Владыка следит за тобой.
Название: Двое ученых и десять орчат
Размер:5848 слов
персонажи: Второй (Кхамул), Пятый (Эрион), кошка Эриона, пятеро омп.
Жанры и категории: хоррор, джен, экшн, даркфик, дэзфик
Рейтинг: NC-17
Предупреждение: смерть персонажей, особенности назгульской анатомии, расчленение (в том числе трупов разной степени свежести).
читать дальше— И не надоедает тебе копаться во всех этих… кишках? — Кхамул брезгливо отдернул руку, в которой держал пинтовый кубок черненого серебра, инкрустированный обсидианом и жадеитом, когда из-под скальпеля его коллеги брызнула тонкая струйка еще теплой крови. Взметнулся широкий рукав черного одеяния, поколебав пожелтевшие листы книг и разложенные на столе свитки, один из которых, упав на пол, развернулся. Кхамул бросил быстрый взгляд в его сторону. Неживые глаза различили рисунок человеческого тела в профильном разрезе. Назгул скривился где-то под капюшоном, а потом еще раз, когда обнаружил, что несколько капель все же попали на его рукав. А еще он был готов поклясться, что Пятый специально разрезал именно так, прицельно. Его-то рукава были предусмотрительно подвязаны выше локтей, обнажая призрачную плоть, сквозь которую просвечивали зеленоватым кости и подвижные сухожилия.
— А тебе не надоедает блуждать среди призрачных грез, в которых ничего понять невозможно? Когда мозг туманится и не может отличить фантазию от сна? — отозвался Пятый, осторожно раскрывая сделанный от яремной впадины до паха разрез. От еще свежих потрохов в холодном воздухе Минас-Моргула шел пар, принимавший тот же зеленоватый оттенок благодаря призрачному, мертвенному свету, царившему тут, казалось, с самого завоевания башни.
Кхамул ухмыльнулся, было видно — его собеседнику, разумеется, — как блеснули в широкой усмешке мелкие острые зубы.
— Понимать души и управлять ими — это искусство. И удовольствие.
— Вот и для меня все это, — Пятый обвел широким жестом металлический стол со свежим трупом, полки, заставленные книгами, жутковатого вида инструментами, которым позавидовал бы любой палач востока и запада, банками с забальзамированными частями тел и флаконами разнообразной дряни, — искусство и удовольствие.
— Да ладно? — недоверие в свистящем голосе было почти искренним, — тебя ведь и при жизни мертвечина не возбуждала, а сейчас — куда нам?! А ты говоришь, удовольствие. Нам для того только мозги и остались. Свои да чужие.
— И чужие мозги в том числе, — вкрадчиво отозвался Пятый, откладывая скальпель и скользя кончиками костлявых пальцев по рукоятям аккуратно разложенных на подносе идеально заточенных ножей, — правда, на мозги я бы с большим удовольствием посмотрел в живом теле.… После смерти они стремительно теряют связь с конечностями, а это — самая важная часть процесса.
— Ты же, вроде, уже пробовал? — Второй отошел к шкафу, взял бутыль с эфиром и налил в кубок. Щелкнул ногтем по перстню, где в темный металл был оправлен яркий топаз, камень тотчас откинулся, показывая секретную полость, и Кхамул высыпал оттуда немного мерцающего порошка в кубок. Эфир забурлил, распространяя по помещению пахучий дым. Пятый, принявшийся сосредоточенно пилить грудную клетку своего подопечного, лишь отмахнулся от того дыма, продолжая наигрывать на ребрах образца мелодию ни с чем не сравнимого треска ломаемых костей.
— Увы, — в голосе Пятого сквозило сожаление, — один бедолага скончался от боли, когда я вскрывал ему голову, другой не перенес вида спиленной верхушки своего черепа в моих руках, а третий расстался с разумом, унимающий боль дурман оказался слишком крепок для него.
— Печально… — посочувствовал Истерлинг, непроизвольно морщась от треска. Он понимал тоску Пятого по образцам, в последнее время и ему самому редко удавалось получить в своё пользование пленника. Сейчас они были нечастой роскошью, шли сразу на допрос, а после той обработки имели небольшую ценность в качестве творческого материала. И Кхамулу и Эриону уже порядком приелись стандартные допросы и пытки по принципу «быстро и надежно», что проповедовали Ангмарец и Восьмой, обеим творческим личностям хотелось чего-нибудь неординарного и свежего. — А этого-то ты как достал? — Второй разогнал рукавом дым над кубком и пристально всмотрелся в жидкость.
— Да чистая случайность, — Пятый аккуратно разложил отпиленные ребра на соседнем столе, застеленном чистым полотнищем, — итилиенский разведчик, отдал концы в темнице, не дождавшись, когда наши дознаватели его заберут.
— Случайность? — проницательно уточнил Кхамул.
— Совершенно верно, — подтвердил Эрион, любуясь разложенными ребрами и протирая нож.
— Кстати, — после недолгого молчания, когда оба созерцали дела рук своих, произнес Второй, — похоже, вскоре мы сможем вдоволь развлечься. Оба.
— Да ну? — в шипении Пятого сквозило недоверие, смешанное с предвкушением. — Что ты там углядел?
— Пятерых неразумных орчат, отправившихся на прогулку в черные горы, где живут два злобных колдуна. Смотри сам, — он подошел к коллеге и поднес к его капюшону кубок, в мутной глубине которого мерцали призрачные огоньки, складывавшие в вид окрестностей башни, дороги и пяти фигур, шедших по ней.
Пятеро путников бодро шагали по широкой дороге, надвинув на головы капюшоны серых потрепанных плащей. Периодически то один, то другой путешественник озирался по сторонам, и, в целом, резвость компании объяснялась не столько избытком сил, сколько тревогой, страхом и нервозностью. Впрочем, это было вполне понятно, так как в вечерних сумерках длинная, косая тень величественного Минас-Моргула уже упала на Горы Ужаса. А пути до бывшей Лунной Крепости оставалось не так много. Один из путников, с выбивавшимися из-под капюшона соломенными лохмами и коротким копьем на плече, издал короткий нервный смешок и принялся тихо, но с чувством декламировать:
— Десять орчат пошли купаться в речке, один захлебнулся, и их осталось девять, девять орчат гуляли среди сосен, один другому выбил глаз и их оста…
— Заткнись, Гельд! — резко оборвал светловолосого его сутулый невысокий спутник, не выпускавший из рук посох с тяжелым набалдашником.
— Что Тервин, боишься? — тут же последовал ответ с явной издевкой.
— Оба рты закрыли! — сурово одернул спорщиков третий путешественник, плечистый и заросший черной щетиной, с луком за плечом. Похоже, он являлся негласным командиром отряда, так как первые двое послушались, и дальше побрели притихнув.
— Да ладно тебе, Элдис, — только и пробормотал первый, но «командир» предпочел не услышать.
Некоторое время все шли молча, потом вновь заговорил копейщик Гельд.
— А мы скоро дойдем? А то на этой открытой дороге у меня ощущение, что кто-то взглядом спину сверлит. И как мы проберемся в башню? Дядька говорил, что там всяких лиходейских ловушек не счесть.
— Часа два осталось, — прикинул четвертый путник, взглянув из-под козырька ладони на возвышающуюся башню, его плащ был из добротной шерсти, а к поясу был пристегнут длинный меч в ножнах с гондорской эмблемой на серебряной бляхе. Сравнительно высокий голос выдавал юный возраст. — Ройг, на твоей карте ведь должен быть безопасный путь.
— Ну да, есть, — хрипло отозвался пятый, смуглая кожа которого выдавала южную кровь, — только все равно перед каждым шагом проверять придется. С этих гадов безлицых станется улучшить чего-нибудь, — он зло сплюнул в дорожную пыль и поглубже натянул капюшон.
— Если кто-то боится, пусть лучше проваливает сразу, — в очередной, вероятно, раз, повторил Элдис.
— Трусов и девиц нет, — хохотнул Гельд, покосившись на Тервина. Тот ответил мрачным взглядом и поправил заплечный мешок.
Смеркалось, по небу плыли темные тучи, в редких разрывах которых можно было на миг-другой заметить робкую звездочку. Цвета окончательно поблекли, оставив миру лишь два тона — темный и светлый, и только Минас-Моргул возносился к небесам острой стремительной иглой, подсвеченной мистическим сиянием. Чем ближе путники подходили, тем тяжелее становилось дышать, казалось, башня подавляла, а из множества окон, в которые сколько не смотри, ничего не увидишь, глядела сама тьма, похищающая души. С запада полз туман, пока еще не слишком густой, но ближе к полуночи обещавший стать густой, белесой кисеей. Становилось зябко, несмотря на толстые плащи.
Ройг сверился с картой, и пятерка авантюристов свернула по незаметной тропке, забиравшей к северо-востоку.
— Тут есть подземный ход, — пояснил проводник, — по нему мы попадем сразу в подвалы башни, минуя стены и двор.
— Разумно, — отозвался Элдис, осматриваясь вокруг.
— И какая там охрана? — уточнил Гельд.
— Ловушки, скорее всего, — ответил Ройг, спустившись по насыпи в неглубокий овраг, образованный большими серыми валунами, — но если будем внимательны, пройдем. Через главные же ворота точно не проскочим. Ага, вот оно! Парни, помогите-ка сдвинуть эту глыбу! — он навалился всем весом на один из валунов.
— Уверен, что этот? — Гельд сбросил на землю плащ, небольшой круглый щит и копье и налег плечом рядом с Ройгом. Камень подался, но не намного, к ним присоединился Элдис, упершись в глыбу обеими руками.
— Да! Ых! Тервин, стой на стреме! Анардил, давай к нам! — последняя фраза относилась уже к гондорцу.
Еще некоторое время они пихали и толкали камень, что тот же Пятый откатывал одним движением руки. Диверсанты умудрились взмокнуть в холодной, промозглой ночи. Туман в этой низине плескался уже на уровне их колен, и в какой-то момент приглядывавшему за обстановкой Тервину показалось, что вытекает он из-под того камня, что толкают приятели. Протер глаза, тряхнул головой. Эх, только Враг разберет, что это за туман проклятый. А между тем камень, наконец, сдвинулся и с пронзительным, протяжным, похожим на стон скрипом отъехал от стены, открыв взглядам темную щель фута три в ширину и семь в высоту.
— Есть! — Гельд хлопнул себя ладонью по бедру и принялся собирать брошенные пожитки. Тервин поспешно спустился с возвышенности, что была его наблюдательным пунктом. Ройг запалил факел из связки, которая была у него с собой, и пошел вперед, за ним с луком наготове — Элдис. Анардил обнажил меч, Гельд надел щит на руку и пошел рядом с Элдисом, проверяя копьем каменистый пол. Замыкал Тервин. Подземный ход, ведущий в Минас-Моргул, встретил пятерых товарищей сыростью, спертым воздухом, далеким плеском воды и кромешной тьмой, что сейчас разгонял факел Ройга. Впрочем, назвать этих пятерых товарищами можно было только с очень большой натяжкой.
— Десять орчат? — осведомился Кхамул, вольготно устроившийся в кресле. Одним глазом Второй наблюдал за Эрионом, другим следил за приключениями в кубке.
— Детская считалочка откуда-то с запада, — пояснил Пятый, — то ли из Эсгарота, то ли из Бри, или как его там.
Он отвечал, не отвлекаясь от своего занятия, и в данный момент вытаскивал из подопытного правое легкое.
— А дыхалка у нашего итилиенца была будь здоров, — заключил улайри, и так и эдак разглядывая извлеченный орган, — табачком из Длиннохвостья он не баловался. Чисто, как у младенца. Не то, что у наших, день и ночь пеплом Ородруина или пылью рудников дышащих.
— Забальзамируй и поставь на стенд эталонов.
— А это неплохая мысль… — Пятый поднял легкое повыше, покрутил, разглядывая с разных ракурсов.
— Так что там с этой, как ты сказал, считалочкой, что-то про «задохнулся»?
— Захлебнулся, — невозмутимо поправил Эрион. — Десять орчат пошли купаться в речке, один захлебнулся, и их осталось девять. Девять орчат…
— Погоди-ка, — Кхамул стремительно оказался на другом конце комнаты, где у соратника стоял большой кувшин с очищенной водой, не выпуская из руки кубка, продолжавшего испускать дымок, и не расплескав по дороге ни капли. — Я весь извелся от тоски и жажду развлечься.
Пятый обернулся к нему, буквально источая интерес. По его поднятой руке медленно стекали струйки темной крови и, достигая острого локтя, тяжелыми каплями падали на чистый пол. Он уже догадался, что задумал Второй, и посмотреть на это было действительно небезынтересно.
— Чаша влияния? Кажется, в последний раз я видел её у Провидца.
— Провидец по эту сторону даже собственного носа не видит, — вполне явно фыркнул Кхамул, — да и без надобности она ему, а меня развлечет, и тебя заодно. Давай-ка прополощем их немножко.
— Почему бы и нет… — Эрион зачерпнул мерным серебряным стаканчиком немного воды и тоненькой струйкой влил в чашу. В темной жидкости возник водоворот, разрушивший картинку, но через миг поверхность вновь стала гладкой, а картинка четкой. Незваные гости без особых приключений пересекли первый коридор и теперь спускались в следующий.
— Ну и холодина же тут. Все стены влажные и в плесени! — возмущался Анардил.
— А ты чего хотел, — фыркал в ответ Гельд, — чай, не ваши хоромы в Минас-Тирите!
— Не твоего ума дела, бродяга! — вспыхнул гондорец. — Сам, с тех пор, как тебя из Эдораса вышвырнули, наверняка не раз в болотах ночевал в плесени по пояс. Привык?
— Ах ты, сопляк! Да я тебя сейчас… — Гельд в праведном негодовании воздел руку с копьем, но в следующий миг её что-то крепко захватило.
— Прекратить! — не терпящим возражений тоном рявкнул Элдис, это его рука остановила копье Гельда. — Оба сопляки! Отставить склоки. Добудем то, зачем пришли, выберемся, если не подохнем в этом могильнике, хоть зубами глотки друг другу перегрызите, а сейчас никаких ссор и драк! Все ясно?
— Да, — четко ответил не слишком довольный Анардил, глядя в лицо командиру. Чувствовалось, что сейчас он принимает его власть, потому что тот старше и опытнее, потому что прав, но горячему сердцу и вспыльчивому нраву это было явно не по вкусу.
— Ясно... — протянул Гельд, ковыряя сапогом ступеньку и рассматривая рисунок плесени на стене.
— Идем, – требовать чего-то более вразумительного Элдис не стал, развернулся и пошел дальше, следом за Ройгом с факелом. А впереди была вода. Она медленно поднималась, примерно на палец за каждый шаг, была мутной и не давала разглядеть, что творилось на скользком дне. Стены коридора постепенно расширялись, и вскоре в свете факела можно было разглядеть уже только одну заплесневелую стену. Путники предпочли идти вдоль неё. Ройг то и дело сверялся с картой — не пропустить бы поворот, как и остальные четверо, он оказался здесь впервые, но именно ему выпала ответственная роль провести команду к цели в этом смертоносном лабиринте. Все бахвальство испарилось, как не бывало.
Вот и конец стены. Поворот. Тот ли? Карта трепетала в колеблющемся свете факела, рыжие отблески света плясали на лицах, обращая их в причудливые маски. Тяжелое дыхание, позвякивание оружия, плеск воды, доходившей уже почти до колен, — все это нарушало пронзительную тишину подземелья. Наконец, Ройг покачал головой, и группа пошла дальше.
— Это что-то вроде зала, нам надо пройти три ответвления и свернуть в четвертое, — пояснил он. Отряд молча принял эту информацию к сведению. С каждым их шагом вода прибывала. Внезапно тишину разорвал короткий вскрик Тервина, подскочившего едва не до потолка.
— Тут что-то есть! Под водой!
— Где?
— Не вижу!
— Совсем со страху окосел!?
— Молчать! Оружие к бою!
Группа сбилась спина к спине и ощетинилась остриями и лезвиями. Пятеро людей тяжело дышали, до боли в глазах всматриваясь в мутную воду у себя под ногами, кровь билась в висках, заглушая все иные звуки.
— Вот он! — стремясь яростью заглушить испуг, Гельд воинственно зарычал и ударил копьем в воду. Под лезвием что-то зашевелилось. — Поймал! Вырывается гад!
— Руби!
— И еще!
Посох, сабля и два меча принялись пронзать пространство вокруг древка Гельдова копья.
— Демон! Меч вытащить не могу! — посетовал Анардил, что есть сил дергая рукоять. На следующем движении раздался мерзейший чавкающий звук, и темная вода отпустила клинок вместе с добычей: головой, пронзенной полированным, остро отточенным лезвием насквозь. Гондорец же не устоял на ногах, сел в воду, гордо воздевая к темному потолку меч с нанизанным на него трофеем.
— Покойник, — первым опомнился Элдис, — причем давнишний, выброси её к демоновой матери и поднимайся.
Одутловатая, разбухшая, водянисто-прозрачная человеческая голова с отслаивающейся кожей выглядела отвратительно, но не оставляла сомнений в том, что её обладатель мертв уже достаточное количество времени.
— Восставший? — с тенью пережитого ужаса воззрился на «трофей» Анардил.
— Нет, конечно, — вздохнул Элдис, — на него просто Тервин под водой наступил, а в темноте да в таком болоте любой перепутает. Ладно, — уже суровее добавил он и протянул гондорцу руку, — хватит тут рассиживаться.
Анардил кивнул в ответ, сапогом спихнул голову с меча, убрал тот в ножны и поднялся, ухватившись за ладонь командира. Отряд продолжил путь в молчании, даже неугомонный Гельд притих. Похоже, проняло и его.
Отряд брел в тишине довольно долго, когда Ройг объявил, что они добрались до нужного поворота.
Движение, несколько касаний пола древком копья, плеск-шаг, нога опустилась на плиту, чуть более утопленную, чем остальные, да под водой все равно не видно. Шелест отъезжающей панели, нога нашла пустоту, и что-то твердое сомкнулось вокруг сапога и начало стремительно тянуть вниз.
— Помогите! — хрипло просипел Гельд, не понимая, что происходит, Элдис и Тервин схватили его за руки, Анардил — за пояс, а плиты пола начали рушиться прямо у них под ногами.
— Что происходит?
— Проклятие!
— Ааааа!
Мутная вода затягивала пятерых в образовавшийся омут, факел погас, и Ройг полуосознанным движением сунул карту за пазуху. Сколько их несло и мотало, так никто и не понял, всем казалось, что воздух в легких давно уже кончился, а они ослепли от черной воды и кромешного мрака. Но все кончается, кончилось и это погружение. Прокатив по наклонному желобу, людей выкинуло в какую-то пещеру, по стенам которой рос светящийся мох.
— Ты посмотри, сработало! — голос Кхамула так и сочился довольством.
— А с чего бы ей не сработать? — повел плечом Эрион, однако и он не особо скрывал, что зрелище в Чаше его порадовало.
— Хм, — Истерлинг потер пальцем темный ободок, — а если так же попробовать утопить Торонгиля? – редко когда услышишь от назгула такой мечтательный тон.
— Ага, разбежался. Это она здесь подобную власть имеет, мало, что просто под Тенью, так еще и в нашей собственной вотчине. Тут даже с Денетором не получится, не то, что с этой неуловимой занозой.… Но ничто не мешает попробовать. Постепенно, терпеливо, капля ведь камень точит.
Легкие несчастного итилиенца лежали на лотке, полном не тающего льда. Эрион, удостоверившись, что кровь более не стекает на пол, а окрашивает только лед, а скоро вовсе застынет, тщательно вымыл руки и приоткрыл глаз трупа.
— Что у нас там дальше, в считалочке?
— Хочешь продолжить?
— Да, мне нравится.
Эрион усмехнулся в ответ и вспомнил:
— Девять орчат гуляли среди сосен, один другому выбил глаз и их осталось восемь…
— Выбил глаз…
— Да. Хммм. Ты не находишь, что это совершенно удивительный, редкий чисто-синий цвет? — Пятый закрепил веки в открытом положении особыми зажимами и взялся за инструмент, формой напоминавший ложку с одним заточенным краем.
— Я давно не заглядывал кому-нибудь в глаза, — задумчиво протянул Истерлинг, — их от меня предпочитают отводить.
— Понимаю. В чем достоинство трупов, так это в том, что их не так сложно заставить смотреть на тебя.
— С этим не поспоришь...
Острый край впился в мертвую плоть, осторожно, не повреждая глазного яблока, отсек мышцы и нервы и через несколько мгновений с «ложки» на Кхамула смотрел глаз редкого, чисто синего цвета.
— Прекрасен, — оценил Второй.
Под капюшоном Пятого угадывалась улыбка.
— Их два, один я вполне могу пожертвовать на наши цели.
«Ложка» приблизилась к кубку, и, с едва слышным «бултых», глаз погрузился на дно Чаши.
Первым пришел в себя Ройг, долго кашлял, словно желая вывернуть легкие наизнанку вместе с остатками мутной воды. Когда очухался, принялся судорожно ощупывать рубаху, но, к его радости, карту не смыло и не разорвало. Качественный гондорский пергамент выдержал, разве что некоторые линии по краям расплылись… Огня бы! Прежний факел плавал в неведомых водах моргульских подземелий, но у Ройга с собой оставалось еще несколько, надежно упакованных в промасленный холст. Человек потянулся было к огниву, что должно было висеть в мешочке на поясе, но его в безумном водовороте как раз сорвало.
— Демон! – выругался Ройг и добавил пару словечек покрепче. Сейчас ему хватало света светящегося гриба, но кто знает, что будет дальше… А он обязан найти сокровище. Артефакт, способный менять реальность. Его у Ройга купит любой король или маг, или не купит, но сделает своим приближенным, с него снимут все обвинения, и он, Ройган ах-Сэйтен будет купаться в роскоши, влиять на судьбы мира, а не скрываться по самым грязным кабакам и воровать кошельки у завсегдатаев тех кабаков в надежде не попасться! Гондорцы, взявшие его в плен, озаботились поставить на нем клеймо, у него знаки галерного гребца Умбара, и если прежде еще удавалось выдавать себя за торговца, потомка гондорского купца и харадримки, сбежавшей от домашней тирании и не устоявшей перед красавцем с запада, то после застенков Минас-Тирит с этой легендой придется распрощаться навсегда. А значит, только Чаша. Почему не к Саурону под руку? Смешно… один раз он уже сбежал, дезертировал, за что и загремел на галеры. Под рукой Темных его ждет участь корма для орков. В лучшем случае. Как же хорошо, что он встретил этого мальчишку Анардила, и тот поверил его байкам. Без помощи гондорца выбраться из Белого Города никогда бы не удалось. Сейчас мальчишка без сознания лежал на берегу, беспомощно раскинув руки, а на поясе висел кошель с огнивом. Ройг заприметил его еще прежде. Вот оно, спасение. Он осторожно, почти на четвереньках добрался до тела, протянул руку и замер. В кадык упиралось что-то острое. Скосив глаза, беглец понял, что угрожает ему своим копьем выскочка Гельд. Мокрый насквозь, дрожащий от озноба, светлые волосы, словно соломенными стеблями, облепляли голову, но взгляд зеленых глаз пронзительный, злой, знающий.
— Сбежать решил, паскуда? — юноша оскалился и поднялся на одно колено. — Кинуть нас решил? Да я тебя насквозь вижу! Специально нас сюда завел? Проводник! Говорил, все ловушки знаю! А сам решил по-тихому от нас избавиться?
Руки роханского изгнанника подрагивали, но Ройг не сомневался — с такого расстояния не промахнется, а силы для удара достанет. Упрямства достанет. Этот из той породы, что, даже подыхая, во врага вцепится, прямо в глотку, и не отпустит, пока с собой не заберет.
— Не мели чушь! — окрысился Ройг, — что, не видишь, я и сам с вами чуть не утоп! За огнивом полез, костер разжечь, околеем ведь тут.
— Не верю! — верхняя губа Гельда приподнялась еще выше. — Ни единому твоему слову не верю!
Рядом кто-то зашевелился и закашлялся. Гельд не отводил ни взгляда, ни острия от Ройга, а вот тот рискнул стрельнуть глазами в сторону. Оказалось, пришел в себя Элдис. Плохо. Этого тоже обмануть трудно… Матерый разбойник.
— Что здесь происходит?
— Этот предатель решил сбежать с картой и бросить нас тут, — немедля ответил Гельд, — а прежде сопляка гондорского обобрать.
— Ври, ври да не завирайся! — плохо, ох, плохо, ведь этот не врет, что на уме, то и на языке. За что и получал по жизни сполна. Хотел в морду дать, давал, и плевать хотел, кто перед ним, хотел по матери послать, слал. Дерзкий, рисковый, но честный, что аж зубы сводит! — Глаза протри, прежде чем бросаться! Костер развести нужно!
— Из чего ты его жечь собрался? — смешок, — тут же нет ничего, что горит!
— Гельд! — Элдис, наконец, прокашлялся, — опусти копье. Без Ройга мы ничего не найдем, а потом не выберемся. И помогите мне, оба, привести в чувства остальных.
— Ух! Да что б тебя! — Гельд сплюнул, опустил копье на землю и, что было сил, врезал Ройгу кулаком по лицу. С досады и обиды. А еще потому, что Элдис опять был прав. Видел роханец ту карту. Пока разберешься, поседеешь.
Такого Ройг не ожидал, для мальчишек авторитет Элдиса был неоспоримым, они признавали его опыт и особо не роптали, к тому же в их маленьком отряде, будучи командиром, он показал себя объективным и справедливым — в отношении своих. Чужаков и врагов он не щадил, охотник за головами орков, убийц, предателей, вражеских шпионов. Однажды его подставили, кто-то из родичей, и Элдис все потерял, включая доброе имя. Плюнул на все и ушел в леса, промышляя то охотой, то разбоем.
От удара Ройг покатился по неровной земле и ударился лицом об острые камни, нестерпимая боль пронзила лицо, разорвавшись ослепительной вспышкой в мозгу. Глаз! Ладони взметнулись к лицу, зажали правую глазницу, лицо заливала кровь. Ройг тихо подвывал, сжавшись в комок.
— Просто прелестно, — Кхамул любовался одновременно и глазом в кубке, и разыгравшейся кровавой сценой. — Что у нас там дальше? С орчатами...
— Дальше скучно, — Эрион склонился над брюшной полостью трупа, — подавился костью за обедом…
— Да ну?
— Орченок.
— Аааа… да, это действительно скучно, до обеда долго ждать.
— Оступился и свернул шею — осталось шесть.… Заснул и не проснулся — осталось пять.
Воспоминания Пятого прервало требовательное мяуканье, и в тот же миг на стол с аккуратно разложенными ребрами прыгнула кошка. Впрочем, кошка эта была очень странная, хотя бы тем, что жила в Минас-Моргул, не боялась хозяев крепости и просто млела от ласк Пятого. Да и жила она здесь не меньше тридцати лет, сколько кошкам жить, в общем-то, не положено. Черная, с наполовину голым хвостом и облезлым боком, с порванным когда-то давно правым ухом и шрамом на морде. Эрион забрал её как-то у мальчишек-живодеров, выходил, вылечил, поставил рукотворную левую переднюю лапу вместо переломанной в крошево. Сперва кошка — он назвал её Ломи, — боялась назгула, но потом привыкла к его темной призрачной ауре, твердо уверившись, что он её не обидит.
Сейчас она принялась умываться, поблескивая в холодном свете металлической лапой, лишь частично прикрытой шкурой. Спасти получалось не все, даже у Эриона. Закончив прихорашиваться, Ломи сунулась под руку своему благодетелю, возбужденно принюхиваясь к свежим человеческим потрохам. Пятый безошибочно угадал, что её так заинтересовало, взялся за скальпель и через некоторое время извлек из тела печень.
— Хищники всегда стремятся съесть печень своей жертвы, и им уподобляются некоторые человеческие племена, думая, что вместе с печенью победителю переходит сила побежденного, однако я считаю, что все много проще.
Кхамул склонил голову, показывая, что внимательно слушает соратника.
— Печень — суть защита организма от ядов и вредных веществ, поступающих извне, то, что очищает кровь изнутри, и она разрушается, особенно, если тело часто подвергается изнутри гибельным воздействиям вроде дурной пищи, ядов, обильной выпивки. Хищники интуитивно чувствуют эту часть тела своей жертвы. Стремятся усилить то, от чего зависит сохранность их тел. Любопытно было бы посмотреть, усваивается ли съеденная сырая печень.
— Что может быть проще? Скорми и вскрой.
— Увы, мне для этого совершенно не хватает людей.
— Только людей?
— Разумеется, — твердо, как настоятельная просьба закрытия темы. Нарочито натянутая улыбка. Кхамул прекрасно знал это выражение, знал, откуда оно появилось и к чему ведет. Сейчас он решил отступить. В кои-то веки они с Пятым развлекались в свое удовольствие, портить этот момент совершенно не хотелось.
— Так, что у на с там дальше с орчатами? — покладисто перевел тему Второй.
— А у пятого орченка зверь со вкусом сгрыз печенку, и их останется четверо… не помню рифмы, давно дело было… — говоря это, Эрион предлагал Ломи кусочек сырой печени. Кошка понюхала, фыркнула и поворотила темный нос.
— Увы, все хорошо быть не может, — пожал плечами Пятый, — пусть он не курил, но, как я и подозревал, наш доблестный разведчик злоупотреблял выпивкой.
Тоненький кусочек печени опустился на дно Чаши Влияния.
Не сразу, но в себя пришли все. Тервин перевязал рану Ройга, смазал мазью, заговорил, чтобы не загнило. Он это умел. За что в итоге и был бит в своем небольшом поселении далеко на западе, за Мглистыми горами, рядом с тем местом, где когда-то было королевство Арнор. В лихие времена Тервина обвинили в том, что он навел мор на скотину, и ему пришлось поспешно бежать на восток, где он встретился с Элдисом и Гельдом. Элдис тогда умудрился подхватить горячку, и всем им повезло, что Гельд столкнулся с Тервином в аптекарской лавке, где роханца едва не надули. Сутулый знахарь показал себя превосходным мастером своего дела, и с тех пор они не расставались. А не так давно троица наткнулась на Ройга с Анардилом. Запахло большой добычей, за которой все пятеро и полезли в подвалы Минас-Моргула.
Они выбрались из светящейся пещеры, нашли комнатушку со старыми сундуками, из которых сложили костер, и обогрелись, потом вышли к старым казематам, что ныне стояли пустыми. Если, разумеется, не считать останков. Здесь уже ощущалось зеленоватое моргульское освещение, но спутники не решались отказаться от факела.
А Гельд вновь начал свою считалочку:
— В горле кость застряла — семеро осталось, сломал себе он шею — теперь же всего шесть их, тело не вставало — пятеро их стало…
— Опять ты за свое? — неодобрительно покачал головой Элдис, разглядывая распятый на стене скелет.
— Не знаю, — насупился роханец, крепче перехватывая копье, — оно само на язык идет, ничего с собой поделать не могу…
— А с чего там начинается? — встрепенулся Анардил, — с утопления, если я не путаю?
Остальные четверо воззрились на него, складывать два и два тут умели все.
— А потом глаз, — добавил Тервин, сам того не желая запомнивший считалочку со слов товарища.
— Выходит, теперь нам стоит опасаться кости в горле? — гондорец нервно потер шею.
— Не собираюсь тут есть, — фыркнул Гельд, — давайте быстрее с этим покончим.
Остальные кивнули, молча с ним соглашаясь.
А миновав очередной поворот, арку коридора которого украшала пара сплетенных в объятиях скелетов, отряд услышал звон цепи, тихое рычание и скрежет когтей по камню.
— Здесь кто-то есть, — нахмурился Элдис.
— Призраки? — вздрогнул Тервин, и теперь даже Гельд не попытался его высмеять.
— Все может быть, — командир потер щетину, что выдавало сильную тревогу и волнение, — держимся вместе, не разбегаемся. Помним, что живое — оно теплое. Если кто-то будет звать — спрашивайте имя!
— Где ты все это узнал? — не удержался от вопроса Анардил, сжимавший обеими руками рукоять меча.
— В Ангмарские Могильники как-то залез, что в Глухомани… там и вспомнилось, что деды рассказывали, потому и живым выбрался.
Слева раздался какой-то шорох, словно кто-то пошевелил чисто обглоданные кости в закрытой камере. Пятерка насторожилась. Тервин осторожно сквозь прутья ткнул в кучу костяшек посохом. Оттуда зафыркало, заставив мужчин подобраться, но из останков выбралась лишь толстая черная крыса с длинным голым розовым хвостом. Зверек оскалился на гостей подземелья, щелкнул зубами, прыгнул в сторону и скрылся в тени.
— Всего лишь крыса, — выдохнул Тервин.
— Не ослабляем бдительности.
Потрескивание и позвякивание продолжало доноситься то с одной, то с другой стороны, казалось, кто-то играючи наматывает круги вокруг отряда, постепенно, но неотвратимо сужая кольцо.
Несколько раз путникам мерещились подвижные тени на стенах, словно танцующие в двух потоках света. Возникало ощущение, что потолок спускается все ниже и ниже, стремясь прихлопнуть людей, как мышат в змеином гнезде. Тервину пару раз в боковых коридорах виделась женская фигура в белых одеждах, но он шептал про себя напутствия Элдиса и упорно шел вместе со всеми, хотя голос, звучащий в голове, был сладок и нежен и обещал нечто потрясающее.
— Чтоб тебя! — воскликнул Гельд, прыгая на одной ноге и разрушая дурман в голове Тервина. Из дыры в светлом сапоге сочилась кровь. Ройг, глядя на это, мстительно ухмыльнулся, но тут же охнул, любое движение лица вызывало адскую боль. А под ногой у Гельда обнаружился скелет с развороченной грудной клеткой, ребром которого роханец и проткнул себе ногу.
— Садись к стене, надо перевязать! — велел Тервин, стаскивая с плеч мешок. В том, что касалось его ремесла, он был тверд и неумолим, словно мгновенно преображался, да так, что с ним почти никто не спорил. Вот и Гельд сейчас не стал. Послушно сел на пол, привалившись спиной к стене, и принялся, морщась, стаскивать сапог и разматывать портянку. Элдис и Анардил встали по обе стороны от них, вглядываясь в сумрачный коридор, где из каждого угла на авантюристов скалился череп. Если долго вглядываться, можно было увидеть, что внутри каждой пустой глазницы будто тлеет по маленькому зеленому огоньку. Ройг тревожно топтался на месте, изучая карту, должно быть, впрочем, осуждать его за это вряд ли стоит.
Ступня была пропорота, но Тервин пообещал, что Гельд сможет двигаться и, главное, сражаться, еще несколько часов, пока будут действовать наговор и снадобье.
— Я выберусь, — стиснул зубы роханец, шипя, поднялся с помощью остальных, утер со лба пот и, ругаясь сквозь стиснутые зубы, сделал несколько шагов, опираясь на копье. Приноровился. Можно было идти дальше. Из темноты раздалось приглушенное рычание, заставившее всех крепче вцепиться в оружие.
Коридор заметно поднимался, а решетчатый склеп и не думал заканчиваться. Пятеро путников еще несколько раз спугивали крыс, подверглись нападению стаи летучих мышей, порвавших лица Элдису и Анардилу, Тервина едва не сманила призрачная женщина, ставшая нашептывать совсем уж непристойные и волнующие вещи. А не пошел он, собственно, потому, что сверзился с лестницы, наступив на камень, превращавший ступени в скат. Но Тервину повезло, Элдис и Гельд вовремя ухватили его и вытащили, иначе сползать бы ему сейчас по острым четырехфутовым шипам, что ждали знахаря по ту сторону ловушки. Однако он был готов побиться об заклад, что от удара о неровный камень ската пара ребер точно треснула.
— Там… там… оно! — прохрипел шедший первым Ройг, тыча факелом в темноту перед собой.
— Что? — нахмурился Элдис, но в следующий миг увидел впереди два раскосых светящихся глаза. Они подмигнули путникам, из мрака раздалось утробное довольное ворчание и черный зверь, размером больше коня, набросился на людей. Элдис не растерялся и разрядил лук между глазами твари, прежде чем отскочить от внушительных когтей. Ройг покатился кубарем в другую сторону, роняя факел. Гельд с боевым кличем попробовал достать зверя копьем, Анардил рубанул мечом, Тервин отмахнулся посохом.
От упавшего факела занялась какая-то ветошь в углу, и спутники сумели разглядеть зверя во всей красе. Это была крупная южная кошка, с трансформированной огромной пастью, острыми рогами и скорпионьим хвостом соответствующих размеров.
Никто не смог вымолвит ни слова, все лишь крепче перехватили оружие, ожидая, когда тварь сделает ход. Но Ройг не выдержал первым, подняв саблю, он побежал на врага, не то издавая воинственный вопль, не то просто крича от страха.
Воспользовавшись тем, что зверь повернулся к Ройгу, Гельд указал Анардилу на хвост и добавил рубящее движение ладонью. Гондорец кивнул и, когда зверь прыгнул, ударил клинком по хвосту, отсекая жало. Роханец же подскочил сбоку, вонзая копье в основание лапы чудища. Зверь заревел и принялся метаться, ударяя лапами по воздуху и неистово размахивая головой, стремясь поднять врага на рога.
Подбежал Элдис и рубанул кошку-скорпиона по мощной шее, но та извернулась и сомкнула зубы на боку командира. Тот завыл, на утробно рычащую тварь обрушился град ударов мечом, копьем, саблей посохом… Охотник за головами еще дергался в зубах чудовища, но силы стремительно покидали его вместе с потоками крови, орошавшей пол.
Зверь вскинулся, встряхнулся, отбросив четверых соратников к стене так, что у тех из легких выбило весь воздух, и они могли лишь смотреть, как зверь выгрызает бок их командира. Печень, всплыло в голове у Тервина, с этой стороны находится печень…
Превозмогая боль, поднялся Гельд, закричав, будто от этого крика сейчас зависело все, поднял копье, рванулся, метнул. Наконечник вошел точно в глаз кошке-скорпиону, пронзив мозг, в агонии та металась, стремясь сломать или порвать все, что попадется ей под лапы, рога или зубы, отчаянно била обрывком хвоста, но оседала, теряя силы и, наконец, издохла. Тут очнулись и остальные, бросились к Элдису, но все было кончено.
— Ты же вроде не заклинал ни косточку, ни ступеньку? — деловито осведомился Эрион, вытягивая из трупа кишки и наматывая их на металлический стержень.
— Полагаю, это чаша с башней вошли в резонанс, вдохновившись нашими играми, — пожал плечами Кхамул.
— Может и так… А где тогда «встал и не проснулся?»
— Возможно, еще увидим…. Жаль Ночную.
— А мне нет, — Эрион тряхнул головой, — я был не в восторге от того, что Седьмой вытворял, приращивая кошке все это. Непрактично, к тому же такие челюсти уродливы, хвост почти не справляется с балансировкой, а рога — и вовсе что-то безобразное… Отмучилась, и Моргот с ней.
— Эстет. А что у нас дальше с орчатами?
— Четыре орчонка дрова как-то рубили, но соскочил топор, и стало теперь три их…
В кубок упал маленький серебряный зажим.
— Карта говорит, что тут ловушка! — прохрипел Ройг.
Трое его спутников пристально вгляделись в лестницу, поднимавшуюся вверх широким винтом. Свод над ней был высок и имел стрельчатую форму, а с каждой стороны от пролета темнели ниши, о глубине которых можно было только догадываться.
— И другого пути нет? — уточнил Анардил. Ройг мотнул головой, сцепив зубы от боли.
— Тогда у нас два варианта, — нахмурился Гельд, — либо идти медленно, ощупывая каждый демонов камешек, — он, прихрамывая, приблизился к лестнице и поводил копьем над ступенями. Ничего не произошло. — Либо понадеяться на удачу и пробежать тут так быстро, как только сможем.
— Я бы лучше побежал, — высказался гондорец, нервы которого были на пределе. Тервин согласно кивнул. Выбор самого Гельда был очевиден. Ройг махнул рукой, здесь он был согласен с молодежью.
И они сорвались с места и побежали, перескакивая по несколько ступенек за раз. Забыв про раны, обгоняя друг друга, уже не думая о цели и забыв о том, что можно попробовать повернуть назад. Впрочем, нельзя. Вверх по стоку они уже не заберутся, а значит — только вперед. Сбоку раздался скрип стали, с другого — скрежет камня, и из ниш выдвинулись топоры в половину человеческого роста высотой, легко рассекающие тела пополам.
— Ааааарх…. — Ройг захлебнулся кровью, падая на ступеньки. Верхняя половина туловища была отделена от нижней ровно по линии ремня.
— Демон! — вскрикнул Гельд, выкатываясь на верхнюю площадку, когда у него аккуратным наклонным ударом срезало три пальца левой руки.
Тервин и Анардил рухнули рядом. Живые. Только знахарь кашлял кровью, а гондорцу задело плечо. Но это ничего. Шатаясь и хромая, поредевший отряд двинулся дальше. Когда отстал Тервин, никто так и не понял, а травник ушел за своей призрачной женщиной, шептавшей ему горячие слова. Лабиринты Моргула бесконечны, если не знать, куда идти.
— Я посижу тут. Чуть-чуть, — Гельд привалился к стене, но не устоял и сполз по ней. Глаза его закрылись. — Холодно, как же холодно.
— Не смей! Поднимайся! — Анардил дернул его за руку, но безвольное тело рухнуло на пол. Выражение лица оставалось прежним — задорным, дерзким, с кривой улыбкой, только посиневшим, будто от холода. Яд, догадался Анардил и взвыл, теряя голову, и побежал вперед по коридорам и лестницам, сбиваясь с дороги, пока не очутился у резной двери. Он навалился на неё плечом, но та неожиданно легко подалась, и юноша увидел двоих. Улаири. Один из них держал в руках голову с вырезанным глазом, но даже так Анардил узнал своего двоюродного брата. Шаг назад и падение…
— Жаль все-таки, что их было не десять, — притворно печально вздохнул Кхамул, — возможно, тогда бы нам достался хоть один живой.
— Брось. И так неплохо развлеклись, — усмехнулся Эрион, кладя голову жертвы на ледник, — к тому же, я все равно не помню, как заканчивается та считалочка.
Размер:5848 слов
персонажи: Второй (Кхамул), Пятый (Эрион), кошка Эриона, пятеро омп.
Жанры и категории: хоррор, джен, экшн, даркфик, дэзфик
Рейтинг: NC-17
Предупреждение: смерть персонажей, особенности назгульской анатомии, расчленение (в том числе трупов разной степени свежести).
читать дальше— И не надоедает тебе копаться во всех этих… кишках? — Кхамул брезгливо отдернул руку, в которой держал пинтовый кубок черненого серебра, инкрустированный обсидианом и жадеитом, когда из-под скальпеля его коллеги брызнула тонкая струйка еще теплой крови. Взметнулся широкий рукав черного одеяния, поколебав пожелтевшие листы книг и разложенные на столе свитки, один из которых, упав на пол, развернулся. Кхамул бросил быстрый взгляд в его сторону. Неживые глаза различили рисунок человеческого тела в профильном разрезе. Назгул скривился где-то под капюшоном, а потом еще раз, когда обнаружил, что несколько капель все же попали на его рукав. А еще он был готов поклясться, что Пятый специально разрезал именно так, прицельно. Его-то рукава были предусмотрительно подвязаны выше локтей, обнажая призрачную плоть, сквозь которую просвечивали зеленоватым кости и подвижные сухожилия.
— А тебе не надоедает блуждать среди призрачных грез, в которых ничего понять невозможно? Когда мозг туманится и не может отличить фантазию от сна? — отозвался Пятый, осторожно раскрывая сделанный от яремной впадины до паха разрез. От еще свежих потрохов в холодном воздухе Минас-Моргула шел пар, принимавший тот же зеленоватый оттенок благодаря призрачному, мертвенному свету, царившему тут, казалось, с самого завоевания башни.
Кхамул ухмыльнулся, было видно — его собеседнику, разумеется, — как блеснули в широкой усмешке мелкие острые зубы.
— Понимать души и управлять ими — это искусство. И удовольствие.
— Вот и для меня все это, — Пятый обвел широким жестом металлический стол со свежим трупом, полки, заставленные книгами, жутковатого вида инструментами, которым позавидовал бы любой палач востока и запада, банками с забальзамированными частями тел и флаконами разнообразной дряни, — искусство и удовольствие.
— Да ладно? — недоверие в свистящем голосе было почти искренним, — тебя ведь и при жизни мертвечина не возбуждала, а сейчас — куда нам?! А ты говоришь, удовольствие. Нам для того только мозги и остались. Свои да чужие.
— И чужие мозги в том числе, — вкрадчиво отозвался Пятый, откладывая скальпель и скользя кончиками костлявых пальцев по рукоятям аккуратно разложенных на подносе идеально заточенных ножей, — правда, на мозги я бы с большим удовольствием посмотрел в живом теле.… После смерти они стремительно теряют связь с конечностями, а это — самая важная часть процесса.
— Ты же, вроде, уже пробовал? — Второй отошел к шкафу, взял бутыль с эфиром и налил в кубок. Щелкнул ногтем по перстню, где в темный металл был оправлен яркий топаз, камень тотчас откинулся, показывая секретную полость, и Кхамул высыпал оттуда немного мерцающего порошка в кубок. Эфир забурлил, распространяя по помещению пахучий дым. Пятый, принявшийся сосредоточенно пилить грудную клетку своего подопечного, лишь отмахнулся от того дыма, продолжая наигрывать на ребрах образца мелодию ни с чем не сравнимого треска ломаемых костей.
— Увы, — в голосе Пятого сквозило сожаление, — один бедолага скончался от боли, когда я вскрывал ему голову, другой не перенес вида спиленной верхушки своего черепа в моих руках, а третий расстался с разумом, унимающий боль дурман оказался слишком крепок для него.
— Печально… — посочувствовал Истерлинг, непроизвольно морщась от треска. Он понимал тоску Пятого по образцам, в последнее время и ему самому редко удавалось получить в своё пользование пленника. Сейчас они были нечастой роскошью, шли сразу на допрос, а после той обработки имели небольшую ценность в качестве творческого материала. И Кхамулу и Эриону уже порядком приелись стандартные допросы и пытки по принципу «быстро и надежно», что проповедовали Ангмарец и Восьмой, обеим творческим личностям хотелось чего-нибудь неординарного и свежего. — А этого-то ты как достал? — Второй разогнал рукавом дым над кубком и пристально всмотрелся в жидкость.
— Да чистая случайность, — Пятый аккуратно разложил отпиленные ребра на соседнем столе, застеленном чистым полотнищем, — итилиенский разведчик, отдал концы в темнице, не дождавшись, когда наши дознаватели его заберут.
— Случайность? — проницательно уточнил Кхамул.
— Совершенно верно, — подтвердил Эрион, любуясь разложенными ребрами и протирая нож.
— Кстати, — после недолгого молчания, когда оба созерцали дела рук своих, произнес Второй, — похоже, вскоре мы сможем вдоволь развлечься. Оба.
— Да ну? — в шипении Пятого сквозило недоверие, смешанное с предвкушением. — Что ты там углядел?
— Пятерых неразумных орчат, отправившихся на прогулку в черные горы, где живут два злобных колдуна. Смотри сам, — он подошел к коллеге и поднес к его капюшону кубок, в мутной глубине которого мерцали призрачные огоньки, складывавшие в вид окрестностей башни, дороги и пяти фигур, шедших по ней.
Пятеро путников бодро шагали по широкой дороге, надвинув на головы капюшоны серых потрепанных плащей. Периодически то один, то другой путешественник озирался по сторонам, и, в целом, резвость компании объяснялась не столько избытком сил, сколько тревогой, страхом и нервозностью. Впрочем, это было вполне понятно, так как в вечерних сумерках длинная, косая тень величественного Минас-Моргула уже упала на Горы Ужаса. А пути до бывшей Лунной Крепости оставалось не так много. Один из путников, с выбивавшимися из-под капюшона соломенными лохмами и коротким копьем на плече, издал короткий нервный смешок и принялся тихо, но с чувством декламировать:
— Десять орчат пошли купаться в речке, один захлебнулся, и их осталось девять, девять орчат гуляли среди сосен, один другому выбил глаз и их оста…
— Заткнись, Гельд! — резко оборвал светловолосого его сутулый невысокий спутник, не выпускавший из рук посох с тяжелым набалдашником.
— Что Тервин, боишься? — тут же последовал ответ с явной издевкой.
— Оба рты закрыли! — сурово одернул спорщиков третий путешественник, плечистый и заросший черной щетиной, с луком за плечом. Похоже, он являлся негласным командиром отряда, так как первые двое послушались, и дальше побрели притихнув.
— Да ладно тебе, Элдис, — только и пробормотал первый, но «командир» предпочел не услышать.
Некоторое время все шли молча, потом вновь заговорил копейщик Гельд.
— А мы скоро дойдем? А то на этой открытой дороге у меня ощущение, что кто-то взглядом спину сверлит. И как мы проберемся в башню? Дядька говорил, что там всяких лиходейских ловушек не счесть.
— Часа два осталось, — прикинул четвертый путник, взглянув из-под козырька ладони на возвышающуюся башню, его плащ был из добротной шерсти, а к поясу был пристегнут длинный меч в ножнах с гондорской эмблемой на серебряной бляхе. Сравнительно высокий голос выдавал юный возраст. — Ройг, на твоей карте ведь должен быть безопасный путь.
— Ну да, есть, — хрипло отозвался пятый, смуглая кожа которого выдавала южную кровь, — только все равно перед каждым шагом проверять придется. С этих гадов безлицых станется улучшить чего-нибудь, — он зло сплюнул в дорожную пыль и поглубже натянул капюшон.
— Если кто-то боится, пусть лучше проваливает сразу, — в очередной, вероятно, раз, повторил Элдис.
— Трусов и девиц нет, — хохотнул Гельд, покосившись на Тервина. Тот ответил мрачным взглядом и поправил заплечный мешок.
Смеркалось, по небу плыли темные тучи, в редких разрывах которых можно было на миг-другой заметить робкую звездочку. Цвета окончательно поблекли, оставив миру лишь два тона — темный и светлый, и только Минас-Моргул возносился к небесам острой стремительной иглой, подсвеченной мистическим сиянием. Чем ближе путники подходили, тем тяжелее становилось дышать, казалось, башня подавляла, а из множества окон, в которые сколько не смотри, ничего не увидишь, глядела сама тьма, похищающая души. С запада полз туман, пока еще не слишком густой, но ближе к полуночи обещавший стать густой, белесой кисеей. Становилось зябко, несмотря на толстые плащи.
Ройг сверился с картой, и пятерка авантюристов свернула по незаметной тропке, забиравшей к северо-востоку.
— Тут есть подземный ход, — пояснил проводник, — по нему мы попадем сразу в подвалы башни, минуя стены и двор.
— Разумно, — отозвался Элдис, осматриваясь вокруг.
— И какая там охрана? — уточнил Гельд.
— Ловушки, скорее всего, — ответил Ройг, спустившись по насыпи в неглубокий овраг, образованный большими серыми валунами, — но если будем внимательны, пройдем. Через главные же ворота точно не проскочим. Ага, вот оно! Парни, помогите-ка сдвинуть эту глыбу! — он навалился всем весом на один из валунов.
— Уверен, что этот? — Гельд сбросил на землю плащ, небольшой круглый щит и копье и налег плечом рядом с Ройгом. Камень подался, но не намного, к ним присоединился Элдис, упершись в глыбу обеими руками.
— Да! Ых! Тервин, стой на стреме! Анардил, давай к нам! — последняя фраза относилась уже к гондорцу.
Еще некоторое время они пихали и толкали камень, что тот же Пятый откатывал одним движением руки. Диверсанты умудрились взмокнуть в холодной, промозглой ночи. Туман в этой низине плескался уже на уровне их колен, и в какой-то момент приглядывавшему за обстановкой Тервину показалось, что вытекает он из-под того камня, что толкают приятели. Протер глаза, тряхнул головой. Эх, только Враг разберет, что это за туман проклятый. А между тем камень, наконец, сдвинулся и с пронзительным, протяжным, похожим на стон скрипом отъехал от стены, открыв взглядам темную щель фута три в ширину и семь в высоту.
— Есть! — Гельд хлопнул себя ладонью по бедру и принялся собирать брошенные пожитки. Тервин поспешно спустился с возвышенности, что была его наблюдательным пунктом. Ройг запалил факел из связки, которая была у него с собой, и пошел вперед, за ним с луком наготове — Элдис. Анардил обнажил меч, Гельд надел щит на руку и пошел рядом с Элдисом, проверяя копьем каменистый пол. Замыкал Тервин. Подземный ход, ведущий в Минас-Моргул, встретил пятерых товарищей сыростью, спертым воздухом, далеким плеском воды и кромешной тьмой, что сейчас разгонял факел Ройга. Впрочем, назвать этих пятерых товарищами можно было только с очень большой натяжкой.
— Десять орчат? — осведомился Кхамул, вольготно устроившийся в кресле. Одним глазом Второй наблюдал за Эрионом, другим следил за приключениями в кубке.
— Детская считалочка откуда-то с запада, — пояснил Пятый, — то ли из Эсгарота, то ли из Бри, или как его там.
Он отвечал, не отвлекаясь от своего занятия, и в данный момент вытаскивал из подопытного правое легкое.
— А дыхалка у нашего итилиенца была будь здоров, — заключил улайри, и так и эдак разглядывая извлеченный орган, — табачком из Длиннохвостья он не баловался. Чисто, как у младенца. Не то, что у наших, день и ночь пеплом Ородруина или пылью рудников дышащих.
— Забальзамируй и поставь на стенд эталонов.
— А это неплохая мысль… — Пятый поднял легкое повыше, покрутил, разглядывая с разных ракурсов.
— Так что там с этой, как ты сказал, считалочкой, что-то про «задохнулся»?
— Захлебнулся, — невозмутимо поправил Эрион. — Десять орчат пошли купаться в речке, один захлебнулся, и их осталось девять. Девять орчат…
— Погоди-ка, — Кхамул стремительно оказался на другом конце комнаты, где у соратника стоял большой кувшин с очищенной водой, не выпуская из руки кубка, продолжавшего испускать дымок, и не расплескав по дороге ни капли. — Я весь извелся от тоски и жажду развлечься.
Пятый обернулся к нему, буквально источая интерес. По его поднятой руке медленно стекали струйки темной крови и, достигая острого локтя, тяжелыми каплями падали на чистый пол. Он уже догадался, что задумал Второй, и посмотреть на это было действительно небезынтересно.
— Чаша влияния? Кажется, в последний раз я видел её у Провидца.
— Провидец по эту сторону даже собственного носа не видит, — вполне явно фыркнул Кхамул, — да и без надобности она ему, а меня развлечет, и тебя заодно. Давай-ка прополощем их немножко.
— Почему бы и нет… — Эрион зачерпнул мерным серебряным стаканчиком немного воды и тоненькой струйкой влил в чашу. В темной жидкости возник водоворот, разрушивший картинку, но через миг поверхность вновь стала гладкой, а картинка четкой. Незваные гости без особых приключений пересекли первый коридор и теперь спускались в следующий.
— Ну и холодина же тут. Все стены влажные и в плесени! — возмущался Анардил.
— А ты чего хотел, — фыркал в ответ Гельд, — чай, не ваши хоромы в Минас-Тирите!
— Не твоего ума дела, бродяга! — вспыхнул гондорец. — Сам, с тех пор, как тебя из Эдораса вышвырнули, наверняка не раз в болотах ночевал в плесени по пояс. Привык?
— Ах ты, сопляк! Да я тебя сейчас… — Гельд в праведном негодовании воздел руку с копьем, но в следующий миг её что-то крепко захватило.
— Прекратить! — не терпящим возражений тоном рявкнул Элдис, это его рука остановила копье Гельда. — Оба сопляки! Отставить склоки. Добудем то, зачем пришли, выберемся, если не подохнем в этом могильнике, хоть зубами глотки друг другу перегрызите, а сейчас никаких ссор и драк! Все ясно?
— Да, — четко ответил не слишком довольный Анардил, глядя в лицо командиру. Чувствовалось, что сейчас он принимает его власть, потому что тот старше и опытнее, потому что прав, но горячему сердцу и вспыльчивому нраву это было явно не по вкусу.
— Ясно... — протянул Гельд, ковыряя сапогом ступеньку и рассматривая рисунок плесени на стене.
— Идем, – требовать чего-то более вразумительного Элдис не стал, развернулся и пошел дальше, следом за Ройгом с факелом. А впереди была вода. Она медленно поднималась, примерно на палец за каждый шаг, была мутной и не давала разглядеть, что творилось на скользком дне. Стены коридора постепенно расширялись, и вскоре в свете факела можно было разглядеть уже только одну заплесневелую стену. Путники предпочли идти вдоль неё. Ройг то и дело сверялся с картой — не пропустить бы поворот, как и остальные четверо, он оказался здесь впервые, но именно ему выпала ответственная роль провести команду к цели в этом смертоносном лабиринте. Все бахвальство испарилось, как не бывало.
Вот и конец стены. Поворот. Тот ли? Карта трепетала в колеблющемся свете факела, рыжие отблески света плясали на лицах, обращая их в причудливые маски. Тяжелое дыхание, позвякивание оружия, плеск воды, доходившей уже почти до колен, — все это нарушало пронзительную тишину подземелья. Наконец, Ройг покачал головой, и группа пошла дальше.
— Это что-то вроде зала, нам надо пройти три ответвления и свернуть в четвертое, — пояснил он. Отряд молча принял эту информацию к сведению. С каждым их шагом вода прибывала. Внезапно тишину разорвал короткий вскрик Тервина, подскочившего едва не до потолка.
— Тут что-то есть! Под водой!
— Где?
— Не вижу!
— Совсем со страху окосел!?
— Молчать! Оружие к бою!
Группа сбилась спина к спине и ощетинилась остриями и лезвиями. Пятеро людей тяжело дышали, до боли в глазах всматриваясь в мутную воду у себя под ногами, кровь билась в висках, заглушая все иные звуки.
— Вот он! — стремясь яростью заглушить испуг, Гельд воинственно зарычал и ударил копьем в воду. Под лезвием что-то зашевелилось. — Поймал! Вырывается гад!
— Руби!
— И еще!
Посох, сабля и два меча принялись пронзать пространство вокруг древка Гельдова копья.
— Демон! Меч вытащить не могу! — посетовал Анардил, что есть сил дергая рукоять. На следующем движении раздался мерзейший чавкающий звук, и темная вода отпустила клинок вместе с добычей: головой, пронзенной полированным, остро отточенным лезвием насквозь. Гондорец же не устоял на ногах, сел в воду, гордо воздевая к темному потолку меч с нанизанным на него трофеем.
— Покойник, — первым опомнился Элдис, — причем давнишний, выброси её к демоновой матери и поднимайся.
Одутловатая, разбухшая, водянисто-прозрачная человеческая голова с отслаивающейся кожей выглядела отвратительно, но не оставляла сомнений в том, что её обладатель мертв уже достаточное количество времени.
— Восставший? — с тенью пережитого ужаса воззрился на «трофей» Анардил.
— Нет, конечно, — вздохнул Элдис, — на него просто Тервин под водой наступил, а в темноте да в таком болоте любой перепутает. Ладно, — уже суровее добавил он и протянул гондорцу руку, — хватит тут рассиживаться.
Анардил кивнул в ответ, сапогом спихнул голову с меча, убрал тот в ножны и поднялся, ухватившись за ладонь командира. Отряд продолжил путь в молчании, даже неугомонный Гельд притих. Похоже, проняло и его.
Отряд брел в тишине довольно долго, когда Ройг объявил, что они добрались до нужного поворота.
Движение, несколько касаний пола древком копья, плеск-шаг, нога опустилась на плиту, чуть более утопленную, чем остальные, да под водой все равно не видно. Шелест отъезжающей панели, нога нашла пустоту, и что-то твердое сомкнулось вокруг сапога и начало стремительно тянуть вниз.
— Помогите! — хрипло просипел Гельд, не понимая, что происходит, Элдис и Тервин схватили его за руки, Анардил — за пояс, а плиты пола начали рушиться прямо у них под ногами.
— Что происходит?
— Проклятие!
— Ааааа!
Мутная вода затягивала пятерых в образовавшийся омут, факел погас, и Ройг полуосознанным движением сунул карту за пазуху. Сколько их несло и мотало, так никто и не понял, всем казалось, что воздух в легких давно уже кончился, а они ослепли от черной воды и кромешного мрака. Но все кончается, кончилось и это погружение. Прокатив по наклонному желобу, людей выкинуло в какую-то пещеру, по стенам которой рос светящийся мох.
— Ты посмотри, сработало! — голос Кхамула так и сочился довольством.
— А с чего бы ей не сработать? — повел плечом Эрион, однако и он не особо скрывал, что зрелище в Чаше его порадовало.
— Хм, — Истерлинг потер пальцем темный ободок, — а если так же попробовать утопить Торонгиля? – редко когда услышишь от назгула такой мечтательный тон.
— Ага, разбежался. Это она здесь подобную власть имеет, мало, что просто под Тенью, так еще и в нашей собственной вотчине. Тут даже с Денетором не получится, не то, что с этой неуловимой занозой.… Но ничто не мешает попробовать. Постепенно, терпеливо, капля ведь камень точит.
Легкие несчастного итилиенца лежали на лотке, полном не тающего льда. Эрион, удостоверившись, что кровь более не стекает на пол, а окрашивает только лед, а скоро вовсе застынет, тщательно вымыл руки и приоткрыл глаз трупа.
— Что у нас там дальше, в считалочке?
— Хочешь продолжить?
— Да, мне нравится.
Эрион усмехнулся в ответ и вспомнил:
— Девять орчат гуляли среди сосен, один другому выбил глаз и их осталось восемь…
— Выбил глаз…
— Да. Хммм. Ты не находишь, что это совершенно удивительный, редкий чисто-синий цвет? — Пятый закрепил веки в открытом положении особыми зажимами и взялся за инструмент, формой напоминавший ложку с одним заточенным краем.
— Я давно не заглядывал кому-нибудь в глаза, — задумчиво протянул Истерлинг, — их от меня предпочитают отводить.
— Понимаю. В чем достоинство трупов, так это в том, что их не так сложно заставить смотреть на тебя.
— С этим не поспоришь...
Острый край впился в мертвую плоть, осторожно, не повреждая глазного яблока, отсек мышцы и нервы и через несколько мгновений с «ложки» на Кхамула смотрел глаз редкого, чисто синего цвета.
— Прекрасен, — оценил Второй.
Под капюшоном Пятого угадывалась улыбка.
— Их два, один я вполне могу пожертвовать на наши цели.
«Ложка» приблизилась к кубку, и, с едва слышным «бултых», глаз погрузился на дно Чаши.
Первым пришел в себя Ройг, долго кашлял, словно желая вывернуть легкие наизнанку вместе с остатками мутной воды. Когда очухался, принялся судорожно ощупывать рубаху, но, к его радости, карту не смыло и не разорвало. Качественный гондорский пергамент выдержал, разве что некоторые линии по краям расплылись… Огня бы! Прежний факел плавал в неведомых водах моргульских подземелий, но у Ройга с собой оставалось еще несколько, надежно упакованных в промасленный холст. Человек потянулся было к огниву, что должно было висеть в мешочке на поясе, но его в безумном водовороте как раз сорвало.
— Демон! – выругался Ройг и добавил пару словечек покрепче. Сейчас ему хватало света светящегося гриба, но кто знает, что будет дальше… А он обязан найти сокровище. Артефакт, способный менять реальность. Его у Ройга купит любой король или маг, или не купит, но сделает своим приближенным, с него снимут все обвинения, и он, Ройган ах-Сэйтен будет купаться в роскоши, влиять на судьбы мира, а не скрываться по самым грязным кабакам и воровать кошельки у завсегдатаев тех кабаков в надежде не попасться! Гондорцы, взявшие его в плен, озаботились поставить на нем клеймо, у него знаки галерного гребца Умбара, и если прежде еще удавалось выдавать себя за торговца, потомка гондорского купца и харадримки, сбежавшей от домашней тирании и не устоявшей перед красавцем с запада, то после застенков Минас-Тирит с этой легендой придется распрощаться навсегда. А значит, только Чаша. Почему не к Саурону под руку? Смешно… один раз он уже сбежал, дезертировал, за что и загремел на галеры. Под рукой Темных его ждет участь корма для орков. В лучшем случае. Как же хорошо, что он встретил этого мальчишку Анардила, и тот поверил его байкам. Без помощи гондорца выбраться из Белого Города никогда бы не удалось. Сейчас мальчишка без сознания лежал на берегу, беспомощно раскинув руки, а на поясе висел кошель с огнивом. Ройг заприметил его еще прежде. Вот оно, спасение. Он осторожно, почти на четвереньках добрался до тела, протянул руку и замер. В кадык упиралось что-то острое. Скосив глаза, беглец понял, что угрожает ему своим копьем выскочка Гельд. Мокрый насквозь, дрожащий от озноба, светлые волосы, словно соломенными стеблями, облепляли голову, но взгляд зеленых глаз пронзительный, злой, знающий.
— Сбежать решил, паскуда? — юноша оскалился и поднялся на одно колено. — Кинуть нас решил? Да я тебя насквозь вижу! Специально нас сюда завел? Проводник! Говорил, все ловушки знаю! А сам решил по-тихому от нас избавиться?
Руки роханского изгнанника подрагивали, но Ройг не сомневался — с такого расстояния не промахнется, а силы для удара достанет. Упрямства достанет. Этот из той породы, что, даже подыхая, во врага вцепится, прямо в глотку, и не отпустит, пока с собой не заберет.
— Не мели чушь! — окрысился Ройг, — что, не видишь, я и сам с вами чуть не утоп! За огнивом полез, костер разжечь, околеем ведь тут.
— Не верю! — верхняя губа Гельда приподнялась еще выше. — Ни единому твоему слову не верю!
Рядом кто-то зашевелился и закашлялся. Гельд не отводил ни взгляда, ни острия от Ройга, а вот тот рискнул стрельнуть глазами в сторону. Оказалось, пришел в себя Элдис. Плохо. Этого тоже обмануть трудно… Матерый разбойник.
— Что здесь происходит?
— Этот предатель решил сбежать с картой и бросить нас тут, — немедля ответил Гельд, — а прежде сопляка гондорского обобрать.
— Ври, ври да не завирайся! — плохо, ох, плохо, ведь этот не врет, что на уме, то и на языке. За что и получал по жизни сполна. Хотел в морду дать, давал, и плевать хотел, кто перед ним, хотел по матери послать, слал. Дерзкий, рисковый, но честный, что аж зубы сводит! — Глаза протри, прежде чем бросаться! Костер развести нужно!
— Из чего ты его жечь собрался? — смешок, — тут же нет ничего, что горит!
— Гельд! — Элдис, наконец, прокашлялся, — опусти копье. Без Ройга мы ничего не найдем, а потом не выберемся. И помогите мне, оба, привести в чувства остальных.
— Ух! Да что б тебя! — Гельд сплюнул, опустил копье на землю и, что было сил, врезал Ройгу кулаком по лицу. С досады и обиды. А еще потому, что Элдис опять был прав. Видел роханец ту карту. Пока разберешься, поседеешь.
Такого Ройг не ожидал, для мальчишек авторитет Элдиса был неоспоримым, они признавали его опыт и особо не роптали, к тому же в их маленьком отряде, будучи командиром, он показал себя объективным и справедливым — в отношении своих. Чужаков и врагов он не щадил, охотник за головами орков, убийц, предателей, вражеских шпионов. Однажды его подставили, кто-то из родичей, и Элдис все потерял, включая доброе имя. Плюнул на все и ушел в леса, промышляя то охотой, то разбоем.
От удара Ройг покатился по неровной земле и ударился лицом об острые камни, нестерпимая боль пронзила лицо, разорвавшись ослепительной вспышкой в мозгу. Глаз! Ладони взметнулись к лицу, зажали правую глазницу, лицо заливала кровь. Ройг тихо подвывал, сжавшись в комок.
— Просто прелестно, — Кхамул любовался одновременно и глазом в кубке, и разыгравшейся кровавой сценой. — Что у нас там дальше? С орчатами...
— Дальше скучно, — Эрион склонился над брюшной полостью трупа, — подавился костью за обедом…
— Да ну?
— Орченок.
— Аааа… да, это действительно скучно, до обеда долго ждать.
— Оступился и свернул шею — осталось шесть.… Заснул и не проснулся — осталось пять.
Воспоминания Пятого прервало требовательное мяуканье, и в тот же миг на стол с аккуратно разложенными ребрами прыгнула кошка. Впрочем, кошка эта была очень странная, хотя бы тем, что жила в Минас-Моргул, не боялась хозяев крепости и просто млела от ласк Пятого. Да и жила она здесь не меньше тридцати лет, сколько кошкам жить, в общем-то, не положено. Черная, с наполовину голым хвостом и облезлым боком, с порванным когда-то давно правым ухом и шрамом на морде. Эрион забрал её как-то у мальчишек-живодеров, выходил, вылечил, поставил рукотворную левую переднюю лапу вместо переломанной в крошево. Сперва кошка — он назвал её Ломи, — боялась назгула, но потом привыкла к его темной призрачной ауре, твердо уверившись, что он её не обидит.
Сейчас она принялась умываться, поблескивая в холодном свете металлической лапой, лишь частично прикрытой шкурой. Спасти получалось не все, даже у Эриона. Закончив прихорашиваться, Ломи сунулась под руку своему благодетелю, возбужденно принюхиваясь к свежим человеческим потрохам. Пятый безошибочно угадал, что её так заинтересовало, взялся за скальпель и через некоторое время извлек из тела печень.
— Хищники всегда стремятся съесть печень своей жертвы, и им уподобляются некоторые человеческие племена, думая, что вместе с печенью победителю переходит сила побежденного, однако я считаю, что все много проще.
Кхамул склонил голову, показывая, что внимательно слушает соратника.
— Печень — суть защита организма от ядов и вредных веществ, поступающих извне, то, что очищает кровь изнутри, и она разрушается, особенно, если тело часто подвергается изнутри гибельным воздействиям вроде дурной пищи, ядов, обильной выпивки. Хищники интуитивно чувствуют эту часть тела своей жертвы. Стремятся усилить то, от чего зависит сохранность их тел. Любопытно было бы посмотреть, усваивается ли съеденная сырая печень.
— Что может быть проще? Скорми и вскрой.
— Увы, мне для этого совершенно не хватает людей.
— Только людей?
— Разумеется, — твердо, как настоятельная просьба закрытия темы. Нарочито натянутая улыбка. Кхамул прекрасно знал это выражение, знал, откуда оно появилось и к чему ведет. Сейчас он решил отступить. В кои-то веки они с Пятым развлекались в свое удовольствие, портить этот момент совершенно не хотелось.
— Так, что у на с там дальше с орчатами? — покладисто перевел тему Второй.
— А у пятого орченка зверь со вкусом сгрыз печенку, и их останется четверо… не помню рифмы, давно дело было… — говоря это, Эрион предлагал Ломи кусочек сырой печени. Кошка понюхала, фыркнула и поворотила темный нос.
— Увы, все хорошо быть не может, — пожал плечами Пятый, — пусть он не курил, но, как я и подозревал, наш доблестный разведчик злоупотреблял выпивкой.
Тоненький кусочек печени опустился на дно Чаши Влияния.
Не сразу, но в себя пришли все. Тервин перевязал рану Ройга, смазал мазью, заговорил, чтобы не загнило. Он это умел. За что в итоге и был бит в своем небольшом поселении далеко на западе, за Мглистыми горами, рядом с тем местом, где когда-то было королевство Арнор. В лихие времена Тервина обвинили в том, что он навел мор на скотину, и ему пришлось поспешно бежать на восток, где он встретился с Элдисом и Гельдом. Элдис тогда умудрился подхватить горячку, и всем им повезло, что Гельд столкнулся с Тервином в аптекарской лавке, где роханца едва не надули. Сутулый знахарь показал себя превосходным мастером своего дела, и с тех пор они не расставались. А не так давно троица наткнулась на Ройга с Анардилом. Запахло большой добычей, за которой все пятеро и полезли в подвалы Минас-Моргула.
Они выбрались из светящейся пещеры, нашли комнатушку со старыми сундуками, из которых сложили костер, и обогрелись, потом вышли к старым казематам, что ныне стояли пустыми. Если, разумеется, не считать останков. Здесь уже ощущалось зеленоватое моргульское освещение, но спутники не решались отказаться от факела.
А Гельд вновь начал свою считалочку:
— В горле кость застряла — семеро осталось, сломал себе он шею — теперь же всего шесть их, тело не вставало — пятеро их стало…
— Опять ты за свое? — неодобрительно покачал головой Элдис, разглядывая распятый на стене скелет.
— Не знаю, — насупился роханец, крепче перехватывая копье, — оно само на язык идет, ничего с собой поделать не могу…
— А с чего там начинается? — встрепенулся Анардил, — с утопления, если я не путаю?
Остальные четверо воззрились на него, складывать два и два тут умели все.
— А потом глаз, — добавил Тервин, сам того не желая запомнивший считалочку со слов товарища.
— Выходит, теперь нам стоит опасаться кости в горле? — гондорец нервно потер шею.
— Не собираюсь тут есть, — фыркнул Гельд, — давайте быстрее с этим покончим.
Остальные кивнули, молча с ним соглашаясь.
А миновав очередной поворот, арку коридора которого украшала пара сплетенных в объятиях скелетов, отряд услышал звон цепи, тихое рычание и скрежет когтей по камню.
— Здесь кто-то есть, — нахмурился Элдис.
— Призраки? — вздрогнул Тервин, и теперь даже Гельд не попытался его высмеять.
— Все может быть, — командир потер щетину, что выдавало сильную тревогу и волнение, — держимся вместе, не разбегаемся. Помним, что живое — оно теплое. Если кто-то будет звать — спрашивайте имя!
— Где ты все это узнал? — не удержался от вопроса Анардил, сжимавший обеими руками рукоять меча.
— В Ангмарские Могильники как-то залез, что в Глухомани… там и вспомнилось, что деды рассказывали, потому и живым выбрался.
Слева раздался какой-то шорох, словно кто-то пошевелил чисто обглоданные кости в закрытой камере. Пятерка насторожилась. Тервин осторожно сквозь прутья ткнул в кучу костяшек посохом. Оттуда зафыркало, заставив мужчин подобраться, но из останков выбралась лишь толстая черная крыса с длинным голым розовым хвостом. Зверек оскалился на гостей подземелья, щелкнул зубами, прыгнул в сторону и скрылся в тени.
— Всего лишь крыса, — выдохнул Тервин.
— Не ослабляем бдительности.
Потрескивание и позвякивание продолжало доноситься то с одной, то с другой стороны, казалось, кто-то играючи наматывает круги вокруг отряда, постепенно, но неотвратимо сужая кольцо.
Несколько раз путникам мерещились подвижные тени на стенах, словно танцующие в двух потоках света. Возникало ощущение, что потолок спускается все ниже и ниже, стремясь прихлопнуть людей, как мышат в змеином гнезде. Тервину пару раз в боковых коридорах виделась женская фигура в белых одеждах, но он шептал про себя напутствия Элдиса и упорно шел вместе со всеми, хотя голос, звучащий в голове, был сладок и нежен и обещал нечто потрясающее.
— Чтоб тебя! — воскликнул Гельд, прыгая на одной ноге и разрушая дурман в голове Тервина. Из дыры в светлом сапоге сочилась кровь. Ройг, глядя на это, мстительно ухмыльнулся, но тут же охнул, любое движение лица вызывало адскую боль. А под ногой у Гельда обнаружился скелет с развороченной грудной клеткой, ребром которого роханец и проткнул себе ногу.
— Садись к стене, надо перевязать! — велел Тервин, стаскивая с плеч мешок. В том, что касалось его ремесла, он был тверд и неумолим, словно мгновенно преображался, да так, что с ним почти никто не спорил. Вот и Гельд сейчас не стал. Послушно сел на пол, привалившись спиной к стене, и принялся, морщась, стаскивать сапог и разматывать портянку. Элдис и Анардил встали по обе стороны от них, вглядываясь в сумрачный коридор, где из каждого угла на авантюристов скалился череп. Если долго вглядываться, можно было увидеть, что внутри каждой пустой глазницы будто тлеет по маленькому зеленому огоньку. Ройг тревожно топтался на месте, изучая карту, должно быть, впрочем, осуждать его за это вряд ли стоит.
Ступня была пропорота, но Тервин пообещал, что Гельд сможет двигаться и, главное, сражаться, еще несколько часов, пока будут действовать наговор и снадобье.
— Я выберусь, — стиснул зубы роханец, шипя, поднялся с помощью остальных, утер со лба пот и, ругаясь сквозь стиснутые зубы, сделал несколько шагов, опираясь на копье. Приноровился. Можно было идти дальше. Из темноты раздалось приглушенное рычание, заставившее всех крепче вцепиться в оружие.
Коридор заметно поднимался, а решетчатый склеп и не думал заканчиваться. Пятеро путников еще несколько раз спугивали крыс, подверглись нападению стаи летучих мышей, порвавших лица Элдису и Анардилу, Тервина едва не сманила призрачная женщина, ставшая нашептывать совсем уж непристойные и волнующие вещи. А не пошел он, собственно, потому, что сверзился с лестницы, наступив на камень, превращавший ступени в скат. Но Тервину повезло, Элдис и Гельд вовремя ухватили его и вытащили, иначе сползать бы ему сейчас по острым четырехфутовым шипам, что ждали знахаря по ту сторону ловушки. Однако он был готов побиться об заклад, что от удара о неровный камень ската пара ребер точно треснула.
— Там… там… оно! — прохрипел шедший первым Ройг, тыча факелом в темноту перед собой.
— Что? — нахмурился Элдис, но в следующий миг увидел впереди два раскосых светящихся глаза. Они подмигнули путникам, из мрака раздалось утробное довольное ворчание и черный зверь, размером больше коня, набросился на людей. Элдис не растерялся и разрядил лук между глазами твари, прежде чем отскочить от внушительных когтей. Ройг покатился кубарем в другую сторону, роняя факел. Гельд с боевым кличем попробовал достать зверя копьем, Анардил рубанул мечом, Тервин отмахнулся посохом.
От упавшего факела занялась какая-то ветошь в углу, и спутники сумели разглядеть зверя во всей красе. Это была крупная южная кошка, с трансформированной огромной пастью, острыми рогами и скорпионьим хвостом соответствующих размеров.
Никто не смог вымолвит ни слова, все лишь крепче перехватили оружие, ожидая, когда тварь сделает ход. Но Ройг не выдержал первым, подняв саблю, он побежал на врага, не то издавая воинственный вопль, не то просто крича от страха.
Воспользовавшись тем, что зверь повернулся к Ройгу, Гельд указал Анардилу на хвост и добавил рубящее движение ладонью. Гондорец кивнул и, когда зверь прыгнул, ударил клинком по хвосту, отсекая жало. Роханец же подскочил сбоку, вонзая копье в основание лапы чудища. Зверь заревел и принялся метаться, ударяя лапами по воздуху и неистово размахивая головой, стремясь поднять врага на рога.
Подбежал Элдис и рубанул кошку-скорпиона по мощной шее, но та извернулась и сомкнула зубы на боку командира. Тот завыл, на утробно рычащую тварь обрушился град ударов мечом, копьем, саблей посохом… Охотник за головами еще дергался в зубах чудовища, но силы стремительно покидали его вместе с потоками крови, орошавшей пол.
Зверь вскинулся, встряхнулся, отбросив четверых соратников к стене так, что у тех из легких выбило весь воздух, и они могли лишь смотреть, как зверь выгрызает бок их командира. Печень, всплыло в голове у Тервина, с этой стороны находится печень…
Превозмогая боль, поднялся Гельд, закричав, будто от этого крика сейчас зависело все, поднял копье, рванулся, метнул. Наконечник вошел точно в глаз кошке-скорпиону, пронзив мозг, в агонии та металась, стремясь сломать или порвать все, что попадется ей под лапы, рога или зубы, отчаянно била обрывком хвоста, но оседала, теряя силы и, наконец, издохла. Тут очнулись и остальные, бросились к Элдису, но все было кончено.
— Ты же вроде не заклинал ни косточку, ни ступеньку? — деловито осведомился Эрион, вытягивая из трупа кишки и наматывая их на металлический стержень.
— Полагаю, это чаша с башней вошли в резонанс, вдохновившись нашими играми, — пожал плечами Кхамул.
— Может и так… А где тогда «встал и не проснулся?»
— Возможно, еще увидим…. Жаль Ночную.
— А мне нет, — Эрион тряхнул головой, — я был не в восторге от того, что Седьмой вытворял, приращивая кошке все это. Непрактично, к тому же такие челюсти уродливы, хвост почти не справляется с балансировкой, а рога — и вовсе что-то безобразное… Отмучилась, и Моргот с ней.
— Эстет. А что у нас дальше с орчатами?
— Четыре орчонка дрова как-то рубили, но соскочил топор, и стало теперь три их…
В кубок упал маленький серебряный зажим.
— Карта говорит, что тут ловушка! — прохрипел Ройг.
Трое его спутников пристально вгляделись в лестницу, поднимавшуюся вверх широким винтом. Свод над ней был высок и имел стрельчатую форму, а с каждой стороны от пролета темнели ниши, о глубине которых можно было только догадываться.
— И другого пути нет? — уточнил Анардил. Ройг мотнул головой, сцепив зубы от боли.
— Тогда у нас два варианта, — нахмурился Гельд, — либо идти медленно, ощупывая каждый демонов камешек, — он, прихрамывая, приблизился к лестнице и поводил копьем над ступенями. Ничего не произошло. — Либо понадеяться на удачу и пробежать тут так быстро, как только сможем.
— Я бы лучше побежал, — высказался гондорец, нервы которого были на пределе. Тервин согласно кивнул. Выбор самого Гельда был очевиден. Ройг махнул рукой, здесь он был согласен с молодежью.
И они сорвались с места и побежали, перескакивая по несколько ступенек за раз. Забыв про раны, обгоняя друг друга, уже не думая о цели и забыв о том, что можно попробовать повернуть назад. Впрочем, нельзя. Вверх по стоку они уже не заберутся, а значит — только вперед. Сбоку раздался скрип стали, с другого — скрежет камня, и из ниш выдвинулись топоры в половину человеческого роста высотой, легко рассекающие тела пополам.
— Ааааарх…. — Ройг захлебнулся кровью, падая на ступеньки. Верхняя половина туловища была отделена от нижней ровно по линии ремня.
— Демон! — вскрикнул Гельд, выкатываясь на верхнюю площадку, когда у него аккуратным наклонным ударом срезало три пальца левой руки.
Тервин и Анардил рухнули рядом. Живые. Только знахарь кашлял кровью, а гондорцу задело плечо. Но это ничего. Шатаясь и хромая, поредевший отряд двинулся дальше. Когда отстал Тервин, никто так и не понял, а травник ушел за своей призрачной женщиной, шептавшей ему горячие слова. Лабиринты Моргула бесконечны, если не знать, куда идти.
— Я посижу тут. Чуть-чуть, — Гельд привалился к стене, но не устоял и сполз по ней. Глаза его закрылись. — Холодно, как же холодно.
— Не смей! Поднимайся! — Анардил дернул его за руку, но безвольное тело рухнуло на пол. Выражение лица оставалось прежним — задорным, дерзким, с кривой улыбкой, только посиневшим, будто от холода. Яд, догадался Анардил и взвыл, теряя голову, и побежал вперед по коридорам и лестницам, сбиваясь с дороги, пока не очутился у резной двери. Он навалился на неё плечом, но та неожиданно легко подалась, и юноша увидел двоих. Улаири. Один из них держал в руках голову с вырезанным глазом, но даже так Анардил узнал своего двоюродного брата. Шаг назад и падение…
— Жаль все-таки, что их было не десять, — притворно печально вздохнул Кхамул, — возможно, тогда бы нам достался хоть один живой.
— Брось. И так неплохо развлеклись, — усмехнулся Эрион, кладя голову жертвы на ледник, — к тому же, я все равно не помню, как заканчивается та считалочка.
@темы: Воинство Мордора, Этап: Хоррор, БПВ-1
-
-
19.02.2013 в 12:23-
-
20.02.2013 в 00:06Впрочем, не могу отрицать, что улаири в некоторые моменты действительно любовался.)
А.
-
-
20.02.2013 в 00:19А так да, ВИ.
Жаль, что порезано - я бы почитала полный вариант, честно говоря, чувствуется, что по живому резали - возможно, потому и впечатление о "орчатах" осталось такое странное. Если вдруг соберёте дополненное - маякните, пожалуйста.
-
-
20.02.2013 в 00:29вообще, очень рад, что текст понравился.))
-
-
20.02.2013 в 12:06-
-
20.02.2013 в 12:34ЧКА, но взглядом человека, читающего чужой миф, простите за аллитерацию.
-
-
20.02.2013 в 17:37-
-
20.02.2013 в 18:26спасибо)
-
-
20.02.2013 в 20:17А, вообще, ведь уже по именам видно, что неизвестная по канону матчасть добрана с апокрифа.
А.
-
-
20.02.2013 в 20:53-
-
20.02.2013 в 21:09но какой дознаватель будет сюсюкаться со слугой врага?
А.
-
-
20.02.2013 в 22:14Фарамир? Он даже врать на допросе не хотел... Но это, конечно, не Некрасова, а один малоизвестный английский профессор...
-
-
20.02.2013 в 22:17Да и дезертир темных - это совсем другой разговор.