...и говорит однажды светло-чёрный ворон тёмно-черному ворону...
Название: Плоды победы
Задание: Вольный стиль
Размер: ~1900 слов
Жанр/категория: джен, ангст, AU, элементы политической драмы
Рейтинг: PG-13
Персонажи/Пейринги: Маэдрос, Фингон, Куруфин
Предупреждение: POV персонажа с тяжелыми физическими повреждениями
Примечание: авторские допущения, мнение авторов может не совпадать с мнением персонажей
Кружится… кружится — нет, падает, падает без конца, никак не может упасть. Рассыпается, рушится, не ухватиться — не за что, негде. Что… Что это? Это… звук. Звенит в воздухе, в падении, в пустоте — протяжный, повторяющийся, переплетает всё, держит, как на весу, как в сетях. Сеть никак не даёт уплыть обратно. Уплыть… вода, чёрная вода, льдинки острые, впереди-вверху, там…
Тени вокруг, снаружи-внутрь, внутри, серое, серое. Мне — как? Мне… холодно, холодно.
Я?..
…мы победили, слышишь? Не бойся, всё хорошо, ты с нами, ты не в плену. Мы победили, и ты обязательно…
Тени. Серые и розовые. Розовое — всё. Серые — тени. Долго.
Откуда-то нарастает красная вспышка — ударом, биением — ту-тум-тумм — переполняет, переливается, течет, насквозь и наружу — остановить бы, только не видно, ничего, одни красно-розовые пятна — мелькают, вскипают, их слишком… быстро стирает — бархатистое, прохладное, серое. Тени. Тень, как облако, наползает, течет, льётся — пить… окутывает, клубится, спрашивает. Мне… как? Да, правильно, мне…
Больно.
…они еще и спорить взялись: достаточно ли плодородная выйдет почва, если разложить все орочьи трупы на Анфауглит ровным слоем. Вдруг снова трава вырастет. Над этим даже смеяться не хочется.
Ты слышишь?..
Голос — тяжелый, твердый, надавливает с усилием, чем-то теплым ложится сверху, накрывает, но дышать можно, можно повернуть голову, дышать, еще, еще, тепло, жарко, что-то на лбу, что… это? Это — рука… Отброшенная в сторону рука в боевой перчатке, зарывшаяся в горячий песок.
Песок. Пепел. Черный, серый, пыльный, стальной, графитовый, угольный — серебрится там, где падает свет, так странно… Так близко к глазам. Сыплется сквозь пальцы. Каждая песчинка — маленький острый камень, нет, семечко, и каждое должно прорасти, траве ведь надо расти на чём-то, она не может расти на камне, и вот — сквозь ладонь, насквозь, проклёвывается острым зеленым листком…
Я не… чувствую.
Что ты тут делаешь среди ночи? Лучше бы поспал лишний час. Вряд ли здесь что-то вдруг сильно изменится за день или даже два… Так, придержи ему ноги, если тебе не трудно. Вот, хорошо. Ты хочешь о чём-то спросить, по глазам вижу.
Разве ему не будет так неудобно? Впрочем, тебе виднее.
Если не распрямлять руку сейчас, то спазм сгибающих мышц станет привычным, и её скрючит, а это нам ни к чему.
Но если рука цела, то почему...
Голова отдаёт неверные приказы. В таких случаях — бывает.
И что дальше?
Сейчас — ничего.
Ты же понимаешь, что я не об этом.
Рана тяжелая, смертные после таких остаются калеками навсегда, но он - аманэльда, и можно надеяться...
Надеяться… Слово… странное. Падает, расплескивается каплей, густой, бесцветной. Почему… оно? Быстрый, оборванный взгляд сверху вниз. Сверху вниз на мертвую птицу с разбитой головой, с отброшенным в сторону расправленным крылом.
…ему было так жаль их, разбившихся об окна, мы рисовали силуэты птиц на стеклах галереи, и он весь вымазался краской… тёмно-коричневый и бежевый, огромные перья, каждое — с руку длиной, как резная кость под пальцами, тонкий рисунок бородок на опахалах, огромные золотистые глаза, я рассказывал ему…
Кто — он?
…вызвал моего племянника на поединок, чтобы сражался, как мужчина с мужчиной, а то сзади подойти и дать по шее, чтобы руки с языком отнялись — много доблести не надо. Слово за слово, и вышел не поединок, а бессмысленная драка. Что за там за история — никто не признаётся. А ты — не знаешь?
Отправил одного держать Осаду, а другого с отрядом — домой, пусть его невеста выспрашивает…
Птицы на окнах… Но окон никаких нет, коридор черный, пустой, ни верха, ни низа, гладкое зеркало, переливчатое, точно гранитный скол, в нём искаженные, изогнутые силуэты. Много… нет, два. Двое. Мы. Я — кто? Тот — темная медь, медный обруч, алое и белизна, или этот — густая синева, золотой блеск на черном? На… волосах. В косах.
У меня — косы. Должны быть.
Нужно…
…поднять руку к виску, нащупать. Пальцы ничего не… сжимают чью-то ладонь… разбивают черную гладь. В отражении остаётся тот, другой… пристальный взгляд, осколки, вперемешку с тенями и темнотой перед… глазами.
Что-то… случилось. Плохое. Очень.
Я — где?
Чувствуешь мою руку? Сожми пальцы, ну?
Это… неправильно.
Неправильно!
Не… правильно!
Звенит, распирает, так громко, почему я один это слышу, кто-нибудь…
Что-то сдвигается в голове, внутри, разламывается с хрустом, рассыпается искрами и темнотой, в темноту… Не пошевелиться, не сдвинуться — неужели я увлёкся охотой на птиц и зашел в топь, увяз, но я никогда не тонул в болоте, я не там...
Я — где?
Это… вязкое, как земляное масло… птица, увязшая крылом в земляном масле…
Когда — я?
***
— Скажи, пожалуйста, брат: сколько ты еще позволишь сдерживать себя ложным представлениям о благородстве?
Маэдрос не ответил — лишь отвернулся от стола, где они с Куруфином размечали на карте пригодные по осеннему времени дороги, к окну — там, к северо-западу от крепости, вершины Эред Горгорот как раз скрылись за низкими снеговыми тучами. Остро захотелось стиснуть за спиной руки — этого жеста Маэдросу не хватало до сих пор, — но от стальных пальцев протеза неизбежно оставались отметины на левом запястье. Взамен Маэдрос положил ладонь на подоконник — успокоительно твердый и прохладный.
За спиной послышался длинный шелест, а следом раздался звук шагов и неожиданный легкий шорох — должно быть, Куруфин свернул ненужную больше карту, и край его накидки зацепился за угол стола, когда он обходил его с другой стороны.
Шаги приблизились. Маэдрос слегка, будто нехотя, повернул голову — брат действительно стоял теперь в нескольких шагах. Он тяжело вздохнул — больше мысленно, чем явно — и развернулся лицом, но руку с подоконника не убрал.
Куруфин удовлетворенно кивнул — а может быть, просто так упали тени, — и небрежно прислонился плечом к оконному проёму, показывая, что разговор вполне может быть долгим.
В эти дни брат не одевался так броско и продуманно, как раньше, да и в Химринге был сейчас проездом — с обозом оружия из заново открытых химладских кузниц, предназначенного для пограничных застав. Но всё же золотого шитья, даже скромного, на его чёрно-вишневой накидке было едва ли не больше, чем на плаще Маэдроса.
— Прошло почти четыре месяца со дня нашей победы… твоей победы, если мне будет позволено уточнить — союз этот, как-никак, созван тобой и носит твоё имя по праву.
Уголок рта дернулся против воли — и Маэдрос тут же нахмурился, чтобы это скрыть.
Победа. Да, была победа — оглушительная, если закрыть глаза на ее цену. А потом, после — постройка форпостов, расписание патрулей, поставки припасов — Анфауглит ведь не прежняя Ард-Гален, где можно было не заботиться хотя бы о части провизии для воинов и лошадей… И, вдобавок, координация действий между войсками Первого Дома, эльфами и смертными Хитлума, а также и Тургоном, обосновавшимся — временно, по его словам, — в Барад-Эйтель. Но Куруфину напоминать об этом не имело смысла: всё это время он тоже не сидел сложа руки.
— Или ты хочешь дождаться, пока Тургон начнёт в открытую претендовать на королевский венец? — спросил Куруфин, вновь прерывая молчание.
Маэдрос тяжело качнул головой в знак несогласия.
— Вряд ли он настолько глуп, чтобы открыто выступить против Верховного Короля, который…
— … пока ещё жив, — продолжил Куруфин, сделав отчетливое ударение на слове «пока».
— Глава наших целителей говорит, что со временем Фингон может поправиться, а она не бросает слов на ветер. — Маэдрос чуть сильнее сжал губы. — Тебе это отлично известно.
В конце концов, насколько — и как многие — вообще верили в свое время в то, что сам он сможет исцелиться после Ангбанда?
— Известно. Но ты и сам знаешь: целители не любят прямо говорить о худшем. Даже если она права, то сколько может продлиться это «какое-то время»? Мы установили Осаду, граница так же крепка, как в прежние годы, и нас уже нечему отвлекать от вопросов власти.
— Ты уж точно никогда не забывал думать о власти, судя по цветам, которые ты носишь и продолжал носить, даже будучи лишенным владений, — заметил Маэдрос, смеряя его быстрым взглядом.
Куруфин не отвел взгляда. Наоборот — он выпрямился, переплетая руки на груди, и вскинул голову, указывая подбородком на алый плащ Маэдроса, застегнутый на груди яркой золотой пряжкой.
— Разве ты сам сейчас не одет в королевские цвета Финвэ, как и подобает князю-победителю? — Рубашка Маэдроса была белой, но это ничего не доказывало, белый тоже был цветом королей, в отличие от черного — траура по отцу и Камням, цвета, принятого Низложенными. — Сейчас важно сохранить единство, и не позволить Тургону мутить воду — даже если он и не преуспеет, мы только обескровим самих себя. Тем более, ты и сам знаешь — далеко не все из тех, кто служил Фингону, подчинятся с той же готовностью его брату. Как можно доверять королю, который может исчезнуть так же неожиданно, как и появился — неизвестно, куда. Если на то пошло — военачальники Фингона, за исключением предводителя смертных, доверяют тебе сильнее и знают, чего ты стоишь. А что до тех, кто колеблется… Пойдут за тем, за кем победа и сила, если только ему — тебе, брат, — достанет твердой решимости. А мы… — Он выдержал тщательно отмеренную паузу, — ещё не забыли наше обещание Тинголу.
Маэдрос кивнул — не то, чтобы одобрительно, однако он ожидал, что об этом вот-вот зайдёт речь.
— Он, конечно, отсиделся под обширными юбками своей королевы, — продолжил Куруфин, — пока мы, нолдор, проливали кровь на тех землях, которые он напыщенно звал своими, но теперь даже из синдар мало кто смотрит на него как на истинного короля Белерианда. — Куруфин недобро прищурился, чуть наклонив голову, и тень легла на его лицо. — А когда у тебя будет Камень, кто решится дальше оспаривать твою власть?
— Именно мою? — хмыкнул Маэдрос. — С каких пор тебя волнует моя власть? Семь с небольшим лет назад она тебя, помнится, не особенно заботила.
Куруфин едва заметно вздрогнул, но совладал с собой — только руки, скрещенные на груди, вновь опустил вдоль тела, коротко сжимая и разжимая ладони.
— То, что было семь лет назад — было семь лет назад, брат. Сейчас меня полностью устроит, если место Верховного Короля займешь ты. Я… с уважением отношусь к тебе и не стану оспаривать твою власть. Но если тебе недостаточно простого обещания, я могу поклясться, — добавил он без улыбки, глядя на Маэдроса в упор. Тот сжал челюсти, борясь с искушением ударить брата. Это было... слишком — неуместно, почти до оскорбительного. Но разве сам он не обошелся тогда с братьями слишком — слишком гневно, необдуманно, резко? В конце концов, они были виновны не столько в том, что пытались захватить власть, сколько в том, что не преуспели.
Окажись им под силу добиться объединения раньше, чем ему самому — смог бы он заставить себя осуждать их по-настоящему?
— Тургон может и не согласиться так легко, даже если сам не питает приязни к Тинголу и его родичам, — уронил, наконец, Маэдрос.
Куруфин пожал плечами — явно показывая, что не считает это слишком уж существенным затруднением.
— Так объяви, что Фингон без того собирался уступить тебе венец после победы, как старшему из потомков Финвэ. На это — кто будет возражать?
Маэдрос с силой прижал ладонь к подоконнику, чтобы легкая боль отвлекла от вспыхнувшей злости. Но ведь и правда — говорил же Фингон ему, и не раз, пока они вместе составляли планы атаки и подсчитывали войска, что с родом Феанора его отец обошелся чересчур резко. «Ты был бы лучшим королем, чем я», — эхом зазвучало в ушах.
Маэдрос проговорил — размеренно и четко, почти сквозь зубы:
— Может, до тебя и дошло что-то из его слов. Но в слухах нет и не будет веса, а он никогда не утверждал этого прилюдно.
— Даже если его слова не были торжественной клятвой, — уголок рта Куруфина изогнулся в полуусмешке, — свидетели все равно найдутся. И подтвердят, что Фингон, сын Финголфина, собирался исправить несправедливость, допущенную его отцом. Тем более, теперь-то никому не придёт в голову утверждать, будто ты не способен вести войско в бой, как и подобает королю…
Недоговоренное «зато о нем — утверждать смогут» безмолвно зазвенело в комнате.
— Даже если и так, — тяжело уронил Маэдрос, — я предпочту подождать, пока Фингон достаточно окрепнет, чтобы принять решение — и уступить венец… если выберет именно это.
Куруфин неожиданно и широко улыбнулся.
— Так же, как с своё время выбрал уступить венец ты?
Маэдроса точно ударили в грудь. Он сдавленно выдохнул — и не нашелся с ответом.
Куруфин смотрел на него, пока текли мгновения, пронизанные острой смесью стыда, вины, горечи — смотрел с непроницаемым лицом, по которому нельзя было сказать ничего — и, наконец, произнес:
— Прости, брат — я с удовольствием проговорил бы с тобой и дольше. Но стоит поторопиться, иначе мы с обозом попадём здесь в метель. — Он коротко кивнул, отдавая формальную дань уважения, и исчез — только хлопнула дверь.
На карниз за окном плавно, точно нехотя, опускались снежинки.
Задание: Вольный стиль
Размер: ~1900 слов
Жанр/категория: джен, ангст, AU, элементы политической драмы
Рейтинг: PG-13
Персонажи/Пейринги: Маэдрос, Фингон, Куруфин
Предупреждение: POV персонажа с тяжелыми физическими повреждениями
Примечание: авторские допущения, мнение авторов может не совпадать с мнением персонажей

Тени вокруг, снаружи-внутрь, внутри, серое, серое. Мне — как? Мне… холодно, холодно.
Я?..
…мы победили, слышишь? Не бойся, всё хорошо, ты с нами, ты не в плену. Мы победили, и ты обязательно…
Тени. Серые и розовые. Розовое — всё. Серые — тени. Долго.
Откуда-то нарастает красная вспышка — ударом, биением — ту-тум-тумм — переполняет, переливается, течет, насквозь и наружу — остановить бы, только не видно, ничего, одни красно-розовые пятна — мелькают, вскипают, их слишком… быстро стирает — бархатистое, прохладное, серое. Тени. Тень, как облако, наползает, течет, льётся — пить… окутывает, клубится, спрашивает. Мне… как? Да, правильно, мне…
Больно.
…они еще и спорить взялись: достаточно ли плодородная выйдет почва, если разложить все орочьи трупы на Анфауглит ровным слоем. Вдруг снова трава вырастет. Над этим даже смеяться не хочется.
Ты слышишь?..
Голос — тяжелый, твердый, надавливает с усилием, чем-то теплым ложится сверху, накрывает, но дышать можно, можно повернуть голову, дышать, еще, еще, тепло, жарко, что-то на лбу, что… это? Это — рука… Отброшенная в сторону рука в боевой перчатке, зарывшаяся в горячий песок.
Песок. Пепел. Черный, серый, пыльный, стальной, графитовый, угольный — серебрится там, где падает свет, так странно… Так близко к глазам. Сыплется сквозь пальцы. Каждая песчинка — маленький острый камень, нет, семечко, и каждое должно прорасти, траве ведь надо расти на чём-то, она не может расти на камне, и вот — сквозь ладонь, насквозь, проклёвывается острым зеленым листком…
Я не… чувствую.
Что ты тут делаешь среди ночи? Лучше бы поспал лишний час. Вряд ли здесь что-то вдруг сильно изменится за день или даже два… Так, придержи ему ноги, если тебе не трудно. Вот, хорошо. Ты хочешь о чём-то спросить, по глазам вижу.
Разве ему не будет так неудобно? Впрочем, тебе виднее.
Если не распрямлять руку сейчас, то спазм сгибающих мышц станет привычным, и её скрючит, а это нам ни к чему.
Но если рука цела, то почему...
Голова отдаёт неверные приказы. В таких случаях — бывает.
И что дальше?
Сейчас — ничего.
Ты же понимаешь, что я не об этом.
Рана тяжелая, смертные после таких остаются калеками навсегда, но он - аманэльда, и можно надеяться...
Надеяться… Слово… странное. Падает, расплескивается каплей, густой, бесцветной. Почему… оно? Быстрый, оборванный взгляд сверху вниз. Сверху вниз на мертвую птицу с разбитой головой, с отброшенным в сторону расправленным крылом.
…ему было так жаль их, разбившихся об окна, мы рисовали силуэты птиц на стеклах галереи, и он весь вымазался краской… тёмно-коричневый и бежевый, огромные перья, каждое — с руку длиной, как резная кость под пальцами, тонкий рисунок бородок на опахалах, огромные золотистые глаза, я рассказывал ему…
Кто — он?
…вызвал моего племянника на поединок, чтобы сражался, как мужчина с мужчиной, а то сзади подойти и дать по шее, чтобы руки с языком отнялись — много доблести не надо. Слово за слово, и вышел не поединок, а бессмысленная драка. Что за там за история — никто не признаётся. А ты — не знаешь?
Отправил одного держать Осаду, а другого с отрядом — домой, пусть его невеста выспрашивает…
Птицы на окнах… Но окон никаких нет, коридор черный, пустой, ни верха, ни низа, гладкое зеркало, переливчатое, точно гранитный скол, в нём искаженные, изогнутые силуэты. Много… нет, два. Двое. Мы. Я — кто? Тот — темная медь, медный обруч, алое и белизна, или этот — густая синева, золотой блеск на черном? На… волосах. В косах.
У меня — косы. Должны быть.
Нужно…
…поднять руку к виску, нащупать. Пальцы ничего не… сжимают чью-то ладонь… разбивают черную гладь. В отражении остаётся тот, другой… пристальный взгляд, осколки, вперемешку с тенями и темнотой перед… глазами.
Что-то… случилось. Плохое. Очень.
Я — где?
Чувствуешь мою руку? Сожми пальцы, ну?
Это… неправильно.
Неправильно!
Не… правильно!
Звенит, распирает, так громко, почему я один это слышу, кто-нибудь…
Что-то сдвигается в голове, внутри, разламывается с хрустом, рассыпается искрами и темнотой, в темноту… Не пошевелиться, не сдвинуться — неужели я увлёкся охотой на птиц и зашел в топь, увяз, но я никогда не тонул в болоте, я не там...
Я — где?
Это… вязкое, как земляное масло… птица, увязшая крылом в земляном масле…
Когда — я?
***
— Скажи, пожалуйста, брат: сколько ты еще позволишь сдерживать себя ложным представлениям о благородстве?
Маэдрос не ответил — лишь отвернулся от стола, где они с Куруфином размечали на карте пригодные по осеннему времени дороги, к окну — там, к северо-западу от крепости, вершины Эред Горгорот как раз скрылись за низкими снеговыми тучами. Остро захотелось стиснуть за спиной руки — этого жеста Маэдросу не хватало до сих пор, — но от стальных пальцев протеза неизбежно оставались отметины на левом запястье. Взамен Маэдрос положил ладонь на подоконник — успокоительно твердый и прохладный.
За спиной послышался длинный шелест, а следом раздался звук шагов и неожиданный легкий шорох — должно быть, Куруфин свернул ненужную больше карту, и край его накидки зацепился за угол стола, когда он обходил его с другой стороны.
Шаги приблизились. Маэдрос слегка, будто нехотя, повернул голову — брат действительно стоял теперь в нескольких шагах. Он тяжело вздохнул — больше мысленно, чем явно — и развернулся лицом, но руку с подоконника не убрал.
Куруфин удовлетворенно кивнул — а может быть, просто так упали тени, — и небрежно прислонился плечом к оконному проёму, показывая, что разговор вполне может быть долгим.
В эти дни брат не одевался так броско и продуманно, как раньше, да и в Химринге был сейчас проездом — с обозом оружия из заново открытых химладских кузниц, предназначенного для пограничных застав. Но всё же золотого шитья, даже скромного, на его чёрно-вишневой накидке было едва ли не больше, чем на плаще Маэдроса.
— Прошло почти четыре месяца со дня нашей победы… твоей победы, если мне будет позволено уточнить — союз этот, как-никак, созван тобой и носит твоё имя по праву.
Уголок рта дернулся против воли — и Маэдрос тут же нахмурился, чтобы это скрыть.
Победа. Да, была победа — оглушительная, если закрыть глаза на ее цену. А потом, после — постройка форпостов, расписание патрулей, поставки припасов — Анфауглит ведь не прежняя Ард-Гален, где можно было не заботиться хотя бы о части провизии для воинов и лошадей… И, вдобавок, координация действий между войсками Первого Дома, эльфами и смертными Хитлума, а также и Тургоном, обосновавшимся — временно, по его словам, — в Барад-Эйтель. Но Куруфину напоминать об этом не имело смысла: всё это время он тоже не сидел сложа руки.
— Или ты хочешь дождаться, пока Тургон начнёт в открытую претендовать на королевский венец? — спросил Куруфин, вновь прерывая молчание.
Маэдрос тяжело качнул головой в знак несогласия.
— Вряд ли он настолько глуп, чтобы открыто выступить против Верховного Короля, который…
— … пока ещё жив, — продолжил Куруфин, сделав отчетливое ударение на слове «пока».
— Глава наших целителей говорит, что со временем Фингон может поправиться, а она не бросает слов на ветер. — Маэдрос чуть сильнее сжал губы. — Тебе это отлично известно.
В конце концов, насколько — и как многие — вообще верили в свое время в то, что сам он сможет исцелиться после Ангбанда?
— Известно. Но ты и сам знаешь: целители не любят прямо говорить о худшем. Даже если она права, то сколько может продлиться это «какое-то время»? Мы установили Осаду, граница так же крепка, как в прежние годы, и нас уже нечему отвлекать от вопросов власти.
— Ты уж точно никогда не забывал думать о власти, судя по цветам, которые ты носишь и продолжал носить, даже будучи лишенным владений, — заметил Маэдрос, смеряя его быстрым взглядом.
Куруфин не отвел взгляда. Наоборот — он выпрямился, переплетая руки на груди, и вскинул голову, указывая подбородком на алый плащ Маэдроса, застегнутый на груди яркой золотой пряжкой.
— Разве ты сам сейчас не одет в королевские цвета Финвэ, как и подобает князю-победителю? — Рубашка Маэдроса была белой, но это ничего не доказывало, белый тоже был цветом королей, в отличие от черного — траура по отцу и Камням, цвета, принятого Низложенными. — Сейчас важно сохранить единство, и не позволить Тургону мутить воду — даже если он и не преуспеет, мы только обескровим самих себя. Тем более, ты и сам знаешь — далеко не все из тех, кто служил Фингону, подчинятся с той же готовностью его брату. Как можно доверять королю, который может исчезнуть так же неожиданно, как и появился — неизвестно, куда. Если на то пошло — военачальники Фингона, за исключением предводителя смертных, доверяют тебе сильнее и знают, чего ты стоишь. А что до тех, кто колеблется… Пойдут за тем, за кем победа и сила, если только ему — тебе, брат, — достанет твердой решимости. А мы… — Он выдержал тщательно отмеренную паузу, — ещё не забыли наше обещание Тинголу.
Маэдрос кивнул — не то, чтобы одобрительно, однако он ожидал, что об этом вот-вот зайдёт речь.
— Он, конечно, отсиделся под обширными юбками своей королевы, — продолжил Куруфин, — пока мы, нолдор, проливали кровь на тех землях, которые он напыщенно звал своими, но теперь даже из синдар мало кто смотрит на него как на истинного короля Белерианда. — Куруфин недобро прищурился, чуть наклонив голову, и тень легла на его лицо. — А когда у тебя будет Камень, кто решится дальше оспаривать твою власть?
— Именно мою? — хмыкнул Маэдрос. — С каких пор тебя волнует моя власть? Семь с небольшим лет назад она тебя, помнится, не особенно заботила.
Куруфин едва заметно вздрогнул, но совладал с собой — только руки, скрещенные на груди, вновь опустил вдоль тела, коротко сжимая и разжимая ладони.
— То, что было семь лет назад — было семь лет назад, брат. Сейчас меня полностью устроит, если место Верховного Короля займешь ты. Я… с уважением отношусь к тебе и не стану оспаривать твою власть. Но если тебе недостаточно простого обещания, я могу поклясться, — добавил он без улыбки, глядя на Маэдроса в упор. Тот сжал челюсти, борясь с искушением ударить брата. Это было... слишком — неуместно, почти до оскорбительного. Но разве сам он не обошелся тогда с братьями слишком — слишком гневно, необдуманно, резко? В конце концов, они были виновны не столько в том, что пытались захватить власть, сколько в том, что не преуспели.
Окажись им под силу добиться объединения раньше, чем ему самому — смог бы он заставить себя осуждать их по-настоящему?
— Тургон может и не согласиться так легко, даже если сам не питает приязни к Тинголу и его родичам, — уронил, наконец, Маэдрос.
Куруфин пожал плечами — явно показывая, что не считает это слишком уж существенным затруднением.
— Так объяви, что Фингон без того собирался уступить тебе венец после победы, как старшему из потомков Финвэ. На это — кто будет возражать?
Маэдрос с силой прижал ладонь к подоконнику, чтобы легкая боль отвлекла от вспыхнувшей злости. Но ведь и правда — говорил же Фингон ему, и не раз, пока они вместе составляли планы атаки и подсчитывали войска, что с родом Феанора его отец обошелся чересчур резко. «Ты был бы лучшим королем, чем я», — эхом зазвучало в ушах.
Маэдрос проговорил — размеренно и четко, почти сквозь зубы:
— Может, до тебя и дошло что-то из его слов. Но в слухах нет и не будет веса, а он никогда не утверждал этого прилюдно.
— Даже если его слова не были торжественной клятвой, — уголок рта Куруфина изогнулся в полуусмешке, — свидетели все равно найдутся. И подтвердят, что Фингон, сын Финголфина, собирался исправить несправедливость, допущенную его отцом. Тем более, теперь-то никому не придёт в голову утверждать, будто ты не способен вести войско в бой, как и подобает королю…
Недоговоренное «зато о нем — утверждать смогут» безмолвно зазвенело в комнате.
— Даже если и так, — тяжело уронил Маэдрос, — я предпочту подождать, пока Фингон достаточно окрепнет, чтобы принять решение — и уступить венец… если выберет именно это.
Куруфин неожиданно и широко улыбнулся.
— Так же, как с своё время выбрал уступить венец ты?
Маэдроса точно ударили в грудь. Он сдавленно выдохнул — и не нашелся с ответом.
Куруфин смотрел на него, пока текли мгновения, пронизанные острой смесью стыда, вины, горечи — смотрел с непроницаемым лицом, по которому нельзя было сказать ничего — и, наконец, произнес:
— Прости, брат — я с удовольствием проговорил бы с тобой и дольше. Но стоит поторопиться, иначе мы с обозом попадём здесь в метель. — Он коротко кивнул, отдавая формальную дань уважения, и исчез — только хлопнула дверь.
На карниз за окном плавно, точно нехотя, опускались снежинки.
@темы: Вольный стиль, БПВ: "Осенний заплыв"
Спасибо, кажется, этот текст зацепил меня больше всего из того, что в этот раз здесь было.
Для себя текст поняла так, что Маэдросу пока близко не стоит вопрос власти, именно поэтому он не дает внятного отказа Куруфину?
Последнее предложение - как предупреждение о том, что победа от нолдор также далека, как и прежде.
намек, что Фингон все же оправится со временем?
в прространстве текста - это неясно, но, в общем, возможно.
Для себя текст поняла так, что Маэдросу пока близко не стоит вопрос власти, именно поэтому он не дает внятного отказа Куруфину?
Маэдроса не надо уговарривать, но ему очень не хочется, чтобы осадочек от ложечек (которые Нолофинвэ в своё врремя нашел, исключив род Феанора из очереди наследования) достался Фингону, которрый вообще не виноват.
Последнее предложение - как предупреждение о том, что победа от нолдор также далека, как и прежде.
Крр? Это прросто маркер времени - поздняя осень, первый снег.
naurtinniell,
И пошёл предпринимать конкретные шаги по отжиманию короны обратно.
Куруфин везет орружие на заставы на Анфауглит, прросто везет оружие. А, собственно как он будет этим там заниматься? Фингон-то в Химринге,
и вряд ли глава целителей даст Куруфину его добить, чтоб не мучался.Короче, ладно, я, видимо, вообще не поняла, что происходит и зачем.
Так как Куруфин-то будет его уговаривать, если он на грраницу уехал? Рразве что по возвращении, и то не факт, что его к Фингону пустят,
потому что глава целителей бдит.Короче, ладно, я, видимо, вообще не поняла, что происходит и зачем.
Что прроисходит - выигррали Пятую битву, потому что прроизошла сюжетно-исторрическая развилка. В ходе этого Фингон не погиб, а получил черрепно-мозговую трравму.
А зачем - это вы в каком смысле?
Прекрасно передано болезненное состояние Фингона.
Очень сильный и яркий образ Куруфина... но к такому Куруфину нужен еще сильный и яркий Маэдрос (желательно, даже более сильный и яркий), а его в тексте, к сожалению, нет. Сам по себе Маэдрос в части беседы с Куруфином получился довольно слабым и неприятным эльфом, а на фоне Куруфина так и вовсе каким-то никаким. Если этот Маэдрос станет королем, никакие клятвы не спасут от того, что вся реальная власть в конце концов соберется совсем не в его руках.
И отдельно настораживает вот этот момент:
Куруфин неожиданно и широко улыбнулся.
— Так же, как с своё время выбрал уступить венец ты?
Маэдроса точно ударили в грудь. Он сдавленно выдохнул — и не нашелся с ответом.
Это что ж жестокий Финголфин делал с бедным Маэдросом, чтобы корону у него отжать? И что теперь грозит Фингону? Прямо страшно делается.
Это шутка. Почти.
Я все-таки надеюсь, что автор ничего такого не имел в виду.
Даже непонятно, почему вы все так любите вырражение "отжать корону"?
Возможно, дело в том, что авторры никогда не были сторронниками общения Маэдроса с братьями в ключе "удар по голове с правой". А, возможно, действительно слегка не дотянули - но собиррались показать то, что Маэдрос сейчас просто не настроен разговаривать
он задолбался, и отвечает соответственно. Куруфинлезет без мылас этой темой не вовремя - и в общем-то знает об этом. В другой обстановке старший брат, вполне возможно, отвечал бы иначе. А так - есть шанс, что надавить удастся.читать дальше
Это что ж жестокий Финголфин делал с бедным Маэдросом, чтобы корону у него отжать?
Даже если корона и должна была прринадлежать Нолофинвэ по прраву старршего в роду Финвэ (по лествичному праву), то требование признать свой род низложенным и не имеющим права на участие в очереди наследования вообще, вряд ли могло быть выполнено иначе, чем с горечью, виной перед отцом и братьями, и перед угрозой междуусобной войны. Маэдрос выбрал меньшее из зол, но это не значит, что выбиррать ему было прриятно.
Ravens from the wasteland, к сожалению, оно само сюда просится, потому что никакой добровольной передачей и в тексте и не пахнет.
И теперь понятно, почему не пахнет:
Даже если корона и должна была прринадлежать Нолофинвэ по прраву старршего в роду Финвэ (по лествичному праву), то требование признать свой род низложенным и не имеющим права на участие в очереди наследования вообще, вряд ли могло быть выполнено иначе, чем с горечью, виной перед отцом и братьями, и перед угрозой междуусобной войны. Маэдрос выбрал меньшее из зол, но это не значит, что выбиррать ему было прриятно.
Вы считаете, что Финголфин потребовал у Маэдроса корону и соблюдения каких-то еще условий. И это чувствуется в тексте.
От канона остается все-таки другое впечатление: Маэдрос реально сам сгенерировал, а потом и осуществил, преодолевая по дороге всякие трудности, идею передачи власти Финголфину.
Сделать это он мог по двум причинам (по любой из двух, но, может, и по обеим сразу, не принципиально): либо он был эльда с твердым нравственным стрежнем и четкими моральными установками, и реально считал, что род Феанора виноват перед финголфином и его последователями, и поэтому не может более претендовать на власть над ними, либо он был дальновидным политиком и понимал, что претендовать-то они могут на что угодно, но власти их никогда не признает ни один нолдо, перешедший Хэлкараксэ, поэтому, чтобы единым фронтом выступать против Моргота, надо отказаться от верховной власти, и не на время, а навсегда, нолдор же не идиоты.
Какая бы из этих причин ни двигала Маэдросом при принятии решения, все равно он предстает в процессе его реализации эльфом решительным и волевым, сильным, умеющим добиться того, что считает нужным. То есть именно таким, каким он обрисован и в большинстве других ситуаций.
А в вашей версии, Маэдрос, получается, просто подчинился требованиям Финголфина, похоже, вообще не вникая, надо ли это делать на самом деле, а может, наоборот, не надо... Как тогда он это реализовал, учитывая, что часть его братьев точно была против? Хотя это уже не важно к моменту событий фика... Как-то реализовал, потому что на него надавил Финголфин. А теперь Куруфин давит на него, чтобы он забрал власть обратно, и он готов ее забрать, только перед Фингоном как-то неудобно.
Дальновидным его назвать язык не поворачивается, да и морального стержня не видать. Причем не только в вопросе с короной, но и вообще: захватывать власть в чужих городах, оказывается, нормально, если все получилось. Уже осудить не получится. Красавец вообще!
Какая уж тут сила.
Возможно, дело в том, что авторры никогда не были сторронниками общения Маэдроса с братьями в ключе "удар по голове с правой".
А вот тут я полностью соглашусь. Но, имхо, он и без удара по голове умел донести до них свое мнение так, что спорить желания не возникало. Если только дело не касалось Клятвы, там, очевидно, его умения давали сбой.
никакой добровольной передачей и в тексте и не пахнет.
А вы уверрены, что вы внимательно читали?
Так вот, в Сильмариллионе действительно сказано о том, что Маэдрос принёс официальные извинения, и передал корону. И это было, прравильно с точки зрения дрревнейшей лествичной системы наследования (дядя имеет в наследовании преимущество перед племянником, как в "Гамлете") и действительно дальновидно с точки зрения политики.
читать дальше
захватывать власть в чужих городах, оказывается, нормально, если все получилось. Уже осудить не получится. Красавец вообще!
Ворроны снова вынуждены спрросить - вы внимательно читали? Не очень, особенно если прропустили слово "объединение", а так же то, что сейчас Маэдрос в принципе не расположен об этом говорить, иначе спросил бы, почему брратья объединение Белерианда начали через жопу, невзирая на то, что это вещь нужная.
Это, конечно, авторрские тррактовки, но Сильмариллион - литерратурный источник, имеющий внутрритекстового авторра и по опрределению не может иметь единой тррактовки даже внутрри мира, и когда есть рразные тррактовки - это интерресно.
То есть, воррроны, конечно, пррризнают, что не до конца как следует прррописали, что Маэдрос отвечает
на отъебисьочень желая, чтобы Куруфин сей минут прровалился сквозь пол, но это другое дело.А вы уверрены, что вы внимательно читали?
Ravens from the wasteland, абсолютно, я даже два раза его перечитала, на всякий случай)
К тому же, как вы сами заметили, словосочетание "отжать корону" тут употребляли и до меня, я, кстати, не обращала внимания, пока вы не сказали.
Я посмотрела оригинал, там не низложенные, а лишенные/лишившиеся права, но это не значит, что их права лишил лично злой властолюбивый Финголфин.
Злой властолюбивый Финголфин вообще не из Сильмариллиона, может быть что-то отдаленно похожее есть в Шибболете, но не так, как вы его расписали.
Сцена на совете-то вообще причем, он предлагал отцу поддержку и помощь, а не пытался корону у него... отжать.
Не очень, особенно если прропустили слово "объединение", а так же то, что сейчас Маэдрос в принципе не расположен об этом говорить, иначе спросил бы, почему брратья объединение Белерианда начали через жопу, невзирая на то, что это вещь нужная.
Какого объединения? Нарготронд и так был союзником Химринга (и других нолдор и синдар в борьбе с Морготом), зачем чинить то, что и так хорошо работает?
То есть, воррроны, конечно, пррризнают, что не до конца как следует прррописали, что Маэдрос отвечает на отъебись очень желая, чтобы Куруфин сей минут прровалился сквозь пол, но это другое дело.
Ну, он вроде как и желает, чего-то там, немножко... но при этом уже готов пойти на поводу и обтяпать дельце, только перед Фингоном все еще неудобно.
там не низложенные, а лишенные/лишившиеся права, но это не значит, что их права лишил лично злой властолюбивый Финголфин.
Знаете, прримерно так отвечают дети на вопррос, откуда дыррка на штанах. читать дальше
Ravens from the wasteland, о нет, эти штаны не сами порвались, но порвал их не Финголфин.
читать дальше
Мне казалось, что реакция Маэдроса на слова: Так же, как в своё время выбрал уступить венец ты? связана с тем, что он понимает, что отказаться от короны Фингону придется в том случае, если окажется, что он никогда не поправится достаточно для того, чтобы править. А признавать это больно, и Маэдрос переживает за своего друга. А Куруфин переживает за корону.
А оказывается было все сложнее) Но в то, что Финголфин как-то на Маэдроса надавил, чтобы забрать власть, мне не верится.
Авторры не могут запрретить вам попытки сделать из этой исторрии то, чем она не является, поскольку кррасота в глазах смотрящего.
Прро коррону и её теперрешнее состояние повторрять не будем, поскольку всё уже сказано.
Где-то вы на половине истории остановились. Феаноринги не просто кого-то о чем-то проинформировали, они своей информацией спровоцировали целую цепочку событий, в результате которых законный король и строитель города покинул этот город практически один...
читать дальше
jasper-cat, нет-нет, вы прочитали именно то, что автор клал, пррродолжайте! Прросто здесь кто-то пытается воспрринимать герроев или как разбойников с большой дороги, или как чистейших и благороднейших, которые ничего и никогда.
В дискуссии многое уже есть, но для вас мы готовы рррезюмирровать:
читать дальше
Про Нарготронд ничего говорить не буду, тут ваша позиция совпадает с классической "Феаноринги не сделали ниче такова, это Берен виноват", но тогда за что вообще Маэдрос обошелся с ними в вашем тексте сурово и гневно, не ясно.
Ему могло быть тут не очень удобно, на самом деле, но между ним и Маэдросом хорошие отношения, да и власти он достоин.
Фингон спас Первый Дом в Альквалондэ (правда, не зная, как точно обстоят дела, а то, может, и не стал бы спасать, но по факту спас), но потом на него, как и на еще значительную часть народа нолдор, Феанор и его сыновья положили болт, бросив их в тундре, вообще не интересуясь, что там с ними дальше будет. Маэдрос, конечно, был против, но никого это никак не защитило.
И вот теперь Фингон должен из чистой симпатии к Маэдросу передать власть над народом, на который ПД уже клал болт, обратно ПД. Где гарантия, что они опять не положат на часть нолдор болт? Допустим, не Маэдрос, но кто-то из его братьев, к которым власть перейдет, случись что с Маэдросом? Или Фингону вообще на всех наплевать? Странная очень история.
В общем-то, это было последнее, что я имею сказать по данному вопросу.
дискуссию можно сворачивать, потому что вы говорите мне, что я вчитываю в ваш текст ужасы, которых там нет
и делаете пояснения, из которых следует, что все даже хуже, чем я думала.
Ворроны согласны, потому что вы тут же старрательно вчитываете что-то стррранное уже в пояснения, и далее по крругу, вам как-то прри этом пофиг, что про чью-то вину авторы вообще ничего не говоррили. Кстати, упомянутая тундрра, если что, была беррегами Амана и даже в виде тундрры была безопаснее, чем Эндорэ, а единственное, что им действительно гррозило - это возврращение в Тирион (вроде бы никого из вернувшихся Валар не съели на завтррак, или ворроны что-то путают?)
И это - тоже последнее, что авторры имеют вам сказать.
По существу, в смысле про текст: ситуация «мы победили, но лучше почему-то не становится». Нормальная ситуация, в этом каноне всегда так.
Трагический эпос, туды его.Не претензия, но замечание: Маэдрос как бы отступает на второй план — не то чтобы его нет в тексте или он там мебель, но просто Куруфин
человек-политический-перфомансперетягивает внимание на себя. Чуть-чуть бы дописать. Но, с другой стороны, это тоже объяснимо — во-первых, Маэдросу хреново от любого решения (а принимать-то решение все равно придется), а во-вторых, он отчетливо задолбался, потому что война не закончилась и рулить всем этим бардаком по-прежнему надо. А Куруфин — няшенько (=, но я просто люблю такого типа отморозоков, хотя и не всегда соглашаюсь.Глюки Фингона вот еще удались (=
Во-первых, мне пришлось оторваться и сходить подышать при виде такой роскошной подачи изменённого состояния. Тот неловкий момент, когда только что писал аналогичное, и увидел лучше)
Во-вторых, интересно. Хитрая ситуация, сходу непонятно, но при этом не тянет бросить, как нередко бывает. Мне пришлось перечитать куски, чтобы понять ход событий. Но фрагмент, где Фингон слышит диалог я не расшифровала. Чей племянник подрался, с кем? Как будто говорил Куруфин, но о ком тогда? Маэглин что ли?
В общем, хитро закрутили) Написано хорошо. Сама ситуация и правда интересная. Кто: Маэдрос или Тургон? Клятва или король-бегунок? Хочется продолжения)
Из минусов: меня в процессе чтения смутил обращ Маэдроса, он выглядит здесь нерешительно и слишком бледно на фоне Куруфина. Комментарии это впечатление подтвердили. Это могло бы быть частью замысла, но раз нет, значит, это недочет.
Больше претензий вроде нет.
Дискуссия тоже заслуживает пары комментариев, но раз ее свернули (а и правильно), то просто имхи.
- Я считаю, Ноло благородный и честный товарищ, который всю дорогу считал себя самым умным, разумным, правильным, здравомыслящим и т.д. Не с позиции чистого самомнения, а просто так ему подсказывали все эти качества. Типа "папа, ты мудрый, хороший, все тебя уважают, я первый, но ты поступаешь неправильно, все вы неправы, это прискорбно; я знаю, как надо". Не сказать, что он всегда заблуждался, но такой героический, сука, отличник, который через раз бесит. ... Я поняла, Ноло - это Гермиона. Теперь все совпало.
Короче, корону он специально не отжимал и племянников по миру не пускал. Просто это был единственный верный выход, единственный умный правитель - он сам, и Ноло со вздохом и сожалением взвалил бремя на себя. Умничка.
- Я считаю, что Маэдрос сам и сознательно устранил Первый Дом из системы наследования. Потому что, да, моральное право на власть над прошедшими Льды. И потому что Клятва. Одно дело поклявшийся лорд и выбравшие его верные, другое - король. Это как бы переносит выполнение Клятвы на всех нолдор, как на верных своему королю. Или это новый раскол. Примерно то, что случилось в Нарготронде. Поэтому для всех лучше, если ПД будут подальше от короны, а заодно и от короля. Я полагаю, что команды из Барад Эйтель в земли на востоке по обоюдной, возможно молчаливой договоренности доходили крайне ограничено, скорее по части общих вопросов и уж точно не как указания, как им там жить.
При этом ККК вполне могли быть с Маэдросом в этом вопросе несогласны, что мы и видим в тексте.
Вроде все, что я имею сказать.
потому что Клятва. Одно дело поклявшийся лорд и выбравшие его верные, другое - король. Это как бы переносит выполнение Клятвы на всех нолдор, как на верных своему королю. Или это новый раскол.
И тут у меня возник вопрос: а в чем раскол-то? На тот конкретный исторический момент (на берегу Митрима) единственное что-то, против которого может быть направлена Клятва — это Моргот. Ну так мы же вроде и так шли с ним воевать, нет? Вроде бы по этому вопросу у нолдор разногласий быть не должно. (Или это сразу предполагается — после гипотетической победы над Морготом — развитие событий вида «мы делили Сильмарил, много наших полегло»? Но тоже как-то рановато еще предполагать...)
Извините за легкий оффтоп, просто зацепился.
Маэдрос принёс официальные извинения, и передал корону. И это было, прравильно с точки зрения дрревнейшей лествичной системы
В Арде нет на этот момент нет никакой системы наследования, которую можно было бы назвать "древнейшей". С учетом того, что у нас активно действует второе и третье поколение, то натягивать процесс в стадии формирования на земную систему неверно.
Поэтому утверждение, что
Лествичная система отменена не была - судя по тому, что Фингону в свою очередь наследует не сын, а бррат. тоже неверно. Она и не существовала.
ЗЫ.
если считать по лествичной системе, за погибшим Нолофинвэ должен вновь наследовать Маэдрос как старший из племянников (точнее брат Арафинвэ, но его тут нет).
Нет, потомки Феанора при таком подходе исключались бы все равно, как уже один раз выпавшие.
Ворроны благодаррят!
Маэдроса всё задррало, а тут ещё и брратья, и ещё и Тургон, и ещё и Фингон никак не очнется, хотя честно старрается, и лучше бы ему уже...
Норлин Илонвэ, благодарррим!
+Пара ворронов пррисаживается на жеррдочку, чтобы не поднимать лишний ветерр кррыльями, ведя рразговор+
читать дальше
По поводу Нолофинве в предыдущей дискуссии ворронов, возможно, занесло на кррыльях, и в тррактовке они с вами в целом согласны.
читать дальше
С Клятвой - вопррос тррактовок/споррный. На тот момент наличие Клятвы - без пред-знания - мало что меняло. читать дальше
О лествичном прраве. Возможно, рреконстррукция не совсем веррна, но вот как светло-черрный воррон это себе прредставил.
читать дальше
*Все еще с телефона, поэтому без цитат и покороче*
Целительницу не опознала, думала, это сначала Маэдрос, потом Куруфин. Шапка в этом смысле сбивает.
Ситуацию с Келебримбором не распознала. Интересная идея, но как будто невнятная. Если это не я одна тупанула) (и там была опечатка, где диалог про племянника; что-то лишнее - то ли союз какой-то, то ли предлог; не полистаю обратно искать)
С Маэдросом замысел понятен, но получилось, что получилось.
Вбоквелы поддерживаю, с интересом почитала бы)
Насчет Ноло - просто да)
Клятва все равно несет в себе сакральное, сверхъестественное. Это не просто народная война против врага народа. Так что я тут трактую войну отдельно, Камни и Клятву рядом, но отдельно. Ну и пред-знание тоже отбрасывать не стоит. Даже Феанаро мощь Ангбанда осознал в конце, но призвал сыновей Клятву повторить.
А в контексте данного рассказа, верно, появляется еще и дориатский вопрос. И тогда имеем потенциального короля со всеми этими его "утаит, в руку возьмет" и войском, которое королю должно подчиниться.
Про право тоже согласна. Моя ремарка была против тезиса "у них лествичное право, значит, они его нарушают". У них вообще не лествица, а свой гибрид, ничего нарушить они не могут. Так исторически сложилось (с)
А так, да, действовали по ситуации.
А почему Феанаро не считать? Считать. Но даже не в этом дело. По лествице Маэдрос отрекся, право перешло в другие ветви, весь род Феанора выпал с концами.
Но это умозрительно, потому что тут таки не лествица)
После деанона ворроны еще планирруют веррнуться к этому тексту и дорработать его. Так что в любом случае спасибо за замечания.
По пред-знанию тут вопррос восприятия - ворроны больше склонны воспринимать "Сильмариллион" литературным текстом внутри мира (Арды), а у внутритекстового автора никак не было возможности залезть в голову Феанора. Написано, конечно, красиво и драматично (вороны без иронии!), но пространство для трактовок остается.
Тем более, что с отношением Феанора к судьбе и пророчествам - его предсмертный наказ повторить Клятву вполне можно рассматривать и как "пренебречь, вальсируем".
Моя ремарка была против тезиса "у них лествичное право, значит, они его нарушают". У них вообще не лествица, а свой гибрид, ничего нарушить они не могут.
Лествицу ворроны скорее использовали по аналогии, даже если выразились не совсем точно - ведь должна же была, в теории, в довалинорские врремена существовать какая-то система наследования на случай неестественной смеррти (мы не только о корролевской власти), какой-то обрраз действий на случай, если главу рода съели какие-нибудь тварри. Скорее всего определялось это по старшинству, да.
По лествице Маэдрос отрекся, право перешло в другие ветви, весь род Феанора выпал с концами.
И опять зависит от трактовки и ответа на вопрос - Маэдрос был королём, или был прровозглашен ошибочно, или вообще не был прровозглашен (надо было дела делать, а не корроля объявлять). Если был - то да, если ошибочно - то он по прежнему имеет право на власть.
А еще от ответа на вопррос, кто формально старрше. Нельяфинвэ Майтимо действительно может оказаться "третьим Финвэ", если Ноло чуть-чуть отстал. Или имя могло быть заготовлено заранее, до ррождения, но Ноло успел, а Феанаро не стал придумывать новое для первенца из чистой упертости.
Если Маэдрос старрше - то да, отррекся и выпал.
Насчет пред-знания и вообще трактовок пространства много, иногда даже слишком много) Специфика первоисточника.
Насчет аналогии понятно. Насчет наследования и прецедентов тоже могут быть трактовки. Я придерживаюсь версии, что в довалинорские времена не было большого прироста, поэтому и родов многочисленных тоже не было.
Ну тут можно много что принять во внимание... Хотя мне кажется, лучше не усложнять. Был королем, отрекся.
С возрастом Маэдроса и Финголфина тоже можно порассуждать с аргументами на обе версии. Я придерживаюсь той, что Маэдрос все же младше всех детей Финвэ.
Я придерживаюсь версии, что в довалинорские времена не было большого прироста, поэтому и родов многочисленных тоже не было.
Экспоненциального роста популяции, как в Валиноре быть действительно не могло, но естественный должен был быть, потому что естественной смертности не было, а искусственная - избиррательна. Кроме того, могли быть и иные объединения, в которрых мог существовать механизм перредачи лидерства по старршинству.
Я придерживаюсь той, что Маэдрос все же младше всех детей Финвэ.
Тут кое-что можно просчитать по косвенным прризнакам.
читать дальше