом-матерью простился, братьями наказал не скучать, сложил в котомку подзорную трубу, секстант, компас и еды в дорогу, да и в путь отправился. Перво-наперво — в соседнее королевство, где стоит гора высокая, до небес достает, облака, как на пику, насаживает; и такой свет вокруг нее, что не сразу скажешь, ночь или день. Возле горы, по дороге, встретились ему двое из того королевства, муж и жена: одеты нарядно, лицом веселы, волосы золотом переливаются — сразу видно, что роду царского.
— Куда путь держишь, добрый молодец? — спрашивают. — Мимо идешь или в гости зайдешь? Или выше, на гору, поднимешься?
— Не мимо иду и не в гости к вам, и не на гору высокую, — отвечает им Энтульда, — а ищу я злодея-негодяя, что свет ворует. Не пропадал ли у вас свет? Не видели ли вы чего, не слышали ли?
Двое переглянулись и головами покачали:
— Нет, добрый молодец, не слыхали о такой беде в нашем королевстве. Надо тебе дальше идти, на край мира, туда, где солнце ночует.
— Дорогу-то укажете?
— Отчего не указать: все к востоку, потом немного к югу, потом опять к востоку; как дойдешь до каменных ворот — узнаешь, что делать дальше. Там тебе подскажут.
Поблагодарил их Энтульда и повернулся, чтобы прочь идти, а ему вслед кричат:
— Подожди, добрый молодец! У Ариэн, солнцевой хозяйки, живет сейчас наша дочь. Уже срок подходит ей домой возвращаться: нельзя в солнечных чертогах больше десяти лет прожить. Если встретишь, передай ей, что ждут ее отец с матерью, да наказ возвращаться поскорее.
— Что же она там делает? — подивился Энтульда. — Кто ее в услужение солнцевой хозяйке отдал?
— Никто не отдавал, — отвечают, — сама захотела. Дальше долго рассказывать, а путь тебе неблизкий. В свое время все узнаешь. Возьми еще вот.
И что-то, в листья завернутое, ему в руку сунули.

— Мам, а почему больше десяти лет нельзя?
— Не знаю. Жарко, наверное.
— Солнечная радиация! Помнишь, дядя Хадор — на атомной подводной лодке служил, а теперь лысый?
— Папа… она что, тоже будет лысая? Не хочу!
— Не будет, не будет, тут же сказано: больше нельзя. А меньше можно.

И пошел Энтульда на восток, на юг, снова на восток. Шел-шел, пока не уперся в ворота каменные: вниз в землю уходят, вверх до неба достают, ни обойти, ни обогнуть, ни перелезть, ни перепрыгнуть. И внутрь не зайти. Стал он туда-сюда похаживать да покрикивать, авось кто выйдет. Глядь, и правда, появился откуда ни возьмись перед воротами некто: в плащ закутался, на глаза шляпу надвинул и спрашивает сурово:
— Кто таков? Откуда родом? Чего тебе надобно в моих чертогах?
— Зовут меня Энтульда-Звездочет, родом я от батюшки с матушкой, а надобно мне найти, где солнце ночует. Беда у нас большая: повадился кто-то свет воровать.
— Ах вот оно что, — говорит закутанный. — Сказочных героев у меня еще не было. Сказку, значит, разыгрываешь? Что ж, воля твоя, проведу я тебя тайными тропами, только помни: назад тем же путем не воротишься.
Взмахнул рукой, и появилась возле ворот, прямо в камне, калиточка, толкнул ее — тут проход и открылся. Энтульда внутрь заглянул, а там темным-темно, хоть глаз выколи, и холодом веет. А закутанный его подталкивает: иди, мол, вперед, да не сворачивай. И пошел Энтульда по тайной тропе, через тени черные, по камням острым, по мосточкам узким, мимо стен без окон. Шел-шел, уж половину лембаса, что ему добрые люди в руку сунули, изгрыз, посох железный на треть истер, вдруг видит — дверь впереди. Он порог переступил, а дверь за ним пропала, будто ее и не было.
Энтульда огляделся: вокруг поле, сзади горы, за полем океан, дальше тьма непроглядная, а по небу звезды рассыпаны. Сел он на краю поля, трубу подзорную на небо наставил и ждет. Час проходит, другой, вот показались в небе три ладьи: золотая, серебряная и обычная, деревянная; золотая выше, серебряная ниже, а обычная, деревянная — поодаль. Энтульда встал, трубу спрятал и за серебряной ладьей вслед пошел. Как она ниже опустилась, он кричит:
— Эй, на ладье!
Ладья еще ниже спустилась. Энтульда снова кричит:
— Эй, на ладье!
Выглянул тут из-за борта Тилион, лунный хозяин, и говорит:
— Чего кричишь, работать мешаешь? Кто таков? Не видишь, беда у нас: свет воровать повадились.
— Зовут меня Энтульда-Звездочет, а ищу я, как вашей беде помочь. Не знаешь ли, что за недруг-злодей свет у нас ворует?
— Отчего не знать? — отвечает Тилион. — Знаю, донимает нас чудище страшное, Унголиант коварная. Уж не ведаем, как ее от нашего света отвадить. И сам бы сразиться с ней пошел, да Луну оставить не могу.
— Ты мне дорогу укажи, а дальше уж я один, — говорит ему Энтульда.
— Вот спасибо тебе, Энтульда-Звездочет! Дорогу я тебе укажу, но скажи сперва, что ты в котомке несешь.
Энтульда котомку снял и показывает: компас, подзорную трубу, секстант и лембас погрызенный, в листья завернутый. Тилион компас взял, в руках повертел, о борт ладьи постучал, дунул, вверх подбросил и назад отдал.
— Как нужда тебе придет, — говорит, — брось компас наземь, и я тебе на помощь поспешу. А путь твой лежит вон к той ладье золотой: там тебе подскажут, что дальше делать.
Энтульда компас в карман спрятал, поблагодарил Тилиона, лунного хозяина, и снова в путь-дорогу пустился.

— Мам, мам… Там же Мандос был, да?!
— Да, да, конечно.

А ладья золотая ниже и ниже спускается, совсем к земле приклонилась. Сидит в ней Ариэн, солнцева хозяйка, плачет-заливается, слезы ручьем текут, на землю капают, куда слеза упадет, там землю прожигает.
— Эй, на ладье! — кричит Энтульда.
Не слышит его Ариэн, солнцева хозяйка, только пуще прежнего рыдает. Энтульда опять:
— Эй, на ладье!
Ариэн голову подняла, глаза протерла.
— Ой, — говорит, — не в добрый час пришел ты сюда, добрый молодец. Горе у нас горькое, беда лютая приключилась.
— Что за беда? Не Унголиант ли, чудище злое, свет у вас ворует? Если так, то я ее воевать иду: помогу твоему горю.
— Она, проклятая, — говорит Ариэн. — Вышла провожать меня королевна, что у меня в услужении, а Унголиант, паучиха коварная, уже тут как тут: налетела, на волосы яркие позарилась и утащила девицу к себе в логово. Не знаю теперь, как ее отцу с матерью в глаза смотреть, как Варде-владычице показаться. И сама бы пошла королевну выручать, да Солнце не могу оставить.
— Не плачь, не горюй, — утешает ее Энтульда. — Как Унголиант одолеем, так и девицу освободим.
— Вот спасибо тебе, добрый молодец! Звать-то тебя как?
— Зовут меня Энтульда-Звездочет.
— Вот что, Энтульда-Звездочет, хоть и не могу я с тобой отправиться, но подсоблю, как умею. Покажи-ка, что ты в котомке несешь.
Энтульда снял котомку и показывает: секстант да подзорную трубу. Ариэн секстант взяла, в воздух подкинула, три раза о борт ладьи стукнула, пошептала над ним и назад протянула:
— Как нужда тебе придет, брось наземь — и я на выручку поспешу. А дорогу выспроси у Эарендила-Морехода: вон его ладья по небу плавает.
Поблагодарил ее Энтульда-Звездочет, секстант сложил за пазуху и дальше пошел, туда, где ладья простая, деревянная, в небе висит.
— Эй, на ладье! — кричит Энтульда.
Эарендил-Мореход свесился с ладьи и отвечает:
— Чего кричишь, все звезды распугал! Кто таков? Куда направляешься?
— Зовут меня Энтульда-Звездочет, а иду я Унголиант-паучиху воевать да девицу из беды выручать. Не знаешь ли, где Унголиант хоронится?
— Отчего не знать? — отвечает Эарендил-Мореход. — Знаю. Все мне с небес видно, все замечаю. Хоронилась она раньше в горах высоких за морем-океаном, да как затряслись горы высокие, как нахлынуло море-океан — сюда перебралась. Вон там ее логово.
И вдаль показывает.
— Я бы и сам ее поборол, да с курса надолго свернуть не могу. А тебе подсоблю, коли попросишь. Показывай, что у тебя в котомке.
Энтульда-Звездочет подзорную трубу из котомки вытряхнул. Поглядел на нее Эарендил-Мореход, три волшебных слова прошептал и говорит:
— Как придет тебе нужда, брось трубу наземь, и я на помощь тебе поспешу. А теперь иди, да поторапливайся.
Энтульда трубу в котомку спрятал, за спину закинул, поблагодарил Эарендила-Морехода и в путь пустился.

— Мам, а как она туда попала, а?
— Не знаю, по Хелькараксэ прошла, наверное.

Долго ли, коротко ли шел Энтульда-Звездочет, а добрался до логова паучьего. И выползает ему навстречу Унголиант-паучиха, чудище коварное.
— Чего тебе надо? — спрашивает. — Принес ли сокровищ, каменьев драгоценных?
— Нет, — говорит Энтульда-Звездочет, — не принес. Не затем я к тебе пришел, чудище проклятое!
— Нет? Что поделаешь: придется девицей поужинать, а тобой, добрый молодец, закусить, хоть ты и не светишься.
И назад в логово поползла, а Энтульда за ней пробрался и видит: в углу сидит девица красоты неописуемой, кудри золотом горят, по плечам волной спадают.

— Мама! Она ее съест! Съест!!!

— Стой, чудище поганое, Унголиант злобная! — закричал Энтульда-Звездочет. — Хватит бояться-хорониться, выходи со мной на битву!
— Говори, да не заговаривайся, — отвечает ему Унголиант. — Побороть меня сумеет лишь один Энтульда-Звездочет, да он, небось, еще не родился, а если родился, на бой не сгодился, а если сгодился, сюда не добрался.
— Вот он я, Энтульда-Звездочет, перед тобой стою!
Махнул железным посохом и отсек у Унголиант-паучихи две лапы. Набросилась она на Энтульду, и принялись они биться. Бились-бились, по колено Энтульда в землю ушел. Вытащил он тогда компас из кармана, бросил оземь, почуял Тилион, что дело неладно, и пустил в паучиху стрелу серебряную. Энтульда опомнился, из земли вылез, отряхнулся, махнул посохом и еще две лапы снес. Снова бились-бились, по пояс он в землю ушел. Вытащил тогда секстант из-за пазухи, наземь бросил, поняла Ариэн, солнцева хозяйка, что в беде Энтульда, подвела ладью поближе; Унголианта за светом солнечным бросилась. Энтульда опомнился, из земли вылез, отряхнулся, махнул посохом, еще две лапы отрубил и думает: «Теперь-то конец ей настанет». Но не тут-то было. На четырех лапах бросилась она на него. Бьются-бьются, час бьются, другой, ушел Энтульда по грудь в землю. Снял он тогда котомку со спины да прямо так наземь бросил. Услышал то высоко в небесах Эарендил-Мореход: случилось ему как раз над логовом ладью проводить. Пустил он ладью вниз, прямо по Унголианте килем прошелся и вверх снова взмыл. Энтульда-Звездочет опомнился, из земли выбрался, отряхнулся, только посохом махнуть вздумал — глядь, а она уже мертвая лежит. Кровь повсюду, брюхо распорото, а внутри что-то ярким пламенем горит.
Вот подходит Энтульда к ней, внутрь заглядывает: там и злато, и серебро, и каменья драгоценные, и яркие яхонты, и нарядные уборы, а всего ниже, на самом дне брюха – будто вода или молоко, серебром-золотом переливается, словно Солнце светит. И говорит ему королевна:
— Надобно бы этот свет вычерпать, в бочку собрать да владыкам отдать.
— Где же мы, — удивился Энтульда, — бочку отыщем?
— Да я у Ариэн попрошу.
Энтульда злато-серебро выгреб, в плащ свой завернул, тем временем и королевна с бочкой вернулась.
— Пойдем домой, — зовет.
— Постой, — говорит он ей. — А как же ты, королевна, к солнцевой хозяйке в услужение попала?
— То не позор, а почет, — отвечает она. — Жаль только, вышел мой срок, возвращаться к отцу с матерью пора, заждались меня, поди.
И провела она его солнечными тропами прямо к городу, что вокруг большой горы стоял. Отец с матерью обрадовались, что дочь жива-невредима вернулась, а как попросил Энтульда ее руки, противиться не стали.
Сокровища спасенные отдал Энтульда королю своему, а свет в бочке владыкам вернул. Год не прошел, как свадьбу сыграли. И стали они жить-поживать и добра наживать.

— Мам, а кто такой Добран?
— Какой Добран?
— Которого они стали жевать.

И я там был, чай с медом пил, по усам текло, а в рот не попало. А свет в бочке владычица Вана увидала, от радости весь расплескала, и рассыпалась светлая роса по горам и по лесам; куда капли попали, там теперь морошка растет. На том и сказке конец, а кто слушал — молодец.

***
— Не бери больше у себя в институтской библиотеке сказок, хорошо? Я лучше в районной возьму.
— Почему? Серьезное академическое издание.
— Какая-то странная сказка: я в детстве другие читала — «Турин Злосчастный», «Эланор и три варга»... И картинок нет.

Конец.

~ Открыть все тэги MORE в этом посте ~

@темы: БПВ-2, Этап I: Жанр, Воинство Вернувшихся в Аман

Comments

[Джорджи Д.]

Потрясающие истории, даже не знаю что выбрать, чтобы особо отметить Понравилось все очень сильно. Такие светлые сказки)

Владычица Улалвен

Спасибо за Гил-Галада, спасибо за то, что женили Гил-Галада, и за то, что он такой хороший у вас
То, что одна стрела долетела к Элронду, думаю, не случайно Гил-Галад туда еще записку какую-нибудь прикрутил, типа "Ты же помнишь, что на выходных футбол?". Простите)

Настоящая сказка

Безумно трогательно и красиво. Действительно, настоящая сказка, правдивая и светлая)

Энтульда-Звездочет

Ох, Пропп заметен и оправдан) Сказка похожа на кружево. И особенно понравились вставки от рассказчика и слушателя)

И стали они жить-поживать и добра наживать.

— Мам, а кто такой Добран?
— Какой Добран?
— Которого они стали жевать.

Спасибо большое, жду вас на следующих этапах

[Entulde]

Спасибо, мы непременно будем и постараемся и дальше радовать

[КРысь]

Entulde, замечательные сказки, спасибо!

[Entulde]

КРысь, а вам спасибо за отзыв! Мы рады, что вам понравилось!

[Helaria]

Все три сказки просто чудо!
Особенно тронула "Последняя сказка".
Спасибо, и вдохновения команде на всех этапах!

[Entulde]

Helaria, и вам спасибо!

Мы очень довольны, что вас порадовали!

[Jedith]

Entulde, За "Владычицу Улалвен" - спасибо просто необъятных размеров. Хороша сказка. )))

[Entulde]

Jedith, а вам огромное спасибо за отзыв!
Надеемся и дальше не разочаровать.

[Jedith]

Entulde,

Удачи в боях. )))

[Гость]

Ох, ребята, порадовали-порадовали! Все три сказки - чудесны!

Каждую читала и думала - "за эту проголосую", "нет, за другую", "нет, за третью"! Так что теперь и не знаю, как решить этот вопрос

[Entulde]

Гость, спасибо! Нам очень приятно!